От колеблющегося при движении света их тени колыхались на стенах и потолке.
— Вон там должен быть большой зал, — сказал Барретт.
Они прошли под глубокую шестифутовую арку и остановились. Эдит и Флоренс почти одновременно вскрикнули, а Барретт, подняв свечу, чтобы было лучше видно, тихо присвистнул.
Зал длиной в девяносто пять и шириной в сорок семь футов занимал два этажа, и его стены на восьмифутовую высоту покрывали каштановые панели, а выше виднелись грубо обтесанные камни. В дальнем конце помещения возвышался огромный камин, облицованный резным камнем.
Вся мебель была древней, не считая разбросанных стульев и диванов, обитых по моде двадцатых годов. Там и сям на пьедесталах виднелись мраморные статуи. В дальнем углу стоял большой концертный рояль, а в центре зала — круглый стол диаметром более двадцати футов и вокруг него шестнадцать стульев с высокими спинками; над столом висела большая люстра. «Неплохое место, чтобы установить оборудование», — подумал Барретт. В зале, очевидно, к их приезду сделали уборку.
— Пойдемте поскорее, — сказал Барретт, опуская свечу.
Они покинули большой зал, еще раз прошли через вестибюль под нависающей лестницей и свернули направо, в другой коридор. Через несколько ярдов слева обнаружился ряд дверей из орехового дерева. Барретт толкнул одну и заглянул внутрь.
— Театр, — сообщил он.
Морщась от неприятного запаха, они вошли. Театр был рассчитан на сто человек, его стены покрывала старинная красная парча, а наклонный пол с тремя проходами — толстый ковер, тоже красного цвета. На сцене по бокам от экрана возвышались позолоченные колонны в ренессансном стиле, а вдоль стен — серебряные канделябры, в которых была скрыта электропроводка. Изготовленные на заказ кресла полыхали бархатом винного цвета.
— Этот Беласко был так богат? — спросила Эдит.
— Полагаю, перед тем как он умер, его состояние насчитывало свыше семи миллионов долларов, — ответил Барретт.
— Умер? — эхом отозвался Фишер.
Он придерживал одну из дверей, чтобы не закрылась.
— Если вы хотите что-то сообщить нам... — сказал Барретт, выходя в коридор.
— Что я могу сообщить? Этот дом пытался меня убить, и ему это почти удалось.
Барретт как будто что-то собрался сказать, но потом передумал и посмотрел вдоль коридора.
— Думаю, эта лестница ведет к бассейну и парилке, — сказал он. — Но пока нет электричества, идти туда не имеет смысла.
Он захромал по коридору и открыл тяжелую деревянную дверь.
— А это что? — спросила Эдит.
— Похоже на домашнюю церковь.
— Церковь? — Флоренс побледнела. Приближаясь к двери, она издала испуганный горловой звук, и Эдит с тревогой посмотрела на нее.
— Мисс Таннер? — окликнул ее Барретт.
Флоренс не ответила. Уже подойдя к двери, она вдруг отшатнулась.
— Лучше не надо, — посоветовал Фишер, но Флоренс покачала головой.
— Я должна.
Она попыталась войти, но со слабым непроизвольным вскриком опять отшатнулась. Эдит вздрогнула.
— Что там?
Флоренс была не в силах ответить. Она с шумом дышала и только трясла головой. Барретт положил руку на локоть Эдит. Взглянув на мужа, она увидела, как он проговорил одними губами:
— Все в порядке.
— Я должна войти, — словно бы извиняясь, повторила Флоренс. — Пусть не сейчас. — Она глотнула. — Эта атмосфера просто непереносима для меня.
— Мы на минутку, — сказал ей Барретт.
Она кивнула и отвернулась.
Войдя в церковь, Эдит собралась с духом, ожидая какого-то потрясения, но, ничего не ощутив, в замешательстве повернулась к Лайонелу и хотела было что-то сказать, потом решила подождать, пока они отойдут от Фишера.
— Почему она не смогла войти? — прошептала она.
— Ее система настроена на психическую энергию, — объяснил Барретт. — Очевидно, здесь очень сильные поля.
— Почему именно здесь?
— Возможно, дело в контрасте. Церковь в аду — что-то вроде этого.
Эдит кивнула и оглянулась на Фишера.
— А его почему это не беспокоит?
— Возможно, он лучше умеет защищаться.
Эдит снова кивнула и остановилась, ожидая, пока Лайонел закончит оглядывать помещение церкви с низким потолком. Здесь было пятьдесят скамеек для посетителей, перед ними стоял алтарь, а над ним, поблескивая в свете свечей, виднелась фигура распятого Иисуса в человеческий рост.
— Это лишь похоже на храм, — проговорила Эдит и в шоке отшатнулась, увидев, что фигура Иисуса голая и между ног у нее торчит кверху огромный фаллос.
Глядя на непристойное распятие, она не удержалась от возгласа отвращения. Воздух вокруг словно сгустился и свернулся клубком у нее в горле.
