В окне не было света, и она представила, как он ворочается в темноте без сна. Полная раскаяния, она повернула ключ в замке и вошла внутрь.
— Ричард?
Нет ответа. Она сразу же почуяла неладное. В комнате было холодно, в камине не тлели угли. Она на ощупь нашла трутницу и довольно скоро зажгла свечу.
Постель была застлана, и ничто в маленькой комнате не указывало на то, что еще недавно она была обитаема. Розамунда подошла к шкафу и выдвинула все ящики. Они были пусты.
С тревожно бьющимся сердцем она выскочила за дверь и быстро прошла к комнате Харпера. На двери висел замок. Она открыла его, но там ее встретил такой же холод, как и в каморке Ричарда.
Очень медленно, словно в тумане, она вернулась обратно и села на один из стульев в пустой, холодной комнатушке.
Он покинул ее без единого слова прощания. Негодяй! Пусть она убежала, хлопнув дверью, не дав ему шанса объясниться, но ведь он мог пойти за ней, заставить выслушать его.
«Я уезжаю, ты остаешься».
— Ха! — звонко сказала она пустой комнате. — Это ты так считаешь, Ричард Мэйтленд!
Он собирался ехать в Лондон, но не оставил адреса, где его найти. Он явно не доверял ей и не рассчитывал на ее помощь. После всего, что с ними случилось, он должен был знать ее лучше.
Что ж, у нее теперь есть свой дом в Лондоне. Правда, пока нет ключей от него, но можно остановиться в Кларендоне, пока стряпчие не уладят формальности. Она заставит Ричарда прийти к ней, и уж тогда выскажет все, что о нем думает. Он относился к ней как к бесполезной игрушке, которая только и годится на то, чтобы поставить на полку и сдувать пыль, потому что она слишком хрупкая и может нечаянно разбиться.
О, как он ошибался!
Когда Розамунда возвращалась в замок, глаза ее были сухи, а спина гордо выпрямлена.
23
Джордж Уиверс был застигнут врасплох, увидев в своем кабинете майора Дигби и капитана Уорсли. Предполагалось, что они станут встречаться в нейтральных местах — в джентльменских клубах или на светских раутах. Он не хотел, чтобы сложилось впечатление об их более тесном общении.
Внешне он излучал гостеприимство, однако в душе клокотал от ярости. Любая ниточка, связывавшая его с Ричардом Мэйтлендом, была поводом для беспокойства. А Дигби все еще занимался поисками Мэйтленда. Уиверс исполнил свою роль, подсказав, где его следует искать и кого опрашивать. Однако сделал он это под маской стороннего наблюдателя, донесшего до властей подслушанные сплетни, как и положено законопослушному гражданину. Такая тактика дала результаты. С одной стороны, Дигби продолжал держать его в курсе следствия. С другой, он делал это, соблюдая дистанцию, и Уиверс рассчитывал и в дальнейшем сохранить подобное положение вещей.
Однако следствие не продвинулось ни на йоту, и это приводило Уиверса в бешенство. Прошло три недели, а Мэйтленд словно в воду канул. Не в его привычках было затаиваться и пережидать опасность, это Уиверс проверил на себе. Однажды он имел неосторожность пустить Мэйтленда по своему следу и горько пожалел об этом. Он хорошо усвоил урок.
— Проходите, присаживайтесь, — приветствовал он гостей.
Пока Дигби и Уорсли устраивались на стульях, Уиверс подошел к окну и выглянул на улицу. День клонился к вечеру, и жизнь на Бонд-стрит бурлила по обыкновению. По обе стороны улицы медленно двигались экипажи, направляясь в сторону Оксфорд-стрит или Пикадилли. Толпа хорошо одетых людей перетекала из магазина в магазин. Он не увидел ничего необычного, никто не следил за его дверью.
Догадавшись о его мыслях, Дигби заверил:
— Никто не видел, как мы входили в здание. Мы воспользовались черным ходом.
Придав лицу любезное выражение, Уиверс повернулся к посетителям.
— Рад слышать. Знаете, мистер Дигби, я уже жалею, что ввязался в расследование. Я так и не разобрался, с кем мы имеем дело. Слышал, Мэйтленд жестоко расправляется с людьми, выдавшими его. Поэтому надеюсь на вашу скрытность, так как мне не хотелось бы оказаться в числе его врагов.
— Не беспокойтесь, мистер Уиверс, — довольно едко заметил майор Дигби. — Я никогда не выдаю своих источников, иначе они бы быстро иссякли.
Именно это и хотел услышать Уиверс. Он посмотрел на Уорсли, который энергично помотал головой.
— У нас много источников информации, и все они конфиденциальны.
— Я знаю кого-то из них?
Уорсли рассмеялся его шутке, Дигби же сохранял каменное выражение лица.
— Что-нибудь выпьете? — предложил Уиверс на правах радушного хозяина. — Кофе, бренди?
