— Это ж вещественное доказательство, — пристыжаю коллегу, поглядывая украдкой на идеально плоский телескоп телевизора размерами метр на два. У меня дома старенький «Горизонт» с ручным переключением трех каналов.
Кроме заинтересовавших нас в первую очередь телевизора и пепельницы с безопасными для жизни окурками, в директорском кабинете на кожаных креслах три полных комплекта одежды. Два из них с накрахмаленными халатами.
— Спеклись ребята. Думаю, от директора нам помощи не дождаться. Маш! Как думаешь, они испытывали боль, когда исчезали?
Мария откликается не сразу. Изучает аквариум, в котором не плавает рыбки. Ни золотые, ни обычные.
— Рыбу тоже поимели, — замечает она. — А от улиток только ракушки остались. Богато живут наши ученые. Аквариум, пепельницы полные. Так и я смогла бы в тайге зимы переживать. Боль? Нет, Лесик. Боль практически всегда неразрывно связана с большим количеством отторгаемой принудительно крови. А я здесь еще ни капли не видела. Гигиенично, как в больнице.
Усаживаюсь за директорский стол. Рассматриваю бумаги. Ни одного вразумительного доклада. Одни графики, схемы. Без хорошего специалиста разобраться, чем в конечном счете занимались на данной зоне, не представляется возможным.
Это что? Фотографии? Перебираю стопку глянцевых снимков. Бородатый мужчина в цивильных очках, скорее всего, директор собственной персоной. Вот здесь он работает над бумагами. Здесь читает доклад. А вот…:
— Маша! Иди сюда.
Баобабова перегибается через стол и долго рассматривает фотографию, где бородатый очкарик стоит в обнимку с подозрительным человеком в длинном плаще. Лицо человека старательно засвечено. Но торчащая из кармана ромашка навевает некоторые мысли.
— Теперь понятно, кто похлопотал за нас перед генералом! — стучу кулаком по столу. Баобабова, как хороший напарник присоединяется. Стучать кулаками по чужим директорским столам вдвоем гораздо веселее. — А я все думаю, мы только-только организовались, а генералы, прям, в очередь к нам выстраиваются! Получается, что это нас Садовник под танки бросил? Сам, значит, не захотел комаров кормить. Нас послал.
— Мне он сразу не понравился, — от Машкиных ударов столешница начинает потихоньку трещать.
— Именно. Скользкий тип. Лицо скрывает. Ромашки портит.
— Сволочь?
— Определенно.
Выдыхаемся. Да и кулаки не железные. Дуб, он и в мебели дуб. Сразу не сломал, потом ничего не получится. Баобабова выуживает из пепельницы окурок посимпатичней и усаживается в кресло. Я, после приведения дыхания в нормальное состояние, взламываю ящики стола. Молодые лейтенанты всегда верили, что именно в ящиках директорских столов должно хранится наиболее важное имущество самих директоров.
И как говорят культурные люди, предчувствие меня не обмануло.
Верхний ящик Туго завязанные папки с бумагами. Отчеты, доклады, заявления, жалобы. Ничего существенного. Средний. Оплавленный кусок металла, внешним видом напоминающий пистолет. Ненужная теперь вещь. И, наконец, самый нижний. Одна единственная кассета для видеомагнитофона.
— Хо!
— Что-то интересное? — Баобабову после выкуренного окурка и допитого из всех трех чашек кофе слегка разморило. На сон потянуло.
— Это мы сейчас и узнаем.
Вставляю кассету куда положено, усаживаюсь в соседнее с прапорщиком кресло и нажимаю на воспроизведение.
На всю ширину экрана бородатый директор:
— … работает.
Лицо отдаляется, показывая всю площадь кабинета. В креслах утопают два грустных человека в белых халатах. С первого взгляда понятно, что состояние людей близко к определению « в зюзю». Несколько пустых бутылок из-под спиртного тому подтверждение.
— "Раз, раз…", — говорит лицо бородатого директора. Остальные присутствующие в белых халатах слабо реагируют на звуковые сигналы. Дергают поникшими шапочками нахлобучками и впадают в спячку.
— А борода ничего, языком еще ворочает, — составляет психологический портрет директора прапорщик Баобабова.
Шиплю на нее. Кассета единственный на сегодняшний день источник информации. И нельзя упустить ни одной детали.
Директор пододвигается ближе к экрану и, постоянно озираясь, говорит:
— "Если вы нашли эту кассету, значит не все еще потеряно. У нас мало времени. Скоро придут и за нами. Мы последние. Боюсь, в лаборатории больше никого не осталось. Забрали всех…".
— Много слов, приятель, — тороплю я, пристально вглядываясь в экран.
— " Они везде…, — директор проглатывает тугой комок страха. — Он среди нас. И не хочу вас пугать, они среди вас!"
Указательный палец директора резко тычется в телевизор, отчего мы с Баобабовой вздрагиваем.
—" Это началось неделю назад. Первые тревожные сообщения пришли из отдела креонологистики. Непонятная нервозность работников. Необоснованные вспышки гнева. Мордобитие. Некоторые сотрудники были даже замечены в пьяном виде, что совершенно невозможно. Потом, через два дня, пропал младший научный сотрудник Дубовцев. Тщательные поиски прилегающих территорий не увенчались успехом. Комплект одежды младшего научного сотрудника Дубовцева обнаружили совершенно случайно в глубине нижних испытательных полигонов. Мы думали, это только несчастный случай. Но это было не так".
Свет на экране замигал, и бородатый директор испуганно закрутил головой. Два его гостя оказались в более спокойном положении. Ничего не чувствовали и ничего не видели.
— " Видите?! — директор пододвигается еще ближе к экрану. — Они предупреждают меня. Они не любят, когда много шума".
Баобабова дотрагивается до плеча и знаками показывает, что у товарища с экрана не все в порядке с мозгами. Я в ответ отрицательно машу головой. Такие умные глыбы, как хозяин кабинета, с ума не сходят. Они, или умирают от старости с калькулятором в руке, или их пристреливают за слишком большой объем государственных тайн, хранящийся в мозгах.
Между тем директор продолжает наговаривать свою, что уж сейчас скрывать, последнюю в этой жизни исповедь:
— "После пропажи первого сотрудника прошло всего несколько часов, и люди стали исчезать в геометрической прогрессии. К концу дня на зоне осталось всего половина состава. К трем часам ночи только мы трое, — директор оглянулся на похрапывающих гостей. — Я знаю, нам не спастись. И мы не можем никого предупредить. Все, кто пытался пробраться в комнату связи, пропали. Нам остается только уповать на чудо и надеяться, что они не придут к…".
Отчетливо видно, как по экрану проносится стремительная черная тень. Она издает нервный бубнящий звук, от которого кровь в жилах превращается в замороженный полуфабрикат.
Странно, но, кажется, сам директор этого не замечает. Он даже не моргает.
— " Друзья. Соратники. Земляки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97