Надеюсь, я вас больше никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах.
Видя, что я собираюсь открыть рот и поинтересоваться ближайшей перспективой в наших отношениях, Директор полез за пистолетом.
Достал он его, или нет, не видел. Я уже бежал к Милашке. Следом торопливо дышали в спину второй и третий номера.
Перепрыгивая через ступени парадного эскалатора, я заскочил в кабину, и тут же дал команду спецмашине немедленно покинуть опасный район. Милашке, не глушившей ядерные топки, оставалось только крутануться на месте и, дождавшись полной усадки экипажа, сорваться с места.
— Как таких людей допускают до руководящих постов? — в своем правом кресле второго номера американец был безудержно храбр и отважен. — Командир, разве это порядок? Куда смотрит ваша русская общественность? Где, в конце концов, наш профсоюз? Мы же могли безвременно и окончательно!
— Послушай Боб, — я повернулся в сторону американца. — Послушай и запомни. Россия, не Америка. Здесь за тебя, кроме тебя самого, никто заступаться не станет. Ни профсоюзы, ни общественность. Ни даже женсоветы, которые мы разогнали лет пятьсот назад. Директор прав. Мы во всем виноваты. Сами. Почему посторонние в спецмашине?
Боб изобразил на лице недоумение.
— Впервые в жизни, командир.
— Герасим, твоя работа?
Третий номер тактично промолчал. В последнее время он не часто баловал нас своими нужными разговорами. Все больше гулял по отсекам спецмашины. Может быть даже с пингвином, которого пригрел на Милашке по просьбе Директора. И, может быть, слишком много разговаривал с глупой птицей. Вот она и сошла с ума.
— Второй номер! — я натянул на макушку подаренную друзьями связь-тюбитейку и настроился на общую волну. Одно дело отдавать приказы лично, совсем другое через Милашку. Уж она-то старательно проверит, выполнен тот или иной приказ. — Командир в кабине! Приказываю! Немедленно очистить спецмашину подразделения 000 от нежелательных посторонних объектов. Третьему номеру оказать всяческое содействие.
Боб и Герасим, слыша в моем голосе желание покомандовать, бросились исполнять приказ. На шестом в первом ряду мониторе показалась обиженная спина пингвина, которого спихнули с эскалатора. Глупая птица, бросив в лицо второму и третьему номеру грязные упреки, развернув коротенькие крылья, засеменила к все еще размахивающему руками Директору. Пусть теперь друг с другом разбираются, да конечностями машут.
— Выполнено, командир, — американец демонстративно обтер руки о заднюю часть парадного комбинезона, что являлось грубейшим святотатством над формой спасателя. Но наказать, словом или делом янкеля не поднялась рука. В чем-то Боб, несомненно, прав. Если всякий, кому не лень, будет стрелять в спасателей подразделения 000, то к концу столетия нас вообще может не остаться.
— Боб. Герасим. У меня не очень хорошие новости, — я дождался, пока второй и третий номер рассядутся на свои места, и включил центральный экран. — Похоже, что Директору, понадобились мальчики для битья.
— А что такое «мальчики для битья»? — поднял руку американец.
— Герасим, объясни, — попросил я, видя, что третий номер готовится уйти в глубокую дрему.
— Мм, — коротко определил значение словосочетания умный Герасим.
— Ясно, — кивнул Боб. — Что-то вроде русских индейцев.
— Вроде того, — согласился я. — Только с большим кругом полномочий. Посмотрите сюда. Видите в углу экрана букву «ны»? Это значит, что дело пахнет керосином.
— А что такое «пахнет керосином»? — непонятливость Боба слегка раздражала, но я, помня, в каких условиях воспитывался американец, не стал злиться.
— Герасим!
— Мм, — встрепенулся Герасим.
— Ясно, — улыбнулся янкель. — Разбавленное виски.
— И если мы не выполним это задание, то нам вкрутят гайки по первое число.
— А…?
— Гера!
— Мм.
— Понятно. Разобрать железнодорожные пути «Нью-Йорк — Чикаго».
— А теперь, друзья, краткое введение в курс задания. Второму номеру прекратить задавать вопросы. У нас, как всегда, мало времени. Милашка, включи дополнительную информацию по вызову.
Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать послушно заполнила пространство мониторов мелкими строчками, столбцами цифр, кривыми и где-то даже прямыми.
— Что мы имеем, — ознакомление с первичными данными о характере вызова может много рассказать о предстоящей работе. — А имеем, мы не слишком приятные вещи. На пересечении одного из центральных проспектов сломалась машина супруги нашего глубокоуважаемого Директора. Прокол всех восьми колес.
