— На крыше установлены пулеметы, — задыхаясь, проговорил он. — Почему они не стреляют?
— Снайперы, — ответил его кузен. — Отличные. Заткнись. Не останавливайся. Мы еще не выбрались из этой кучи дерьма.
Русси мчался вперед. Потом вдруг его спутники — те из них, кто остался в живых — завернули за угол и побросали оружие. За следующим углом они перешли на шаг.
— Теперь мы самые обычные прохожие, видишь? — ухмыльнувшись, заявил Гольдфарб.
— Вижу, — ответил Мойше, который сначала ничего такого не видел
— Это не надолго, — сказал один из боевиков, сопровождавших Гольдфарба. — Они перевернут весь город, чтобы нас найти. Стоит кому-нибудь прикончить ящера, как они сразу же звереют. — Его зубы казались особенно белыми на фоне спутанной черной бороды.
— Следовательно, нужно выбраться из сети, прежде чем они отправятся на рыбалку, — заметил Гольдфарб. — Кузен Мойше, мы собираемся переправить тебя в Англию.
— Я не поеду без Ривки и Ревена.
Мойше произнес эти слова, и ему сразу стало невыносимо стыдно — так эгоистично и по-хамски они прозвучали. Люди рисковали жизнью ради него, несколько человек погибло. Разве он имеет право ставить какие-либо условия? Но он не стал извиняться, зная, что говорил совершенно серьезно.
Он ожидал, что Гольдфарб начнет кричать, а его спутники, которые производили впечатление крепких ребят, пусть и находящихся в отчаянном положении, просто треснут ему чем-нибудь тяжелым по голове, а потом, когда он потеряет сознание, доставят, куда им нужно. Но они шагали рядом с ним с таким видом, будто его реплика не имела существенного значения — например, как если бы он сказал, что сегодня холодно…
— Мы о них уже позаботились, — успокоил его Гольдфарб. — Они будут нас ждать.
— Как… чудесно! — смущенно пролепетал Мойше. События происходили с такой головокружительной быстротой, что он за ними не поспевал. Он шел за своим кузеном и его товарищами по улицам Лодзи, наслаждаясь сладостным и неожиданным чувством свободы. У него слегка кружилась голова, словно он сделал несколько хороших глотков сливянки, да еще на пустой желудок.
На стене одного из домов Мойше заметил потрепанный плакат со своим портретом и описанием преступлений, которые он совершил. Он задумчиво потер подбородок рукой. Ящеры не давали ему бриться, и у него снова выросла борода
— конечно, не такая длинная, как раньше, но довольно скоро он станет похож на человека, изображенного на снимках, сделанных Золраагом.
— Все нормально, — проговорил Гольдфарб, когда Мойше поделился с ним своими опасениями. — Выберемся из города, и тогда решим и эту проблему.
— А как вы вывезете меня из города? — поинтересовался Мойше.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — повторил Гольдфарб.
— Советовать еврею не волноваться, все равно что просить солнце не вставать утром, — рассмеявшись, проговорил его безымянный спутник. — Можешь, конечно и попытаться, но вряд ли у тебя что-нибудь получится. — Мойше весело рассмеялся.
Довольно скоро они вошли в большой жилой дом. А в Лодзи уже начался самый настоящий переполох — где-то вдалеке раздавались взрывы и выстрелы. Город бурлил, слухи о происшествии в тюрьме разнеслись с головокружительной скоростью. Две женщины, вошедшие в дом вслед за Мойше и его спутниками, взволнованно обсуждали случившееся, пытаясь понять, кто же сбежал.
«Если бы они только знали», — невесело подумал Мойше.
Они поднялись по лестнице. Товарищ Гольдфарба, чьего имени Мойше так и не сообщили, постучал в дверь — один раз, два, снова один.
— Шпионские штучки, — пробормотал Мойше себе под нос. Парень без имени ткнул его локтем в бок, чтобы он немного отошел от открывшейся двери.
— Входите, входите. — Невысокий, тощий, лысый человек, который их встретил, ужасно походил на портного, только вот портные не ходят с автоматом в руках. Он оглядел своих гостей с головы до ног, а потом спросил:
— Только трое? А где остальные?
— Только мы трое, — ответил Гольдфарб. — Несколько человек ушли на другие квартиры, кое-кому уже больше никогда не нужно будет прятаться. Мы, собственно, были к этому готовы. — От того, как спокойно он говорил о смерти, Мойше стало не по себе. Однако его кузен продолжал: — Мы не собираемся тут задерживаться. У тебя есть то, что нам нужно?
— Вы спрашиваете! — возмущенно фыркнув, маленький лысый человечек махнул рукой в сторону кучи одежды на диване. — Валяйте, переодевайтесь.
— Одежда — это еще не все, — сказал приятель Гольдфарба. — А как насчет остального?
— Об остальном я тоже позаботился, — лысый снова фыркнул, на сей раз сердито. — Иначе, какая от нас польза, верно?
— А кто, вообще, знает, какая от нас польза? — заявил безымянный боевик и, сбросив свой потрепанный шерстяной пиджак, принялся расстегивать рубашку.
У Мойше пиджака не было, поэтому он охотно скинул одежду, в которой просидел в камере с тех самых пор, как его схватили ящеры. То, что ему выдали, не очень подходило по размеру, но тут уж ничего не поделаешь, зато все чистое.
— Хорошо, что ящеры не придумали тюремной одежды для своих пленных; иначе, не представляю, как бы нам удалось вытащить тебя из-за решетки, — сказал Гольдфарб, тоже переодеваясь.
Он говорил на идише свободно, но использовал огромное количество необычных оборотов и фразеологизмов, которых, казалось, не замечал, точно переводил их с английского. Скорее всего, так оно и было.
— Ты останешься здесь, Шмуэль? — спросил хозяин квартиры.
Безымянный боевик, обретший, наконец, имя, кивнул. Маленький человечек тоже кивнул, а потом повернулся к Гольдфарбу и Мойше. Он вручил каждому из них прямоугольник из какого-то блестящего материала, размером с игральную карту. Мойше увидел свою фотографию и прочитал биографические данные, которые не имели никакого отношения к действительности.
— Не доставайте карточки, если только не возникнет серьезной необходимости, — сказал лысый. — Если повезет, вам удастся выбраться из города до того, как ящеры расставят кордоны.
— А если не повезет, можно будет больше ни о чем не беспокоиться, — заметил Гольдфарб. — Тип на фотографии больше похож на Геббельса, чем на меня.
— Лучшее, на что мы способны, — пожав плечами, ответил лысый еврей.
— Вот почему я не советую вам размахивать карточкой перед носом у ящеров, пока они вас не попросят. Впрочем, они, скорее всего, не станут смотреть на фотографии, просто засунут пропуск в свою машину и получат ответ — вам разрешено покинуть Лодзь в течение двух недель с целью сделать закупки для лавки. — Он грустно поцокал языком. — Пришлось хорошенько заплатить поляку, работающему на ящеров, а он берет самое дорогое.
— Золото?
— Хуже, — ответил хозяин квартиры. — Табак. Золото, по крайней мере, никуда не девается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201