А перед этим попыталась связаться с мистером Браунеллом, но не смогла его найти. Думаю, теперь я могла бы спросить и тебя, но здесь, на краю тротуара…
- Тогда пойдем куда-нибудь перекусим.
Колебания девушки были недолгими. Чик сказал ей, что неподалеку отсюда знает одно удобное местечко, где готовят бараньи отбивные с луком, а потом поливают их роскошным соусом из муки и масла с бульоном, и повел ее туда. Пройдя два квартала от министерства юстиции и еще чуть дальше по боковой улице, они наконец вошли в закусочную. Это было одно из тех заведений, кстати, очень немногих, где кухня расположена в непосредственной близости от обеденного зала, где воздух пропитан чудесными ароматами и где готовят так хорошо, что ваш аппетит благословляет ваше обоняние.
Они сделали заказ, и Чик поинтересовался:
- Ты спросишь у меня о чем-то прямо сейчас или отложим это дело до кофе?
Альма огляделась. Время обеда еще не пришло, посетителей в ресторане было немного; все соседние столики были свободны, и девушка решилась:
- Я не хотела говорить об этом с тобой по телефону, поэтому мне нужно было увидеть тебя. Дело такое, что мне страшновато говорить на эту тему даже с тобой.
Никогда не думала, что люди могут быть такими, какими они оказались.
- Чем же тебя огорчили люди?
- Да всем. Они такие ужасные трусы. Да и я тоже.
Как я полагаю, не мне осуждать их за трусость. Ты знаешь, что многие служащие Белого дома оказались под арестом? Что этим утром секретные агенты обыскали Белый дом от подпола до чердака? Все молчат, а если говорят, то только шепотом. Когда я сегодня утром пошла на службу, кто-то следил за мной, я в этом уверена.
- Да, это мог быть только я! - заулыбался Чик. - Просто решил быть у тебя под рукой на случай, если ты захочешь спросить что-нибудь.
- Оставь свои шутки, Чик! Это совсем не смешно, это ужасно.
- Ну… мне приходилось вести наблюдение за очень большим количеством людей и почти всегда безрезультатно. А вот и бараньи отбивные. Как-то раз я сам попробовал приготовить их подобным образом, но они у меня подгорели… Конечно, положение ужасное, и, прежде чем начать улучшаться, оно, вероятно, станет еще хуже, но к тебе все это не имеет никакого отношения. Ну и слава богу. Пододвинь свою тарелку.
Он положил на ее тарелку бараньи отбивные и полил соусом. Затем наполнил свою тарелку и заказал пива.
Альма огляделась снова и наклонилась вперед.
- Вот что я хотела спросить у тебя, Чик, - сказала она. - Я хочу знать, что мне делать. - И до этого Альма говорила очень тихо, а теперь она заговорила еще тише. - Прошлым вечером, около одиннадцати, примерно через полчаса, после того как я пришла домой с допроса, учиненного мне твоими коллегами, меня посетил мужчина, который посулил мне пять тысяч долларов за то, что я украду дневник миссис Стэнли и сегодня в полдень передам этот дневник ему. Он сказал мне, что из всего дневника ему нужны только записи двух последних недель. Когда я отказалась, он предложил мне десять тысяч долларов.
Чик прожевал кусочек отбивной и запил его пивом.
- Хм-м-м, - сказал он, - значит, первая дама государства ведет дневник.
- Конечно. Об этом каждый знает. Об этом даже писали в газетах.
- Ну что же… мои поздравления. Это довольно неплохое приданое. Одного его достаточно, чтобы взять тебя в жены, если ты не против выйти замуж, конечно.
- Не говори глупостей. После того как я сказала «нет» на его предложение, у меня было несколько секунд, чтобы подумать. Я сделала вид, что не могу решиться. А тот мужчина продолжал настаивать. Я сказала ему, что, даже если соглашусь украсть дневник, возможность сделать это мне не предоставится до середины дня. Еще я сказала ему, чтобы пришел ко мне домой сегодня в восемь вечера, и, может быть, у меня будет дневник, а может быть, и нет. Он сказал, что придет.
- Слушай, а почему ты считаешь разговоры о замужестве глупостью? - спросил Чик.
- Потому что это - глупость, - проворчала Альма.
- Вообще-то брак - дело серьезное.
- Ты думаешь? Я ничего не знаю об этом. Чик, что мне делать? Может, я должна рассказать все миссис Стэнли? Или мне следует пойти сразу к мистеру Уорделлу?
Чик положил нож и вилку на стол.
- Послушай, - сказал он, - в течение трех месяцев я ждал момента, чтобы узнать, что ты думаешь о замужестве, и теперь, раз уж об этом зашла речь, мы могли бы тут же и покончить со всеми вопросами. В браке, в сущности, нет ничего глупого, ведь верно же?