— Нет, спасибо, — отказался Дигби.
Уиверс сел в кресло.
— Тогда перейдем к делу?
Дигби глубоко вздохнул. С перекошенным от ярости лицом он сказал:
— У меня в запасе два дня, чтобы найти Мэйтленда. Если мне этого не удастся, меня отстранят от поисков.
— Но это абсурд! — с неподдельным изумлением воскликнул Уиверс.
— Тем не менее это так. Заместитель министра вызвал меня в свой кабинет меньше часа назад и раскрыл все карты. Они считают, что я провалил дело. — Дигби сжал кулаки, словно намереваясь кого-то ударить. — Самое обидное, что они не понимают: меня подставили именно те, кто громче всех требует результатов.
Чувствуя, как злоба захлестывает его, Дигби набрал в легкие побольше воздуха.
— Я умолял их позволить мне вызвать леди Розамунду на допрос к нам и Харпера тоже, но Ромси имеет влияние на министра и настаивает, что его дочь можно допрашивать только в Твикенхэм-хаус и лишь в его присутствии.
— Вы считаете, что леди Розамунда и этот Харпер что-то скрывают?
Дигби невесело усмехнулся.
— Мэйтленд мастерски убедил девушку в своей невиновности. Думаю, она знает больше, чем говорит. А что до перебежчика Харпера, то он по уши увяз в этой истории. Сначала он помог бывшему патрону бежать из Ньюгейта, а потом позарился на награду, обещанную герцогом за освобождение дочери, и таким образом обелил себя. Неудивительно, что он переметнулся под защиту герцога. Держу пари, он боится сказать лишнее, на случай, если Мэйтленд решит расправиться с подельни-ком.
Уиверс сочувственно вздохнул. Он самостоятельно пришел к тем же выводам, но, в отличие от Дигби, ему не хотелось, чтобы леди Розамунду допрашивали в Особом отделе. Неделю назад он думал иначе, но сейчас его одолевала тревога. Она была убеждена в невиновности Мэйтленда. Но что именно она знала?
Вслух же он сказал:
— Я слышал, прошлой ночью на одного из гостей леди Розамунды было совершено нападение. Мог это быть Мэйтленд?
— Вряд ли. Ведь целились в принца Михаэля. Скорее всего, это был его земляк, затаивший на него злобу.
Уиверс никогда не был высокого мнения о представителях власти или агентах разведки, однако на этот раз они превзошли самих себя. По крайней мере не приходилось волноваться, что они выйдут на след стрелявшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Ричард?
Нет ответа. Она сразу же почуяла неладное. В комнате было холодно, в камине не тлели угли. Она на ощупь нашла трутницу и довольно скоро зажгла свечу.
Постель была застлана, и ничто в маленькой комнате не указывало на то, что еще недавно она была обитаема. Розамунда подошла к шкафу и выдвинула все ящики. Они были пусты.
С тревожно бьющимся сердцем она выскочила за дверь и быстро прошла к комнате Харпера. На двери висел замок. Она открыла его, но там ее встретил такой же холод, как и в каморке Ричарда.
Очень медленно, словно в тумане, она вернулась обратно и села на один из стульев в пустой, холодной комнатушке.
Он покинул ее без единого слова прощания. Негодяй! Пусть она убежала, хлопнув дверью, не дав ему шанса объясниться, но ведь он мог пойти за ней, заставить выслушать его.
«Я уезжаю, ты остаешься».
— Ха! — звонко сказала она пустой комнате. — Это ты так считаешь, Ричард Мэйтленд!
Он собирался ехать в Лондон, но не оставил адреса, где его найти. Он явно не доверял ей и не рассчитывал на ее помощь. После всего, что с ними случилось, он должен был знать ее лучше.
Что ж, у нее теперь есть свой дом в Лондоне. Правда, пока нет ключей от него, но можно остановиться в Кларендоне, пока стряпчие не уладят формальности. Она заставит Ричарда прийти к ней, и уж тогда выскажет все, что о нем думает. Он относился к ней как к бесполезной игрушке, которая только и годится на то, чтобы поставить на полку и сдувать пыль, потому что она слишком хрупкая и может нечаянно разбиться.
О, как он ошибался!
Когда Розамунда возвращалась в замок, глаза ее были сухи, а спина гордо выпрямлена.
23
Джордж Уиверс был застигнут врасплох, увидев в своем кабинете майора Дигби и капитана Уорсли. Предполагалось, что они станут встречаться в нейтральных местах — в джентльменских клубах или на светских раутах. Он не хотел, чтобы сложилось впечатление об их более тесном общении.