Боб раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но я его остановил. Перебивать командира на полуслове может только сам командир.
— Срочно вызванная группа специалистов с завода скорой технической помощи сделать ничего не смогла. Есть жертвы среди группы специалистов.
— Мм? — вопрос третьего номера прозвучал по существу. Мне и самому было интересно, как можно проколоть сразу все восемь колес.
Скупые строчки информации заполнили четвертый и пятый мониторы в шестом ряду. Если верить специалистам завода технической помощи, машина супруги Директора сначала проколола одно колесо. Заменили. Проехала пару метров. Еще прокол. Заменили. Еще три метра. Следующий прокол. Менять не стали. Запаски кончились. Два метра. Сразу три прокола. Подцепили на буксир. При трогании с места взорвались четыре колеса. После чего специалисты завода технической помощи поспешно ретировались, оставив на проспекте нескольких своих сотрудников, с которыми весьма красноречиво поговорила супруга Директора нашей Службы.
— Таким образом, — подвел я черту. — Нам предстоит работать с одной из самых одиозных фигур нашей столицы. Плюс восемь проколотых колес. Командир готов выслушать предложения команды.
Американец, жутко вспотев, вытащил значок спасателя, удостоверение спасателя, корочки спасателя, нашейную табличку спасателя, именной пистолет спасателя и выложил все это нехитрое добро на приборную доску.
— Я ухожу, — сказал он. — Простите меня, командир. Но такая работа не по мне. Я слишком молодой, чтобы рисковать жизнью в таких количествах. Свой запас из личного сейфа я оставляю вам. Пользуйтесь. Хотя нет, заберу. Все равно он вам больше не понадобиться.
— Мм, — это, кто не понял, Герасим решил высказаться. Кстати, мог бы сделать это не зевая. — Мм.
— А кровать с собой черта с два я тебе отдам, — вскипел я. — Вы что, сговорились? Кого испугались? Подумаешь, жена Директора. Да мы этих жен! Но дело не в этом. Там, на дороге, терпит бедствие человек. Человек! Хоть и женщина. И мы обязаны! Мы должны! У нас, в конце концов, нет другого выхода. Боб, ты думаешь, Директор позволит тебе свалить из столицы просто так?
— Что такое свалить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Видя, что я собираюсь открыть рот и поинтересоваться ближайшей перспективой в наших отношениях, Директор полез за пистолетом.
Достал он его, или нет, не видел. Я уже бежал к Милашке. Следом торопливо дышали в спину второй и третий номера.
Перепрыгивая через ступени парадного эскалатора, я заскочил в кабину, и тут же дал команду спецмашине немедленно покинуть опасный район. Милашке, не глушившей ядерные топки, оставалось только крутануться на месте и, дождавшись полной усадки экипажа, сорваться с места.
— Как таких людей допускают до руководящих постов? — в своем правом кресле второго номера американец был безудержно храбр и отважен. — Командир, разве это порядок? Куда смотрит ваша русская общественность? Где, в конце концов, наш профсоюз? Мы же могли безвременно и окончательно!
— Послушай Боб, — я повернулся в сторону американца. — Послушай и запомни. Россия, не Америка. Здесь за тебя, кроме тебя самого, никто заступаться не станет. Ни профсоюзы, ни общественность. Ни даже женсоветы, которые мы разогнали лет пятьсот назад. Директор прав. Мы во всем виноваты. Сами. Почему посторонние в спецмашине?
Боб изобразил на лице недоумение.
— Впервые в жизни, командир.
— Герасим, твоя работа?
Третий номер тактично промолчал. В последнее время он не часто баловал нас своими нужными разговорами. Все больше гулял по отсекам спецмашины. Может быть даже с пингвином, которого пригрел на Милашке по просьбе Директора. И, может быть, слишком много разговаривал с глупой птицей. Вот она и сошла с ума.
— Второй номер! — я натянул на макушку подаренную друзьями связь-тюбитейку и настроился на общую волну. Одно дело отдавать приказы лично, совсем другое через Милашку. Уж она-то старательно проверит, выполнен тот или иной приказ. — Командир в кабине! Приказываю! Немедленно очистить спецмашину подразделения 000 от нежелательных посторонних объектов. Третьему номеру оказать всяческое содействие.
Боб и Герасим, слыша в моем голосе желание покомандовать, бросились исполнять приказ. На шестом в первом ряду мониторе показалась обиженная спина пингвина, которого спихнули с эскалатора. Глупая птица, бросив в лицо второму и третьему номеру грязные упреки, развернув коротенькие крылья, засеменила к все еще размахивающему руками Директору. Пусть теперь друг с другом разбираются, да конечностями машут.
