Происходит это в силу объективного социального закона социальной регенерации. Сила этого закона такова, что строителей постсоветизма даже обвиняют в преднамеренной реставрации советизма, хотя они из кожи лезут, чтобы истребить всякие его следы. Ирония истории состоит тут в том, что в условиях России советизм можно выкорчевать только методами… советизма, Принимая меры против него, антисоветчики и антикоммунисты, вышедшие из среды коммунистов и воспитанные под их влиянием, невольно сохраняют и подпитывают его.
Черты советизма в постсоветском социальном гибриде заметны даже без специальных социологических исследований для тех, кто в какой-то мере знаком с советизмом. Президентская власть копирует власть советского «Кремля», причём даже сталинского периода. Президент имеет тенденцию превратиться в вождя, заботящегося о нуждах всего «трудового» народа. Он опирается на силовые структуры, назначает угодное ему и подконтрольное ему правительство, стремится к контролю за прочими сферами общества, стремится апеллировать к массам (к «народу») непосредственно, минуя якобы враждебных «народу» и коррумпированных чиновников-бюрократов (телевидение на этот счёт—дар истории).
Значительная часть граждан живёт и добывает средства существования фактически по-советски. Это «бюджетники». Большинство живёт хуже, многие — так же, немногие — лучше. Но по социальному типу — сходно с советскими временами. В советские годы эти категории граждан составляли основную часть работающего населения. Они были оплотом советского строя. Их роль в постсоветской России изменилась, их социальная значимость резко снизилась, но все же она остаётся ощутимой. Постоянно возникают чрезвычайные ситуации, преодоление которых требует коммунистических методов решения социальных проблем. Между прочим, это имеет место и в странах Запада. Имеют место проблемы, требующие не просто сильной государственной власти, но власти, действующей методами, подобными тем, какие были характерны для власти советской. Это проблемы борьбы с преступностью, с нищетой и с детской беспризорностью, организации образования, вооружённых сил, ВПК, разведки, международных операций и т.д. Все эти аспекты жизни современного большого и развитого общества с необходимостью порождают тенденции коммунистической социальной организации в любой стране, а в бывшей коммунистической стране это не только выглядит как реставрация советизма, но в значительной мере происходит на самом деле. Я уж не говорю о том, какое важное место в постсоветской России занимает культура, накопленная за советские годы. Это культура высочайшего мирового уровня. Она пронизана советизиом, составляет его неотъемлемую часть. И полностью очистить её от советизма не удастся никогда.
Западнизмом я называю социальную организацию, какую можно наблюдать в западных странах. В отношении неё употребляют слова «капитализм», «демократия», «частная собственность», «частное предпринимательство», «рынок», «многопартийность», «гражданское общество» и т.д. Важно иметь в виду то, что в советской России, в каком бы она состоянии ни находилась, никаких серьёзных предпосылок для западнизма не было. Он стал насаждаться в России искусственно, насильственно, усилиями высшей власти. Стал насаждаться после антикоммунистического переворота теми россиянами, которые захватили в стране политическую власть. Захватили в результате грандиозной диверсионной операции, подготовленной силами Запада в ходе холодной и «тёплой» войн (мировой войны нового типа) и осуществлённой «пятой колонной» Запада в России. Западнизм стал насаждаться по западным образцам и под давлением (под руководством) со стороны сил Запада. Причём стал насаждаться в том виде, какой был желателен в интересах Запада, а отнюдь не России. При этом умышленно игнорировались конкретные условия России, ибо целью сил Запада было и остаётся ослабление России и превращение её в зону для своей колонизации.
Если ингредиент советизма появился в постсоветизме в силу объективного социального закона вопреки воле и желаниям творцов постсоветизма, то ингредиент западнизма, наоборот, появился тут в соответствии с волей и желаниям борцов постсоветизма, но в нарушение объективного социального закона адекватности социальной организации человеческому материалу, материальной культуре, природным условиям и историческим традициям страны. Западнизация России в том виде, как её стали осуществлять творцы постсоветизма, очевидным образом не соответствовала упомянутым факторам. В результате её получилась не западнистская социальная организация, а лишь нечто похожее на неё по некоторым чертам (приватизация, многопартийность, подобие рынка и т.п.), т.е. лишь имитационная форма.
В третьем ингредиенте гибрида постсоветизма сочетается действие объективного социального закона, который я называю законом социальной деградации, и стремления части реформаторов во главе с президентом реанимировать некоторые явления дореволюционной России (в основном — российского феодализма), причём игнорируя при этом социальный закон адекватности, о котором я упомянул выше.
Закон социальной деградации в постсоветской России проявляется как реанимация православия, дореволюционных названий, обычаев, явлений культуры, идей монархизма и великодержавности и т.д. В значительной мере (если не главным образом) это делается искусственно, сверху. Сами по себе явления дореволюционной России не возродились бы. Они не столько возрождаются, сколько изобретаются вновь. Изобретаются как идеализация (т.е. фальсификация) прошлого в качестве средства против советизма (коммунизма), как отрицание того эволюционного прогресса, какой имел место в советское время. Тут происходит беспрецедентная историческая деградация, буквально падение с вершины прогресса в пропасть прошлого.
