Барретт, хромая, подошел к письменному столу, взял коробку с рукописью и положил на журнальный столик у стены. С огромным усилием он передвинул стул от кровати жены к столу и сел. Поглядев на отбивную и овощи на тарелке, Барретт вздохнул. Не следовало брать Эдит в этот дом. Это была страшная ошибка.
Дверь в ванную открылась, и он обернулся. Эдит с посвежевшим лицом и причесанными волосами подошла к столу и села. Она не взяла вилку, а сидела сгорбившись, отводя глаза, как наказанная девочка. Барретт прокашлялся.
— Все остыло, — сказал он, — но... тебе нужно чего-нибудь поесть.
Он увидел, как у нее задрожала нижняя губа и она закусила ее. Чуть погодя Эдит ответила:
— Можешь не стараться быть вежливым.
Барретт вдруг ощутил потребность закричать на нее, но сдержался.
— Тебе больше не следует пить это бренди, — сказал он. — Я проверил его, и, если не ошибаюсь, в нем содержится более пятидесяти процентов абсента.
Эдит вопросительно посмотрела на него.
— Это сексуальный возбудитель.
Она молча смотрела на него.
— Что касается остального, — услышал Барретт свои слова, — в этом доме мощная энергия. Думаю, она начинает сказываться на тебе.
«Почему я это говорю? — подумал он. — Почему оправдываю ее?»
Снова взгляд. Барретт ощутил неприятный спазм в желудке.
— И это все? — наконец проговорила Эдит.
— Все?
— Ты... решил проблему?
В ее тоне слышалось возмущение и разочарование.
Барретт напрягся.
— Я стараюсь вести себя разумно.
— Понятно, — прошептала она.
— Ты бы предпочла, чтобы я произносил напыщенные слова? Осыпал тебя оскорблениями? — Он выпрямился. — В данный момент я стараюсь отнести это на счет внешних сил.
Эдит ничего не сказала.
— Знаю, я не сумел дать тебе достаточно... физической любви, — с затруднением выговорил Барретт. — Последствия полиомиелита, но, полагаю, дело не только в этом. Возможно, влияние моей матери или моя полная поглощенность работой, моя неспособность...
— Не надо.
— Я виню в этом дом, — решительно проговорил он. — Себя и дом. — На лбу у него лоснился пот, и Барретт вытер его носовым платком. — Будь добра, позволь мне думать так. Если же тут замешаны другие факторы... мы займемся этим после. Когда покинем этот дом.
Он подождал. Эдит сумела кивнуть.
— Ты должна была рассказать мне, что случилось вчера ночью.
Она быстро взглянула на него.
— Ты чуть не зашла в пруд.
Жена посмотрела на него так, будто собиралась что-то сказать, но, когда он замолчал, передумала.
— Я не хотела тебя волновать.
— Понятно. — Он встал, снова не сдержав стона. — Думаю, мне надо дать ноге отдых, прежде чем спускаться по лестнице.
— Тебе нужно сегодня поработать?
— Нужно закончить все до завтра.
Она проводила его до постели и помогла лечь, с усилием приподняв его правую ногу. Барретт видел, что жена старается не показывать своей реакции на его распухшие лодыжки.
— Это пройдет, — сказал он.
Эдит встала у постели, озабоченно глядя на мужа, и наконец проговорила:
— Хочешь, чтобы я уехала, Лайонел?
Он помолчал, прежде чем ответить.
— Нет, если с этого момента ты не отойдешь от меня ни на шаг.
— Хорошо. — Она поколебалась, а потом порывисто села рядом. — Знаю, сейчас ты не можешь меня простить. Я и не жду этого — нет, пожалуйста, ничего не говори. Я понимаю, что совершила. И отдала бы двадцать лет жизни, чтобы этого не было.
Ее голова упала на грудь.
— Не знаю, почему я так напилась, разве что от нервов, от страха. Не знаю, зачем спустилась вниз. Я сознавала, что делаю, и тем не менее в то же время...
Она со слезами на глазах взглянула на мужа.
— Я не прошу прощения. Просто попытайся не слишком на меня сердиться. Ты мне нужен, Лайонел. Я люблю тебя. И не знаю, что со мной происходит. — Она понурилась. — Просто не знаю, что со мной.
— Дорогая моя. — Несмотря на боль, Барретт сел и обнял ее, прижавшись к ее щеке. — Все хорошо, все хорошо. Все пройдет, когда мы покинем этот дом. — Он повернулся, чтобы поцеловать ее волосы. — Я тоже люблю тебя. Впрочем, ты и так это знаешь, правда?
Эдит, рыдая, прижалась к нему. "Все будет хорошо, — говорила она себе. — Это был дом. Когда мы его покинем, все уладится".
* * *
19 ч. 31 мин.
Флоренс со стоном потянулась и, опершись локтем на край постели, встала. Сколько времени? Наклонив голову, она взяла часы и в ужасе подумала: «Так поздно!»
А он все еще здесь.
Устало вздохнув, она поплелась в ванную и плеснула в лицо холодной водой, а вытершись, посмотрелась в зеркало. Вид измученный.
Более двух часов она молилась за освобождение Дэниэла. Опустившись на колени у кровати и крепко сцепив руки, она взывала к тем душам в потустороннем мире, которые помогали ей в прошлом, просила их помочь Дэниэлу разорвать узы, удерживающие его в Адском доме.
Это ничего не дало. После долгих молитв, когда она закрыла свое восприятие, Дэниэл по-прежнему был рядом.
И ждал.
Флоренс повесила полотенце и вышла из ванной. Она направилась по коридору к лестнице. Все больше и больше ее волновало собственное усиливающееся участие в судьбе Дэниэла. «Я должна сделать больше», — подумала она. Ведь так много других душ, тоже нуждающихся в упокоении. Не может же она оставаться в Адском доме, пока не спасет и их? Без света, тепла и пищи как здесь жить? Ведь, очевидно, после воскресенья Дойч решит закрыть дом.
А как же другие, с кем она входила в контакт с понедельника? И она не сомневалась, что это лишь малая часть общего числа духов. Когда она стала спускаться по лестнице, на нее нахлынули воспоминания. «Нечто» у нее в комнате — это мог быть и не Дэниэл. Чувство боли и печали, нахлынувшее на нее, когда она выходила в понедельник из гаража. Злобное существо на лестнице в подвал, назвавшее этот дом «чертовой клоакой». Извращенное зло в парилке. Она все еще чувствовала вину за то, что не сумела предостеречь доктора Барретта. Дух Красного Облака изобразил кого-то в виде покрытого язвами пещерного человека. И что-то не дало ей войти в церковь — это мог быть и не Беласко. Фигура на сеансе, тянувшаяся к миссис Барретт. «Их так много», — подумала Флоренс, покачав головой. Несчастные души наполняют этот дом, куда ни пойдешь. Даже теперь она чувствовала, что если откроет сознание, то наткнется на многих из них. Они повсюду. В театре, в бальном зале, в обеденном зале, в большом зале — везде. Хватит ли года, чтобы войти в контакт со всеми?
Она с болью подумала о списке доктора Барретта. Аутоскопия, биологические явления... Возникновения... Гиперамнезия... Идеоплазм... Ксеноглоссия... Моторный автоматизм... В нем, наверное, больше сотни пунктов. И вряд ли они хотя бы поверхностно затрагивают сущность Адского дома. На Флоренс навалилось пугающее чувство беспомощности. Она попыталась перебороть его, но это оказалось невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69