Узнают они его или нет — еще вопрос, а вот Харпер их сразу узнал. Всей Тайной службе была известна эта пара выскочек: Дигби и Уорсли. Они работали в секретном третьем отделе, который в обиходе звался «испанской инквизицией», словом, это были шпионы, которые шпионили за другими шпионами.
Эти двое вечно совали свои носы в чужие дела, и полковник Мэйтленд два-три раза больно прищемил эти носы. Дигби ненавидел патрона, поскольку считал, что по справедливости сам должен был стать главой Тайной службы. Если только он сумеет изловить полковника, то заставит его сполна расплатиться за эту выдуманную обиду.
Харпер едва заметно повернул голову и краем глаза увидел, что Дигби и Уорсли выходят из залы с одним из полицейских офицеров. Неужели они прознали про тот заброшенный домик? Харпер покачал головой, не может быть. Только он сам, патрон и мистер Темплер знают, где находится этот домик, а уж они-то не станут болтать. Однако теперь, обнаружив герцогскую карету, выскочки из третьего отдела живо сообразили, что и сам патрон прячется где-то неподалеку.
Харпер похолодел от недоброго, очень недоброго предчувствия.
— Глядите-ка! — пронзительно крикнула какая-то женщина. — Вон везут герцогскую карету! А это никак сам герцог с сыновьями?
Все, кто был в зале, бросились к окнам, толкаясь, чтобы заполучить местечко поудобней. Харпер не шелохнулся. Стоя у трактирной стойки, он и так хорошо видел все, что происходило во дворе. Герцог Ромси и его сыновья стояли как раз под фонарем.
Все трое были на редкость хороши собой: смуглые и черноволосые, как цыгане, изящные и стройные, словно танцовщики. И все же было в их манере держаться нечто надменное, внушающее трепет. И, конечно же, Дигби и Уорсли трепетали перед ними вовсю, кланялись и расшаркивались, словно ученые собачки.
— Лизоблюды! — сквозь зубы пробормотал Хар-пер.
Распахнулась дверь, и вошел один из солдат.
— Его светлость герцог Ромси, — громко объявил он, — готов заплатить пять тысяч фунтов за любые сведения, которые помогут вернуть его дочь живой и невредимой!
На миг в зале воцарилась потрясенная тишина, а затем все разом загомонили, перекрикиваясь друг с другом. Один из стражников покинул свой пост у двери, чтобы утихомирить передравшихся выпивох. Именно такого удобного случая и дожидался Харпер.
Как ни в чем не бывало он направился к двери, распахнул ее — и замер, услышав чей-то крик:
— Это сержант Харпер! Сообщник Мэйтленда!
Дигби! Значит, этот мозгляк все-таки узнал его! Даже не оглянувшись, Харпер опрометью промчался по коридору и через черный ход выскочил во двор. За ним ринулась вопящая толпа, полная решимости во что бы то ни стало заработать пять тысяч фунтов.
Солдаты, торчавшие во дворе, при виде такого столпотворения схватились за ружья.
— Вот он! — гаркнул Харпер, тыкая пальцем в темноту. — Эй, уходит, уходит!
Тот же трюк он проделал в Ньюгейте, авось и на сей раз сработает.
Отвязав первого попавшегося коня, он проворно вскочил в седло. Грянул хор ружейных выстрелов, но в Хар-пера не целился никто, солдаты стреляли по призраку, на которого он указал. Теперь у него есть драгоценных полминуты, покуда они не перезарядят ружья.
Харпер ударил коня пятками по бокам и галопом поскакал к дороге. Мимо уха свистнула одинокая пуля. Всегда в цепи стрелков найдется смышленый паршивец, который не станет стрелять прежде, чем хорошенько разглядит цель. Именно этому когда-то Харпер учил своих солдат, так что и пенять ему не на что.
— Не стрелять! — услышал он вопль Дигби.
— За ним, болваны! В погоню! — вторил Уорсли.
Теперь уже Харпер и не помышлял о том, чтобы вернуться к патрону. Долг его состоял в другом: увести погоню подальше от того места, где прячется полковник Мэйтленд.
6
Его светлость герцог Ромси окликнул Дигби и Уорсли и, ни на миг не усомнившись, что они последуют за ним, уверенно направился в трактир. Как только хозяин трактира провел их в отдельную гостиную и, отвесив подобострастный поклон, удалился, герцог указал своим спутникам на стулья.
— Сядьте, — коротко бросил он.
Дигби и Уорсли обменялись многозначительным взглядом, но лишь когда сыновья герцога тоже подсели к столу, они решились подчиниться приказу, да и то скромно пристроились на самых краешках стульев.
