Пристальное внимание привлекает два пункта. Идеальная чистота помещения — пальмы политы, ковры пропылесосены, картины про жизнь шахтеров обметены. Кроме нечеловеческой чистоты, в различных точках комнаты, совершенно без всякой периодичности и смысла лежат на полу, на диванах и на столах аккуратные стопки одежды. Даже в кадке с кактусом валяется один набор.
— Подозрительное начало, — Баобабова склоняется над одной из стопок и осторожно проверяет комплектность. — Леш, ерунда какая-то….
Точно, ерунда. Комплектность с первого взгляда полная. Начиная от трусов, заканчивая носовым платком. Все выстирано и выглажено. На штанах стрелки, хоть масло режь. Обувь сверкает, зеркала не надо.
— В карманах ничего?
Со всеми мерами предосторожности проверяем карманы. Ни крошки.
— Ваши предложения, коллега? — не хочу показывать напарнику, что я несколько растерян. Трудно работать, когда нет подозреваемых, нет потерпевших. Имеется только незаселенный объект для исследования. И аккуратные стопки одежды рядом с политыми пальмами.
— Одно скажу тебе Лесик, — похоже, Мария сама слегка волнуется. — Как на исповеди перед тобой. Не хочется мне остаться в памяти народной холмиком из одежды. Но и безнаказанно оставлять безобразия здесь происходящие неподходящее дело. Если хорошо подумать, то эта работа как раз для нашего отдела. Лично я ни разу не встречала ничего подобного ни в отечественных, ни в зарубежных уголовных хрониках. И выяснить все, хочешь не хочешь, наипервейшая наша с тобой, Лесик, задача. Приоритет, одним словом.
Права Мария. Вот что значит опыт и умная голова.
— Тогда работаем. Фотоаппарат есть?
Баобабова достает из косметички раскладной штатив, сам фотоаппарат в кожаном футляре и большую круглую вспышку.
— Мне нужны качественные снимки. Со всех ракурсов. И рулетку, пожалуйста.
Пока Мария вспыхивает вспышкой, тщательно зарисовываю план комнаты отдыха. Не менее тщательно указываю на плане места расположения стопок одежды. Будет свободное время, соединим полученные точки, может что красивое и получится. Но на первый взгляд сплошной импрессионизм.
Закончив с комнатой отдыха, отправляемся дальше. Главная цель — найти передатчик и отправить пламенный привет генералу с просьбой немедленно прислать подкрепление. Надежды, по совести сказать, никакой, но ради приличия стоит попробовать.
Везде одно и тоже. В каждой комнате, куда заглядываем, предварительно постучав, в каждом коридорчике и даже в каждой кладовке видим выглаженную одежду. Машку это раздражает. Понимаю эту мужественную женщину. Она привыкла видеть везде разруху и смерть. А вместо этих, обязательных атрибутов преступления, жизнь подсовывает нам порядок и тишину.
Больше всего настораживает ощущение, что все помещения кажутся только что покинутыми персоналом. В лабораториях с незнакомым нам оборудованием, работают приборы. Кипит, переливаясь по изогнутым трубкам, разноцветная жидкость. Мерцают лампочки, искрят контакты. Кажется, вернись назад, и застанешь хозяев. Но это не так.
У меня появляется неприятное чувство, что за нами все время кто-то наблюдает. Баобабова успокаивает, поясняя, что это психическое.
Быстро минуем несколько коридоров. Движемся наугад. Ругаем себя за то, что не попросили у генерала плана зоны. Выходим в столовую и останавливаемся, пораженные увиденным.
Столы накрыты. Дымятся тарелки с супом. Парят котлетки. Сочатся парком чашки с кофе. Играет тихо музыка. Все залито светом. На стульях аккуратные стопки выглаженной одежды. Под стульями начищенная обувь.
— Кто-то ответит за это безобразие, — не совсем уверенно заявляет Мария. — Шутить шутки над отделом «Пи»? Не позволю!
У напарника не выдерживают нервы. Бросается вперед и начинает наводить порядок. Такой, какой ей более привычен. Опрокидывает столы с едой, бьет бутылки и расшвыривает по сторонам одежду. Хватает прапорщика ненадолго. Срывается в визге, ревет во весь голос.
— Не хочу!
Если прапорщик плачет, значит, дело совсем плохо. Но расслабляться нельзя. И нельзя идти на поводу чувств. Именно сейчас, когда душа и тело нараспашку, мы наиболее незащищены от врага. Слава богу, что Мария понимает это сама. Утирает скатертью слезы:
— Есть хочешь?
— Не уверен, что стоит. Может быть заражено. Или отравлено. Или с пестицидами.
Мария откидывает в сторону надкусанную котлету, плюется, поправляет бронежилет:
— Что дальше, Леш? Как жить? Как работать?
— Найдем директорский кабинет. В любом случае там есть телефон. Или что-нибудь в этом роде.
Проходим через большой зал. Скорее всего это операционная. Сотни две включенных компьютеров самостоятельно раскладывают карточные пасьянсы. Практически все выигрывают.
Мария больше не психует. После посещения столовой она превратилась в охотницу. Глаза на выкате, губы сжаты. Амур в памперсах твердо сжимает лук. Не завидую тому, кто посмеет встать у нее на дороге. Разорвет в клочья. Прапорщики, они такие.
Останавливаемся около автомата с газированной водой. Мучает жажда. После короткого совещания прапорщик Баобабова самоотверженно пробует стакан воды на вкус. С сиропом. Замертво не падает, поэтому исследование считается завершенным с положительными результатами.
Автоматы с газировкой для нас как источник воды в пустыне. Утоляем жажду, размышляем вслух.
— Бермуды по сравнению с этим местом полная муть.
— Курорт, — подхватываю я.
— Точно. Там хоть океан. Есть куда пропадать. А здесь суша, хоть и тайга. Представляешь, Лешка! Лет через сто появятся здесь из прошлого воздушно-десантный полк под предводительством ученых и связистов. Вот удивятся местные власти!
— Чему удивляться? В тайге времени нет. Хоть сто лет, хоть двести. Медведь хозяин, браконьер прокурор.
Разбив на счастье стаканы, идем дальше. Времени на отдых нет. Решить все проблемы к чертовой матери, да смыться, пока душу не высосали.
Кабинет директора встречаем совершенно случайно. Отхожу от основного маршрута немного в сторону. Зачем отхожу, не важно. Главное, что упираюсь в тупике в роскошные импортные двери с табличкой «Директор». Двери чуть приоткрыты, поэтому нет необходимости пользоваться силой Марии. На счет «три» распахиваем створки настежь и вваливаемся, как нехорошие гости, внутрь.
На полную громкость работает телевизор. Транслируют рябое поле. В такой глуши поймать что-либо путевое, считаю, проблематично. Если нет прямой связи со спутником, то, почитай, нет связи с наиважнейшим из искусств.
На столе привычные чашки с горячим кофе. В пепельнице дымятся три сигареты. Баобабова, презрев страх, подскакивает к столу и докуривает, несмотря на все мыслимые и немыслимые опасности, одну один из хабчиков до мундштука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97