— Поди сюда, — сказал он, протянув к ней руки.
Розамунда подошла к кровати, опустилась на колени и взяла его за руки.
— У тебя жар? — спросила она, испытующе глядя в лицо Ричарда.
— Нет.
— Рана беспокоит?
— Нет. Послушай, Розамунда, я просто чертовски устал. Я не спал всю ночь, ломая голову над тем, как быть с тобой.
— И решил, — с упреком отозвалась Розамунда, — отослать меня домой, даже не попрощавшись.
Ричард опустил взгляд на ее руки, затем поднес их к губам и поцеловал вначале одну, потом другую ладонь.
— Я думал, что так будет лучше.
Сердце Розамунды сжалось от страха. Он, должно быть, совсем потерял надежду на благополучный исход, если решился заговорить так откровенно. Она хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Ричард улыбнулся, и страх в ее душе превратился в непреодолимый ужас.
— Держись, — сказал он, — хотя бы ради меня. Как только мы услышим, что погоня приближается, ты выйдешь из хижины и скажешь им, кто ты такая. Они войдут сюда, чтобы схватить меня, но что бы ты ни услышала, оставайся снаружи. Не ходи сюда. Вернись к своим родным и забудь обо мне.
— А если я этого не сделаю? — дрожащим голосом спросила Розамунда. — Если я останусь здесь, с тобой? Ричард, при мне они не посмеют тебя тронуть.
— Тогда меня увезут в Ньюгейт и там повесят. — Ричард говорил медленно и внятно, словно втолковывал очевидное непослушному ребенку. — Ты этого хочешь? Розамунда, я хочу погибнуть как солдат. Позволь мне хотя бы умереть с достоинством.
Розамунде хотелось закричать, но с губ ее сорвался только слабый стон. Глаза ее наполнились слезами.
— Я не могу… не могу…
— Розамунда! Розамунда…
Ричард привлек ее к себе и заключил в объятия. Первый его поцелуй был нежен и осторожен, но когда Розамунда отозвалась на него всем своим существом, Ричард разом отбросил всякую осторожность. Розамунда обвила руками его шею. Он на миг отстранился, но лишь затем только, чтобы распахнуть ее куртку. И снова с силой сжал девушку в объятиях.
Не отрываясь от его губ, она глухо проговорила:
— Я еще ни разу в жизни ни с кем не целовалась.
Ричард чуть отстранился и заглянул в ее глаза.
— Просто не верится, — сказал он.
Розамунда слабо улыбнулась ему.
— Такова участь дочери герцога. Мужчины просто боятся приблизиться ко мне. Или же… дело во мне самой. Может быть, они находят меня непривлекательной. Ты же сам, помнится, сказал нечто подобное — в том домике, в Челси…
Ричард запустил пальцы в ее густые волосы, наклонился к ее разгоряченному лицу.
— Я солгал, — хрипло проговорил он. — Ты, вне всякого сомнения, самая прекрасная и желанная женщина изо всех, кого я встречал в своей жизни.
От этих слов Розамунду бросило в жар, и однако же сердце ее сжалось от недоброго предчувствия. Ричард не сказал бы такое, если бы был уверен, что уйдет отсюда живым. Стало быть, эти краткие минуты — все, что дала им судьба.
А потому она не испортит этот драгоценный дар упреками и слезами.
Подавив свои страхи, она с улыбкой проговорила:
— Если б только я не была дочерью герцога…
— Да, — сумрачно отозвался Ричард, — если б только ты не была дочерью герцога.
Розамунда моргнула, безуспешно борясь с непрошеными слезами.
— Если б только… — снова начала она, и тут ее голос дрогнул, сорвался.
— Тс-с, помолчи, — Ричард снова поцеловал ее. — Не мучай себя.
Розамунда жалела, что в тесной комнатушке так мало света… потому что она жадно вглядывалась в лицо Ричарда, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку — чтобы помнить его до конца своих дней. Впрочем, разве только в лице дело? Так или иначе, она никогда не забудет Ричарда Мэйтленда.
— А ты, — проговорила она, — самый благородный мужчина изо всех, кого я знала.
Ричард улыбнулся этим словам.
— Расскажи мне о себе, Розамунда. Я так мало про тебя знаю.
Ему и в самом деле хотелось узнать о ней побольше, но в то же время он стремился хоть как-то отвлечь Розамунду от горестных мыслей о скором и неизбежном расставании.
— И с чего мне начать? — спросила она.
— С самого начала, конечно. Какой ты была в детстве? Веселой? Печальной? Я хочу знать о тебе все.
— В детстве я была счастлива, — негромко ответила Розамунда, — да только все стало иначе, когда умерла моя мать.
И она начала рассказывать — вначале медленно, с запинкой, затем все увлеченней. Воспоминания детства понемногу захватили ее целиком, и Ричард, слушая Розамунду, думал о том, что, хотя ее светлость и умерла, когда дочери едва сравнялось пять, Розамунда до сих пор пребывала под сильным влиянием этой незаурядной личности. Воображение Ричарда рисовало ему образ женщины, которая обожала своих детей и страстно любила жизнь, которой тесны были строгие рамки светского этикета. А герцог Ромси, нежно любивший свою жену, был более чем снисходительным супругом.
— Когда мама умерла, — задумчиво говорила Розамунда, — с нею, казалось, умер для отца весь мир. Нет, не думай, — торопливо добавила она, — он вовсе не замкнулся в своем горе, не забыл о моем существовании. Напротив — именно мамина смерть побудила его окружить меня такой заботой. Он винил себя в том, что слишком потакал ее прихотям.
Она смолкла, и Ричард спросил:
— И потому твой отец сделал все, чтобы его дочь подольше оставалась под его опекой и защитой?
— Да, — ответила Розамунда и вздохнула.
Потом она продолжила свой рассказ, и Ричард мысленно исправлял тот, давний портрет леди Розамунды Девэр, который остался в его памяти после случайных встреч в Лиссабоне. Теперь-то он видел, что Розамунда вовсе не холодна и не высокомерна, а всего лишь отчаянно-стеснительна и не уверена в себе. Да и кто бы мог ее в этом обвинить? Люди, которые любили ее и которых сама она, вне сомнения, любила, ласково, но безжалостно подавляли каждую попытку Розамунды быть собой. Гувернантки, лошади да шахматы — вот и все, что было в жизни подрастающей Розамунды. Хорошо хотя бы, что у ее отца хватило здравого смысла не лишать ее единственной подруги — Кэлли.
Розамунда лукаво глянула на него.
— Между прочим, это ведь Кэлли придумала поехать в Ньюгейт, чтобы навестить тебя. Думаю, ты в ее глазах настоящий герой, а для Кэлли это многое значит. Язычок у нее острый… но ты так захватил ее воображение, что в ее присутствии никто не смел сказать дурного слова о Ричарде Мэйтленде.
— Весьма обязан этой леди.
Розамунда улыбнулась этим словам.
— А ты, Розамунда? Почему ты отправилась в Ньюгейт? Ты ведь уже сказала, что считала меня чудовищем.
Лукавые огоньки в глазах Розамунды померкли.
— О, это была самая обыкновенная бравада, — серьезно ответила она. — Кэлли раззадорила меня, и я приняла ее вызов. Только я хочу, чтобы ты знал вот о чем: именно об этом решении я никогда в жизни не пожалею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86