Его светлость стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, сжимая и разжимая кулаки. Он был высок, больше шести футов ростом, черные волосы на висках едва тронула седина. Харпер мысленно назвал внешность герцога цыганской, однако же его светлость вовсе не был смугл от природы. Его бронзовый загар был следствием бурной и деятельной жизни, проведенной на свежем воздухе. Герцогу было шестьдесят с небольшим, но выглядел он обычно гораздо моложе. Сейчас, однако, он казался куда старше своих лет: горе и страх состарили его жесткое, словно окаменевшее лицо.
Сыновья герцога, лорд Каспар и лорд Джастин, так сильно походили на отца, что никто не усомнился бы в их близком родстве. После краткого молчания Каспар негромко сказал:
— Присядь, отец.
— Что?! — Герцог коротко глянул на старшего сына и, с видимым усилием взяв себя в руки, сел в то самое кресло, на которое указал Каспар.
Никогда в жизни, ни при какой ситуации он не терял власти над собой. Немыслимой дерзости авантюры, совершенные им в годы Французской революции, сделали его при жизни героем легенд. Тогда герцог Ромси не страшился ничего, но сейчас все было иначе. Лишь один раз в жизни испытал он такое всепоглощающее отчаяние, когда погибла его жена. При одной мысли о том, что он может потерять еще и дочь, герцог каменел от страха. Он и забыл, что может быть уязвим, покуда майор Дигби и капитан Уорсли не сообщили ему о похищении Розамунды. Они сказали, что ее карету обнаружили брошенной где-то в окрестностях Челси, и тогда герцог, не тратя лишних слов, вскочил в седло и поехал с ними. Теперь он хотел услышать более подробный рассказ о том, что же все-таки случилось с его дочерью.
Герцог знал, что Каспар и Джастин пребывают в таком же отчаянии, как и он сам. Они были в Лондоне, когда полицейские власти сообщили страшное известие, и прибыли в «Шляпу набекрень» почти одновременно со своим отцом.
Один только взгляд на сыновей отчасти возвращал герцогу спокойствие — пускай даже они не всегда и не во всем сходились во мнении. Каспар, старший сын и наследник, против воли отца участвовал в Испанской кампании и вернулся в Англию изменившимся. В его характере появилась твердость, которой герцог втайне восхищался, хотя не всегда мог с ней смириться.
Джастин, не желая отставать от старшего брата, последовал его примеру в самом конце войны, однако его военный опыт сильно отличался от обретенного Каспаром. Джастина и его сотоварищей, блестящих гусар, буквально носили на руках восхищенные бельгийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Эти двое вечно совали свои носы в чужие дела, и полковник Мэйтленд два-три раза больно прищемил эти носы. Дигби ненавидел патрона, поскольку считал, что по справедливости сам должен был стать главой Тайной службы. Если только он сумеет изловить полковника, то заставит его сполна расплатиться за эту выдуманную обиду.
Харпер едва заметно повернул голову и краем глаза увидел, что Дигби и Уорсли выходят из залы с одним из полицейских офицеров. Неужели они прознали про тот заброшенный домик? Харпер покачал головой, не может быть. Только он сам, патрон и мистер Темплер знают, где находится этот домик, а уж они-то не станут болтать. Однако теперь, обнаружив герцогскую карету, выскочки из третьего отдела живо сообразили, что и сам патрон прячется где-то неподалеку.
Харпер похолодел от недоброго, очень недоброго предчувствия.
— Глядите-ка! — пронзительно крикнула какая-то женщина. — Вон везут герцогскую карету! А это никак сам герцог с сыновьями?
Все, кто был в зале, бросились к окнам, толкаясь, чтобы заполучить местечко поудобней. Харпер не шелохнулся. Стоя у трактирной стойки, он и так хорошо видел все, что происходило во дворе. Герцог Ромси и его сыновья стояли как раз под фонарем.
Все трое были на редкость хороши собой: смуглые и черноволосые, как цыгане, изящные и стройные, словно танцовщики. И все же было в их манере держаться нечто надменное, внушающее трепет. И, конечно же, Дигби и Уорсли трепетали перед ними вовсю, кланялись и расшаркивались, словно ученые собачки.
— Лизоблюды! — сквозь зубы пробормотал Хар-пер.
Распахнулась дверь, и вошел один из солдат.
— Его светлость герцог Ромси, — громко объявил он, — готов заплатить пять тысяч фунтов за любые сведения, которые помогут вернуть его дочь живой и невредимой!
На миг в зале воцарилась потрясенная тишина, а затем все разом загомонили, перекрикиваясь друг с другом. Один из стражников покинул свой пост у двери, чтобы утихомирить передравшихся выпивох. Именно такого удобного случая и дожидался Харпер.