Сказав это, Чик посмотрел на девушку; Альма выглядела раздраженной, однако чувствовала, что раздражение покидает ее, и, разозлившись на себя, она опустила глаза. Воткнув вилку в отбивную, она располосовала ее ножом.
- В сущности? - переспросила она. - В сущности, нет. Откуда мне знать? Просто у меня нет оснований думать, что это глупо. А ты думаешь по-другому?
- Кто, я? Боже правый, да ни за что! Я думаю, что это просто великолепно. Я думаю…
В этот момент Альма подняла глаза, а поскольку Чик так и не отводил взгляд от девушки, весь свет ее глаз разом пал на него и ослепил, подобно тому, как ослепляют солнечные лучи после темноты пещеры. У Чика перехватило дыхание, и слова, которые в естественной последовательности он намеревался произнести далее, застряли где-то в горле, и оказалось, что нет никакой возможности сказать их. Вместо этого он проговорил:
- Ну… я рад, что мы разобрались со всем этим. Прекрасно, что этот вопрос решен. А как выглядел тот мужчина, что предлагал тебе десять тысяч долларов?
Альма улыбнулась. Эта улыбка говорила, правда только ей самой, следующее: «Он ужасно милый, я люблю его, хочу быть с ним, и гореть мне в аду, если я замечу, что готова опуститься до обмана при таком положении вещей». Вслух же она сказала:
- Он сильный, большого роста, со светлыми волосами и грязными ногтями. А еще у него был коричневый галстук. - И подумала с триумфом: «Ну, покажите мне во всем этом хоть каплю женского коварства».
- А что ты намереваешься делать? - поинтересовался Чик.
- А вот об этом я и хотела спросить тебя. Я буду делать то, что ты скажешь. - При этих словах Альма сильно прикусила губу, и Чик подумал, с чего бы это.
Он подозвал официанта и заказал кофе, а потом спросил:
- Ты еще не говорила об этом миссис Стэнли?
- Я никому еще не говорила об этом.
- Вот и умница. Заметила, что сейчас творится? Тебе нет никакого резона соваться в эту адскую суматоху.
Может быть даже так, что здесь нет никакой связи….
- А не следует ли мне сказать мистеру Уорделлу?
- Зачем? Чтобы кто-нибудь спрятался у тебя дома в чулане и схватил того парня, когда он заявится?
- Если это будет необходимо, то да.
Чик кивнул:
- Конечно, возможен и такой расклад. Но может быть, ты сама вовлечена во все это дело. По какой причине - не мне судить, ведь сейчас все сошли с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Тогда пойдем куда-нибудь перекусим.
Колебания девушки были недолгими. Чик сказал ей, что неподалеку отсюда знает одно удобное местечко, где готовят бараньи отбивные с луком, а потом поливают их роскошным соусом из муки и масла с бульоном, и повел ее туда. Пройдя два квартала от министерства юстиции и еще чуть дальше по боковой улице, они наконец вошли в закусочную. Это было одно из тех заведений, кстати, очень немногих, где кухня расположена в непосредственной близости от обеденного зала, где воздух пропитан чудесными ароматами и где готовят так хорошо, что ваш аппетит благословляет ваше обоняние.
Они сделали заказ, и Чик поинтересовался:
- Ты спросишь у меня о чем-то прямо сейчас или отложим это дело до кофе?
Альма огляделась. Время обеда еще не пришло, посетителей в ресторане было немного; все соседние столики были свободны, и девушка решилась:
- Я не хотела говорить об этом с тобой по телефону, поэтому мне нужно было увидеть тебя. Дело такое, что мне страшновато говорить на эту тему даже с тобой.
Никогда не думала, что люди могут быть такими, какими они оказались.
- Чем же тебя огорчили люди?
- Да всем. Они такие ужасные трусы. Да и я тоже.
Как я полагаю, не мне осуждать их за трусость. Ты знаешь, что многие служащие Белого дома оказались под арестом? Что этим утром секретные агенты обыскали Белый дом от подпола до чердака? Все молчат, а если говорят, то только шепотом. Когда я сегодня утром пошла на службу, кто-то следил за мной, я в этом уверена.
- Да, это мог быть только я! - заулыбался Чик. - Просто решил быть у тебя под рукой на случай, если ты захочешь спросить что-нибудь.
- Оставь свои шутки, Чик! Это совсем не смешно, это ужасно.
- Ну… мне приходилось вести наблюдение за очень большим количеством людей и почти всегда безрезультатно. А вот и бараньи отбивные. Как-то раз я сам попробовал приготовить их подобным образом, но они у меня подгорели… Конечно, положение ужасное, и, прежде чем начать улучшаться, оно, вероятно, станет еще хуже, но к тебе все это не имеет никакого отношения. Ну и слава богу. Пододвинь свою тарелку.
Он положил на ее тарелку бараньи отбивные и полил соусом. Затем наполнил свою тарелку и заказал пива.