Внешне он излучал гостеприимство, однако в душе клокотал от ярости. Любая ниточка, связывавшая его с Ричардом Мэйтлендом, была поводом для беспокойства. А Дигби все еще занимался поисками Мэйтленда. Уиверс исполнил свою роль, подсказав, где его следует искать и кого опрашивать. Однако сделал он это под маской стороннего наблюдателя, донесшего до властей подслушанные сплетни, как и положено законопослушному гражданину. Такая тактика дала результаты. С одной стороны, Дигби продолжал держать его в курсе следствия. С другой, он делал это, соблюдая дистанцию, и Уиверс рассчитывал и в дальнейшем сохранить подобное положение вещей.
Однако следствие не продвинулось ни на йоту, и это приводило Уиверса в бешенство. Прошло три недели, а Мэйтленд словно в воду канул. Не в его привычках было затаиваться и пережидать опасность, это Уиверс проверил на себе. Однажды он имел неосторожность пустить Мэйтленда по своему следу и горько пожалел об этом. Он хорошо усвоил урок.
— Проходите, присаживайтесь, — приветствовал он гостей.
Пока Дигби и Уорсли устраивались на стульях, Уиверс подошел к окну и выглянул на улицу. День клонился к вечеру, и жизнь на Бонд-стрит бурлила по обыкновению. По обе стороны улицы медленно двигались экипажи, направляясь в сторону Оксфорд-стрит или Пикадилли. Толпа хорошо одетых людей перетекала из магазина в магазин. Он не увидел ничего необычного, никто не следил за его дверью.
Догадавшись о его мыслях, Дигби заверил:
— Никто не видел, как мы входили в здание. Мы воспользовались черным ходом.
Придав лицу любезное выражение, Уиверс повернулся к посетителям.
— Рад слышать. Знаете, мистер Дигби, я уже жалею, что ввязался в расследование. Я так и не разобрался, с кем мы имеем дело. Слышал, Мэйтленд жестоко расправляется с людьми, выдавшими его. Поэтому надеюсь на вашу скрытность, так как мне не хотелось бы оказаться в числе его врагов.
— Не беспокойтесь, мистер Уиверс, — довольно едко заметил майор Дигби. — Я никогда не выдаю своих источников, иначе они бы быстро иссякли.
Именно это и хотел услышать Уиверс. Он посмотрел на Уорсли, который энергично помотал головой.
— У нас много источников информации, и все они конфиденциальны.
— Я знаю кого-то из них?
Уорсли рассмеялся его шутке, Дигби же сохранял каменное выражение лица.
— Что-нибудь выпьете? — предложил Уиверс на правах радушного хозяина. — Кофе, бренди?
— Нет, спасибо, — отказался Дигби.
Уиверс сел в кресло.
— Тогда перейдем к делу?
Дигби глубоко вздохнул. С перекошенным от ярости лицом он сказал:
— У меня в запасе два дня, чтобы найти Мэйтленда. Если мне этого не удастся, меня отстранят от поисков.
— Но это абсурд! — с неподдельным изумлением воскликнул Уиверс.
— Тем не менее это так. Заместитель министра вызвал меня в свой кабинет меньше часа назад и раскрыл все карты. Они считают, что я провалил дело. — Дигби сжал кулаки, словно намереваясь кого-то ударить. — Самое обидное, что они не понимают: меня подставили именно те, кто громче всех требует результатов.
Чувствуя, как злоба захлестывает его, Дигби набрал в легкие побольше воздуха.
— Я умолял их позволить мне вызвать леди Розамунду на допрос к нам и Харпера тоже, но Ромси имеет влияние на министра и настаивает, что его дочь можно допрашивать только в Твикенхэм-хаус и лишь в его присутствии.
— Вы считаете, что леди Розамунда и этот Харпер что-то скрывают?
Дигби невесело усмехнулся.
— Мэйтленд мастерски убедил девушку в своей невиновности. Думаю, она знает больше, чем говорит. А что до перебежчика Харпера, то он по уши увяз в этой истории. Сначала он помог бывшему патрону бежать из Ньюгейта, а потом позарился на награду, обещанную герцогом за освобождение дочери, и таким образом обелил себя. Неудивительно, что он переметнулся под защиту герцога. Держу пари, он боится сказать лишнее, на случай, если Мэйтленд решит расправиться с подельни-ком.
Уиверс сочувственно вздохнул. Он самостоятельно пришел к тем же выводам, но, в отличие от Дигби, ему не хотелось, чтобы леди Розамунду допрашивали в Особом отделе. Неделю назад он думал иначе, но сейчас его одолевала тревога. Она была убеждена в невиновности Мэйтленда. Но что именно она знала?
Вслух же он сказал:
— Я слышал, прошлой ночью на одного из гостей леди Розамунды было совершено нападение. Мог это быть Мэйтленд?
— Вряд ли. Ведь целились в принца Михаэля. Скорее всего, это был его земляк, затаивший на него злобу.
Уиверс никогда не был высокого мнения о представителях власти или агентах разведки, однако на этот раз они превзошли самих себя. По крайней мере не приходилось волноваться, что они выйдут на след стрелявшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86