Социальный гибрид не есть просто смешение элементов различных социальных организаций. Это именно гибрид. Как гибрид деревьев различных видов не есть дерево, на котором растут листья и плоды различных видов, а есть дерево, на котором растут листья и плоды, сходные по некоторым признакам с листьями и плодами этих разных видов, а по другим признакам отличные от тех и других, так и тут гибрид разных социальных организаций есть новая социальная организация с компонентами, отличными от таковых у источников гибридизации. Например, постсоветский «Кремль» имеет некоторые черты советского «Кремля» и черты президентской власти США. Но он отличается от того и другого. В частности, президент России приходит к власти не так, как советский генсек, и не так, как американский президент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Черты советизма в постсоветском социальном гибриде заметны даже без специальных социологических исследований для тех, кто в какой-то мере знаком с советизмом. Президентская власть копирует власть советского «Кремля», причём даже сталинского периода. Президент имеет тенденцию превратиться в вождя, заботящегося о нуждах всего «трудового» народа. Он опирается на силовые структуры, назначает угодное ему и подконтрольное ему правительство, стремится к контролю за прочими сферами общества, стремится апеллировать к массам (к «народу») непосредственно, минуя якобы враждебных «народу» и коррумпированных чиновников-бюрократов (телевидение на этот счёт—дар истории).
Значительная часть граждан живёт и добывает средства существования фактически по-советски. Это «бюджетники». Большинство живёт хуже, многие — так же, немногие — лучше. Но по социальному типу — сходно с советскими временами. В советские годы эти категории граждан составляли основную часть работающего населения. Они были оплотом советского строя. Их роль в постсоветской России изменилась, их социальная значимость резко снизилась, но все же она остаётся ощутимой. Постоянно возникают чрезвычайные ситуации, преодоление которых требует коммунистических методов решения социальных проблем. Между прочим, это имеет место и в странах Запада. Имеют место проблемы, требующие не просто сильной государственной власти, но власти, действующей методами, подобными тем, какие были характерны для власти советской. Это проблемы борьбы с преступностью, с нищетой и с детской беспризорностью, организации образования, вооружённых сил, ВПК, разведки, международных операций и т.д. Все эти аспекты жизни современного большого и развитого общества с необходимостью порождают тенденции коммунистической социальной организации в любой стране, а в бывшей коммунистической стране это не только выглядит как реставрация советизма, но в значительной мере происходит на самом деле. Я уж не говорю о том, какое важное место в постсоветской России занимает культура, накопленная за советские годы. Это культура высочайшего мирового уровня. Она пронизана советизиом, составляет его неотъемлемую часть. И полностью очистить её от советизма не удастся никогда.
Западнизмом я называю социальную организацию, какую можно наблюдать в западных странах. В отношении неё употребляют слова «капитализм», «демократия», «частная собственность», «частное предпринимательство», «рынок», «многопартийность», «гражданское общество» и т.д. Важно иметь в виду то, что в советской России, в каком бы она состоянии ни находилась, никаких серьёзных предпосылок для западнизма не было. Он стал насаждаться в России искусственно, насильственно, усилиями высшей власти. Стал насаждаться после антикоммунистического переворота теми россиянами, которые захватили в стране политическую власть. Захватили в результате грандиозной диверсионной операции, подготовленной силами Запада в ходе холодной и «тёплой» войн (мировой войны нового типа) и осуществлённой «пятой колонной» Запада в России. Западнизм стал насаждаться по западным образцам и под давлением (под руководством) со стороны сил Запада. Причём стал насаждаться в том виде, какой был желателен в интересах Запада, а отнюдь не России. При этом умышленно игнорировались конкретные условия России, ибо целью сил Запада было и остаётся ослабление России и превращение её в зону для своей колонизации.
Если ингредиент советизма появился в постсоветизме в силу объективного социального закона вопреки воле и желаниям творцов постсоветизма, то ингредиент западнизма, наоборот, появился тут в соответствии с волей и желаниям борцов постсоветизма, но в нарушение объективного социального закона адекватности социальной организации человеческому материалу, материальной культуре, природным условиям и историческим традициям страны. Западнизация России в том виде, как её стали осуществлять творцы постсоветизма, очевидным образом не соответствовала упомянутым факторам. В результате её получилась не западнистская социальная организация, а лишь нечто похожее на неё по некоторым чертам (приватизация, многопартийность, подобие рынка и т.п.), т.е. лишь имитационная форма.
В третьем ингредиенте гибрида постсоветизма сочетается действие объективного социального закона, который я называю законом социальной деградации, и стремления части реформаторов во главе с президентом реанимировать некоторые явления дореволюционной России (в основном — российского феодализма), причём игнорируя при этом социальный закон адекватности, о котором я упомянул выше.
Закон социальной деградации в постсоветской России проявляется как реанимация православия, дореволюционных названий, обычаев, явлений культуры, идей монархизма и великодержавности и т.д. В значительной мере (если не главным образом) это делается искусственно, сверху. Сами по себе явления дореволюционной России не возродились бы. Они не столько возрождаются, сколько изобретаются вновь. Изобретаются как идеализация (т.е. фальсификация) прошлого в качестве средства против советизма (коммунизма), как отрицание того эволюционного прогресса, какой имел место в советское время. Тут происходит беспрецедентная историческая деградация, буквально падение с вершины прогресса в пропасть прошлого.
Социальный гибрид не есть просто смешение элементов различных социальных организаций. Это именно гибрид. Как гибрид деревьев различных видов не есть дерево, на котором растут листья и плоды различных видов, а есть дерево, на котором растут листья и плоды, сходные по некоторым признакам с листьями и плодами этих разных видов, а по другим признакам отличные от тех и других, так и тут гибрид разных социальных организаций есть новая социальная организация с компонентами, отличными от таковых у источников гибридизации. Например, постсоветский «Кремль» имеет некоторые черты советского «Кремля» и черты президентской власти США. Но он отличается от того и другого. В частности, президент России приходит к власти не так, как советский генсек, и не так, как американский президент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164