Альма огляделась снова и наклонилась вперед.
- Вот что я хотела спросить у тебя, Чик, - сказала она. - Я хочу знать, что мне делать. - И до этого Альма говорила очень тихо, а теперь она заговорила еще тише. - Прошлым вечером, около одиннадцати, примерно через полчаса, после того как я пришла домой с допроса, учиненного мне твоими коллегами, меня посетил мужчина, который посулил мне пять тысяч долларов за то, что я украду дневник миссис Стэнли и сегодня в полдень передам этот дневник ему. Он сказал мне, что из всего дневника ему нужны только записи двух последних недель. Когда я отказалась, он предложил мне десять тысяч долларов.
Чик прожевал кусочек отбивной и запил его пивом.
- Хм-м-м, - сказал он, - значит, первая дама государства ведет дневник.
- Конечно. Об этом каждый знает. Об этом даже писали в газетах.
- Ну что же… мои поздравления. Это довольно неплохое приданое. Одного его достаточно, чтобы взять тебя в жены, если ты не против выйти замуж, конечно.
- Не говори глупостей. После того как я сказала «нет» на его предложение, у меня было несколько секунд, чтобы подумать. Я сделала вид, что не могу решиться. А тот мужчина продолжал настаивать. Я сказала ему, что, даже если соглашусь украсть дневник, возможность сделать это мне не предоставится до середины дня. Еще я сказала ему, чтобы пришел ко мне домой сегодня в восемь вечера, и, может быть, у меня будет дневник, а может быть, и нет. Он сказал, что придет.
- Слушай, а почему ты считаешь разговоры о замужестве глупостью? - спросил Чик.
- Потому что это - глупость, - проворчала Альма.
- Вообще-то брак - дело серьезное.
- Ты думаешь? Я ничего не знаю об этом. Чик, что мне делать? Может, я должна рассказать все миссис Стэнли? Или мне следует пойти сразу к мистеру Уорделлу?
Чик положил нож и вилку на стол.
- Послушай, - сказал он, - в течение трех месяцев я ждал момента, чтобы узнать, что ты думаешь о замужестве, и теперь, раз уж об этом зашла речь, мы могли бы тут же и покончить со всеми вопросами. В браке, в сущности, нет ничего глупого, ведь верно же?
Сказав это, Чик посмотрел на девушку; Альма выглядела раздраженной, однако чувствовала, что раздражение покидает ее, и, разозлившись на себя, она опустила глаза. Воткнув вилку в отбивную, она располосовала ее ножом.
- В сущности? - переспросила она. - В сущности, нет. Откуда мне знать? Просто у меня нет оснований думать, что это глупо. А ты думаешь по-другому?
- Кто, я? Боже правый, да ни за что! Я думаю, что это просто великолепно. Я думаю…
В этот момент Альма подняла глаза, а поскольку Чик так и не отводил взгляд от девушки, весь свет ее глаз разом пал на него и ослепил, подобно тому, как ослепляют солнечные лучи после темноты пещеры. У Чика перехватило дыхание, и слова, которые в естественной последовательности он намеревался произнести далее, застряли где-то в горле, и оказалось, что нет никакой возможности сказать их. Вместо этого он проговорил:
- Ну… я рад, что мы разобрались со всем этим. Прекрасно, что этот вопрос решен. А как выглядел тот мужчина, что предлагал тебе десять тысяч долларов?
Альма улыбнулась. Эта улыбка говорила, правда только ей самой, следующее: «Он ужасно милый, я люблю его, хочу быть с ним, и гореть мне в аду, если я замечу, что готова опуститься до обмана при таком положении вещей». Вслух же она сказала:
- Он сильный, большого роста, со светлыми волосами и грязными ногтями. А еще у него был коричневый галстук. - И подумала с триумфом: «Ну, покажите мне во всем этом хоть каплю женского коварства».
- А что ты намереваешься делать? - поинтересовался Чик.
- А вот об этом я и хотела спросить тебя. Я буду делать то, что ты скажешь. - При этих словах Альма сильно прикусила губу, и Чик подумал, с чего бы это.
Он подозвал официанта и заказал кофе, а потом спросил:
- Ты еще не говорила об этом миссис Стэнли?
- Я никому еще не говорила об этом.
- Вот и умница. Заметила, что сейчас творится? Тебе нет никакого резона соваться в эту адскую суматоху.
Может быть даже так, что здесь нет никакой связи….
- А не следует ли мне сказать мистеру Уорделлу?
- Зачем? Чтобы кто-нибудь спрятался у тебя дома в чулане и схватил того парня, когда он заявится?
- Если это будет необходимо, то да.
Чик кивнул:
- Конечно, возможен и такой расклад. Но может быть, ты сама вовлечена во все это дело. По какой причине - не мне судить, ведь сейчас все сошли с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72