Как ни в чем не бывало он направился к двери, распахнул ее — и замер, услышав чей-то крик:
— Это сержант Харпер! Сообщник Мэйтленда!
Дигби! Значит, этот мозгляк все-таки узнал его! Даже не оглянувшись, Харпер опрометью промчался по коридору и через черный ход выскочил во двор. За ним ринулась вопящая толпа, полная решимости во что бы то ни стало заработать пять тысяч фунтов.
Солдаты, торчавшие во дворе, при виде такого столпотворения схватились за ружья.
— Вот он! — гаркнул Харпер, тыкая пальцем в темноту. — Эй, уходит, уходит!
Тот же трюк он проделал в Ньюгейте, авось и на сей раз сработает.
Отвязав первого попавшегося коня, он проворно вскочил в седло. Грянул хор ружейных выстрелов, но в Хар-пера не целился никто, солдаты стреляли по призраку, на которого он указал. Теперь у него есть драгоценных полминуты, покуда они не перезарядят ружья.
Харпер ударил коня пятками по бокам и галопом поскакал к дороге. Мимо уха свистнула одинокая пуля. Всегда в цепи стрелков найдется смышленый паршивец, который не станет стрелять прежде, чем хорошенько разглядит цель. Именно этому когда-то Харпер учил своих солдат, так что и пенять ему не на что.
— Не стрелять! — услышал он вопль Дигби.
— За ним, болваны! В погоню! — вторил Уорсли.
Теперь уже Харпер и не помышлял о том, чтобы вернуться к патрону. Долг его состоял в другом: увести погоню подальше от того места, где прячется полковник Мэйтленд.
6
Его светлость герцог Ромси окликнул Дигби и Уорсли и, ни на миг не усомнившись, что они последуют за ним, уверенно направился в трактир. Как только хозяин трактира провел их в отдельную гостиную и, отвесив подобострастный поклон, удалился, герцог указал своим спутникам на стулья.
— Сядьте, — коротко бросил он.
Дигби и Уорсли обменялись многозначительным взглядом, но лишь когда сыновья герцога тоже подсели к столу, они решились подчиниться приказу, да и то скромно пристроились на самых краешках стульев.
Его светлость стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, сжимая и разжимая кулаки. Он был высок, больше шести футов ростом, черные волосы на висках едва тронула седина. Харпер мысленно назвал внешность герцога цыганской, однако же его светлость вовсе не был смугл от природы. Его бронзовый загар был следствием бурной и деятельной жизни, проведенной на свежем воздухе. Герцогу было шестьдесят с небольшим, но выглядел он обычно гораздо моложе. Сейчас, однако, он казался куда старше своих лет: горе и страх состарили его жесткое, словно окаменевшее лицо.
Сыновья герцога, лорд Каспар и лорд Джастин, так сильно походили на отца, что никто не усомнился бы в их близком родстве. После краткого молчания Каспар негромко сказал:
— Присядь, отец.
— Что?! — Герцог коротко глянул на старшего сына и, с видимым усилием взяв себя в руки, сел в то самое кресло, на которое указал Каспар.
Никогда в жизни, ни при какой ситуации он не терял власти над собой. Немыслимой дерзости авантюры, совершенные им в годы Французской революции, сделали его при жизни героем легенд. Тогда герцог Ромси не страшился ничего, но сейчас все было иначе. Лишь один раз в жизни испытал он такое всепоглощающее отчаяние, когда погибла его жена. При одной мысли о том, что он может потерять еще и дочь, герцог каменел от страха. Он и забыл, что может быть уязвим, покуда майор Дигби и капитан Уорсли не сообщили ему о похищении Розамунды. Они сказали, что ее карету обнаружили брошенной где-то в окрестностях Челси, и тогда герцог, не тратя лишних слов, вскочил в седло и поехал с ними. Теперь он хотел услышать более подробный рассказ о том, что же все-таки случилось с его дочерью.
Герцог знал, что Каспар и Джастин пребывают в таком же отчаянии, как и он сам. Они были в Лондоне, когда полицейские власти сообщили страшное известие, и прибыли в «Шляпу набекрень» почти одновременно со своим отцом.
Один только взгляд на сыновей отчасти возвращал герцогу спокойствие — пускай даже они не всегда и не во всем сходились во мнении. Каспар, старший сын и наследник, против воли отца участвовал в Испанской кампании и вернулся в Англию изменившимся. В его характере появилась твердость, которой герцог втайне восхищался, хотя не всегда мог с ней смириться.
Джастин, не желая отставать от старшего брата, последовал его примеру в самом конце войны, однако его военный опыт сильно отличался от обретенного Каспаром. Джастина и его сотоварищей, блестящих гусар, буквально носили на руках восхищенные бельгийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86