Только теперь Эдит заметила, что стены церкви покрыты порнографическими фресками. Глаз выхватил справа одну, изображавшую массовую оргию с полуодетыми монахинями и священнослужителями, их безумные лица искажала маниакальная похоть.
— Опошление святого, — сказал Барретт. — Древняя болезнь.
— Он действительно был больной, — прошептала Эдит.
— Да.
Барретт взял ее под руку, и, пока он вел ее по проходу, Эдит увидела, что Фишер уже ушел. Они нашли его в коридоре.
— Она ушла, — сказал он.
* * *
Эдит уставилась на него.
— Как она могла... — Она прервалась, озираясь.
— Уверен, ничего страшного, — успокаивающим тоном произнес Барретт.
— Вы уверены? — со злобой проговорил Фишер.
— Я уверен, что с ней все в порядке, — твердо сказал Барретт. — Мисс Таннер! — позвал он. — Пошли, дорогая. — Он двинулся по коридору. — Мисс Таннер!
Фишер молча следовал за ним.
— Лайонел, с чего бы ей...
— Не будем делать скоропалительных заключений, — прервал ее Барретт и позвал снова:
— Мисс Таннер!
— Я здесь!
Барретт улыбнулся Эдит и взглянул на Фишера. Напряжение на лице у того не исчезло.
Флоренс стояла в дальнем конце зала. Они поспешили к ней, и их шаги не в такт застучали по полу.
— Вы не должны были так поступать, мисс Таннер, — сказал Барретт. — Все встревожились из-за вас.
— Простите, — ответила Флоренс, но это было лишь формальное извинение. — Я услышала здесь чей-то голос.
Эдит вздрогнула.
Флоренс указала на испанский комод рядом с собой, в ореховое дерево был встроен граммофон. Нагнувшись к его диску, она сняла пластинку и показала им.
— Вот в чем дело.
— Но как он мог работать без электричества? — не поняла Эдит.
— Ты забыла: они пользовались заводными граммофонами.
Барретт поставил подсвечник на комод и взял у Флоренс пластинку.
— Самодельная, — сказал он.
— Беласко.
Барретт заинтригованно посмотрел на нее.
— Это был его голос?
Она кивнула, и он отвернулся, чтобы снова поставить пластинку. Флоренс посмотрела на Фишера, державшегося в нескольких ярдах поодаль и глядевшего на граммофон.
Барретт покрутил ручку, заводя пружину, тронул пальцем конец стальной иглы и поставил ее на край диска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Вон там должен быть большой зал, — сказал Барретт.
Они прошли под глубокую шестифутовую арку и остановились. Эдит и Флоренс почти одновременно вскрикнули, а Барретт, подняв свечу, чтобы было лучше видно, тихо присвистнул.
Зал длиной в девяносто пять и шириной в сорок семь футов занимал два этажа, и его стены на восьмифутовую высоту покрывали каштановые панели, а выше виднелись грубо обтесанные камни. В дальнем конце помещения возвышался огромный камин, облицованный резным камнем.
Вся мебель была древней, не считая разбросанных стульев и диванов, обитых по моде двадцатых годов. Там и сям на пьедесталах виднелись мраморные статуи. В дальнем углу стоял большой концертный рояль, а в центре зала — круглый стол диаметром более двадцати футов и вокруг него шестнадцать стульев с высокими спинками; над столом висела большая люстра. «Неплохое место, чтобы установить оборудование», — подумал Барретт. В зале, очевидно, к их приезду сделали уборку.
— Пойдемте поскорее, — сказал Барретт, опуская свечу.
Они покинули большой зал, еще раз прошли через вестибюль под нависающей лестницей и свернули направо, в другой коридор. Через несколько ярдов слева обнаружился ряд дверей из орехового дерева. Барретт толкнул одну и заглянул внутрь.
— Театр, — сообщил он.
Морщась от неприятного запаха, они вошли. Театр был рассчитан на сто человек, его стены покрывала старинная красная парча, а наклонный пол с тремя проходами — толстый ковер, тоже красного цвета. На сцене по бокам от экрана возвышались позолоченные колонны в ренессансном стиле, а вдоль стен — серебряные канделябры, в которых была скрыта электропроводка. Изготовленные на заказ кресла полыхали бархатом винного цвета.
— Этот Беласко был так богат? — спросила Эдит.
— Полагаю, перед тем как он умер, его состояние насчитывало свыше семи миллионов долларов, — ответил Барретт.
— Умер? — эхом отозвался Фишер.
Он придерживал одну из дверей, чтобы не закрылась.
— Если вы хотите что-то сообщить нам... — сказал Барретт, выходя в коридор.
— Что я могу сообщить? Этот дом пытался меня убить, и ему это почти удалось.
Барретт как будто что-то собрался сказать, но потом передумал и посмотрел вдоль коридора.
— Думаю, эта лестница ведет к бассейну и парилке, — сказал он. — Но пока нет электричества, идти туда не имеет смысла.