— Выполнено, командир, — американец демонстративно обтер руки о заднюю часть парадного комбинезона, что являлось грубейшим святотатством над формой спасателя. Но наказать, словом или делом янкеля не поднялась рука. В чем-то Боб, несомненно, прав. Если всякий, кому не лень, будет стрелять в спасателей подразделения 000, то к концу столетия нас вообще может не остаться.
— Боб. Герасим. У меня не очень хорошие новости, — я дождался, пока второй и третий номер рассядутся на свои места, и включил центральный экран. — Похоже, что Директору, понадобились мальчики для битья.
— А что такое «мальчики для битья»? — поднял руку американец.
— Герасим, объясни, — попросил я, видя, что третий номер готовится уйти в глубокую дрему.
— Мм, — коротко определил значение словосочетания умный Герасим.
— Ясно, — кивнул Боб. — Что-то вроде русских индейцев.
— Вроде того, — согласился я. — Только с большим кругом полномочий. Посмотрите сюда. Видите в углу экрана букву «ны»? Это значит, что дело пахнет керосином.
— А что такое «пахнет керосином»? — непонятливость Боба слегка раздражала, но я, помня, в каких условиях воспитывался американец, не стал злиться.
— Герасим!
— Мм, — встрепенулся Герасим.
— Ясно, — улыбнулся янкель. — Разбавленное виски.
— И если мы не выполним это задание, то нам вкрутят гайки по первое число.
— А…?
— Гера!
— Мм.
— Понятно. Разобрать железнодорожные пути «Нью-Йорк — Чикаго».
— А теперь, друзья, краткое введение в курс задания. Второму номеру прекратить задавать вопросы. У нас, как всегда, мало времени. Милашка, включи дополнительную информацию по вызову.
Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать послушно заполнила пространство мониторов мелкими строчками, столбцами цифр, кривыми и где-то даже прямыми.
— Что мы имеем, — ознакомление с первичными данными о характере вызова может много рассказать о предстоящей работе. — А имеем, мы не слишком приятные вещи. На пересечении одного из центральных проспектов сломалась машина супруги нашего глубокоуважаемого Директора. Прокол всех восьми колес.
Боб раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но я его остановил. Перебивать командира на полуслове может только сам командир.
— Срочно вызванная группа специалистов с завода скорой технической помощи сделать ничего не смогла. Есть жертвы среди группы специалистов.
— Мм? — вопрос третьего номера прозвучал по существу. Мне и самому было интересно, как можно проколоть сразу все восемь колес.
Скупые строчки информации заполнили четвертый и пятый мониторы в шестом ряду. Если верить специалистам завода технической помощи, машина супруги Директора сначала проколола одно колесо. Заменили. Проехала пару метров. Еще прокол. Заменили. Еще три метра. Следующий прокол. Менять не стали. Запаски кончились. Два метра. Сразу три прокола. Подцепили на буксир. При трогании с места взорвались четыре колеса. После чего специалисты завода технической помощи поспешно ретировались, оставив на проспекте нескольких своих сотрудников, с которыми весьма красноречиво поговорила супруга Директора нашей Службы.
— Таким образом, — подвел я черту. — Нам предстоит работать с одной из самых одиозных фигур нашей столицы. Плюс восемь проколотых колес. Командир готов выслушать предложения команды.
Американец, жутко вспотев, вытащил значок спасателя, удостоверение спасателя, корочки спасателя, нашейную табличку спасателя, именной пистолет спасателя и выложил все это нехитрое добро на приборную доску.
— Я ухожу, — сказал он. — Простите меня, командир. Но такая работа не по мне. Я слишком молодой, чтобы рисковать жизнью в таких количествах. Свой запас из личного сейфа я оставляю вам. Пользуйтесь. Хотя нет, заберу. Все равно он вам больше не понадобиться.
— Мм, — это, кто не понял, Герасим решил высказаться. Кстати, мог бы сделать это не зевая. — Мм.
— А кровать с собой черта с два я тебе отдам, — вскипел я. — Вы что, сговорились? Кого испугались? Подумаешь, жена Директора. Да мы этих жен! Но дело не в этом. Там, на дороге, терпит бедствие человек. Человек! Хоть и женщина. И мы обязаны! Мы должны! У нас, в конце концов, нет другого выхода. Боб, ты думаешь, Директор позволит тебе свалить из столицы просто так?
— Что такое свалить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96