Он захромал по коридору и открыл тяжелую деревянную дверь.
— А это что? — спросила Эдит.
— Похоже на домашнюю церковь.
— Церковь? — Флоренс побледнела. Приближаясь к двери, она издала испуганный горловой звук, и Эдит с тревогой посмотрела на нее.
— Мисс Таннер? — окликнул ее Барретт.
Флоренс не ответила. Уже подойдя к двери, она вдруг отшатнулась.
— Лучше не надо, — посоветовал Фишер, но Флоренс покачала головой.
— Я должна.
Она попыталась войти, но со слабым непроизвольным вскриком опять отшатнулась. Эдит вздрогнула.
— Что там?
Флоренс была не в силах ответить. Она с шумом дышала и только трясла головой. Барретт положил руку на локоть Эдит. Взглянув на мужа, она увидела, как он проговорил одними губами:
— Все в порядке.
— Я должна войти, — словно бы извиняясь, повторила Флоренс. — Пусть не сейчас. — Она глотнула. — Эта атмосфера просто непереносима для меня.
— Мы на минутку, — сказал ей Барретт.
Она кивнула и отвернулась.
Войдя в церковь, Эдит собралась с духом, ожидая какого-то потрясения, но, ничего не ощутив, в замешательстве повернулась к Лайонелу и хотела было что-то сказать, потом решила подождать, пока они отойдут от Фишера.
— Почему она не смогла войти? — прошептала она.
— Ее система настроена на психическую энергию, — объяснил Барретт. — Очевидно, здесь очень сильные поля.
— Почему именно здесь?
— Возможно, дело в контрасте. Церковь в аду — что-то вроде этого.
Эдит кивнула и оглянулась на Фишера.
— А его почему это не беспокоит?
— Возможно, он лучше умеет защищаться.
Эдит снова кивнула и остановилась, ожидая, пока Лайонел закончит оглядывать помещение церкви с низким потолком. Здесь было пятьдесят скамеек для посетителей, перед ними стоял алтарь, а над ним, поблескивая в свете свечей, виднелась фигура распятого Иисуса в человеческий рост.
— Это лишь похоже на храм, — проговорила Эдит и в шоке отшатнулась, увидев, что фигура Иисуса голая и между ног у нее торчит кверху огромный фаллос.
Глядя на непристойное распятие, она не удержалась от возгласа отвращения. Воздух вокруг словно сгустился и свернулся клубком у нее в горле.
Только теперь Эдит заметила, что стены церкви покрыты порнографическими фресками. Глаз выхватил справа одну, изображавшую массовую оргию с полуодетыми монахинями и священнослужителями, их безумные лица искажала маниакальная похоть.
— Опошление святого, — сказал Барретт. — Древняя болезнь.
— Он действительно был больной, — прошептала Эдит.
— Да.
Барретт взял ее под руку, и, пока он вел ее по проходу, Эдит увидела, что Фишер уже ушел. Они нашли его в коридоре.
— Она ушла, — сказал он.
* * *
Эдит уставилась на него.
— Как она могла... — Она прервалась, озираясь.
— Уверен, ничего страшного, — успокаивающим тоном произнес Барретт.
— Вы уверены? — со злобой проговорил Фишер.
— Я уверен, что с ней все в порядке, — твердо сказал Барретт. — Мисс Таннер! — позвал он. — Пошли, дорогая. — Он двинулся по коридору. — Мисс Таннер!
Фишер молча следовал за ним.
— Лайонел, с чего бы ей...
— Не будем делать скоропалительных заключений, — прервал ее Барретт и позвал снова:
— Мисс Таннер!
— Я здесь!
Барретт улыбнулся Эдит и взглянул на Фишера. Напряжение на лице у того не исчезло.
Флоренс стояла в дальнем конце зала. Они поспешили к ней, и их шаги не в такт застучали по полу.
— Вы не должны были так поступать, мисс Таннер, — сказал Барретт. — Все встревожились из-за вас.
— Простите, — ответила Флоренс, но это было лишь формальное извинение. — Я услышала здесь чей-то голос.
Эдит вздрогнула.
Флоренс указала на испанский комод рядом с собой, в ореховое дерево был встроен граммофон. Нагнувшись к его диску, она сняла пластинку и показала им.
— Вот в чем дело.
— Но как он мог работать без электричества? — не поняла Эдит.
— Ты забыла: они пользовались заводными граммофонами.
Барретт поставил подсвечник на комод и взял у Флоренс пластинку.
— Самодельная, — сказал он.
— Беласко.
Барретт заинтригованно посмотрел на нее.
— Это был его голос?
Она кивнула, и он отвернулся, чтобы снова поставить пластинку. Флоренс посмотрела на Фишера, державшегося в нескольких ярдах поодаль и глядевшего на граммофон.
Барретт покрутил ручку, заводя пружину, тронул пальцем конец стальной иглы и поставил ее на край диска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69