Пряталась за ширмой южноамериканских телесериалов и между страницами потрепанных книг прежде всего от себя, проблемной и непредсказуемой, всегда способной в любой момент вдруг выкинуть нечто такое, чему потом поражалась сама: "И как я могла! И черт меня дернул! Вот дура! Что натворила!" Но тогда обычно был поздняк плакаться по потерянному.
Так же, как и сейчас было поздно развернуть назад все, что по ее воле произошло с Костоправом. Зато можно было попробовать что-нибудь сделать. И для начала обеспечить доставку Костиного письма смотрящему зоны…
- Здравствуйте. - Крис догнала двух степенных местных матрон с яркой коляской, неспешно направлявшихся по очищенной от снега улице к магазину. - Мне надо найти одного человека. Он местный. Летом работал на сплаве. Плотовщиком. Его зовут Савва. Вы не подскажете?
- Савва? - Бабы переглянулись, и та, что катила коляску, состроила печальную рожу. - Дык помер он, Савва-то. От этого… блин, от цирроза. В Ухте, у свояченицы. Туды помирать и поехал. Там и похоронили.
"Засада, мать твою! Что ж теперь делать?" - разочарованно вздохнула Крис.
Но в этот момент другая бабенка вернула ей утраченную надежду.
- Дык то Рубашкин! - Она даже замерла, пораженная вдруг посетившей ее мозговую извилину мыслью. В круглой башке местной красавицы, которая с успехом могла бы позировать живописцу Кустодиеву, в мгновение ока выстроилась логическая цепочка. - Он летось помер. А в Ухту съехал еще по весне. Так? - посмотрела она на подругу.
- Так, - согласилась та.
- Кря-а-ак! - подпело из коляски мамаше ее ненаглядное чадо.
По губам Кристины скользнула улыбка.
- А раз так, как же мог он работать на сплаве? Мертвай-та! - развеселилась матрона (та, что без коляски). - Не-е-е! То не он. Ты, наверное, ищешь Митроху? - смерила она дружелюбным взглядом юную девочку в нарядной дубленке, украшенной национальным ненецким орнаментом. - Того, что с Болота?
- Не знаю, - растерянно пожала плечами Кристина. - Наверное. Только он не Митроха, а Савва.
- Савва, конечно. Баранов. Митроха - его погоняло, - совершенно непринужденно ввернула словечко из блатного жаргона жительница этих вытоптанных зековскими кирзачами мест. - Мы просто как-то привыкли: Митроха, да и Митроха. А то, что он Савва, и позабыли. Невысокий такой? И ноги колесами?
- Ага, - обрадованно кивнула Кристина. Именно эти приметы и дал ей Костоправ: маленький и кривоногий мужик лет сорока. И что же за ласты у этого Саввы, если всем сразу бросается в глаза их кривизна? Интересно бы посмотреть. Впрочем, похоже, что скоро у нее будет такая возможность. - Баранову этому лет сорок, ведь так?
- Сорок и есть, - согласилась кустодиевская красавица. - Може, чуть боле; може, помене. Но где-то так.
- Его и ищу. А что, у вас в Ижме, Савв больше нет? - с ехидцей поинтересовалась Кристина, довольная тем, что с первой попытки нашла кого надо. - Так мало? Лишь двое? Вернее, теперь только один? - поправилась она, вовремя вспомнив о безвременно ушедшем из жизни в Ухте у свояченицы: Савве Рубашкине.
- Только один, - рассмеялась ее собеседница, чутко уловив в последнем вопросе подкол. - Есть еще Полиграф. Не желаешь?
- А он симпатичный?
- Тьфу! Импотент! - слишком уж агрессивно выплюнула бабенка характеристику этому мужику, и Кристина сразу подумала, что та, пожалуй, имела печальный опыт общения с ним. - Шерпачня дешевая, выпердыш! Одно тока и есть у заглотыша, что евоное имя… Знаешь, как на Болото пройтить? Или вот чего. Ежли хочешь, айда с нами к магазину. Тама сичас алкашей прорва толчется, на вино наскребают. Дашь червонец кому на малек самогонки, дык и доведет прямо до дома. Митроху-то тут всякий знает. Мы сами тебя проводили бы, прогулялися бы, да вот тока с коляской… - Баба развела короткими полными ручками и дала волю своему любопытству: - А чего он тебе, Баранов-то?… А ты сюда к Толяну приехала?… Еще весной?… С мамашей?… А чего дома сиднем сидишь? Скукотища жа здеся! Заходи в гости, коль хочешь. Тебя как зовут?… А меня Таней. А ее вот, - кивнула она на свою спутницу, застрявшую в этот момент с коляской в небольшом снежном заносе, - Анютой. Ее муж, между прочим, с твоим дядей работает. Прапорщик он. Паша Шевчук. Може, слыхала?
- Нет, не слыхала, - отрицательно покачала головой Кристина и еще раз повторила про себя имя этого прапора: "Паша Шевчук. Надо рассказать о знакомстве с его женой Костоправу. А вдруг пригодится?"
У магазина Татьяна сразу же выцепила из компании забулдыг здоровенного, внешностью напоминающего йети, аборигена, наряженного в драную телогрейку, из которой торчали клочки бурой ваты, и в огромные, размера шестидесятого, черные валенки.
- Вот, - представила она Кристине проводника. - Эт Геныч. Доставит тебя к Баранову в лучшем виде. Слышь, косолапый? - Татьяна решительно зацепила рукой мужика за отворот телогрейки. - Девочку чтобы не обижать. И другим не давать. Головой отвечаешь. Потом загляни ко мне. Налью самогону. - Она наклонилась к Кристине и шепнула на ухо: - Начнет клянчить денег на опохмелку, не давай. Скажи, что нету. Слышала, что я ему посулила? Дык вот и достаточно. Не хрена ему, ласковому теленочку, сразу с двух маток сосать. Ну, бывай. Заглядывай в гости. Спросишь у дяди, как найти Шевчуков, он объяснит. А мой дом с ихним соседний. Желтый такой. За зеленым заплотом.
- Хорошо, я зайду, - пообещала Кристина и поспешила следом за мужиком, с места набравшим предельную скорость. Здоровяку-алкоголику не терпелось поскорее управиться с поставленной перед ним задачей и бежать к Тане за обещанной самогонкой. И, словно Т-80, он уверенно пер вперед по узким протоптанным в снегу тропкам, иногда срезая углы через высокие сугробы. Пока добрались до Болота - нескольких двухэтажных деревянных домов, сбившихся в кучку даже не на окраине, а чуть в стороне от поселка, - Кристина успела вспотеть, и у нее с непривычки начало покалывать в боку.
- Вот здеся, - лаконично прогудел снежный человек.
Весьма неприглядный снаружи, внутри дом - во всяком случае, на втором этаже, который занимала квартирка Баранова - оказался довольно уютным и прибранным.
По чистому крашеному полу настланы простенькие дорожки. На подоконнике в комнате, куда хозяин любезно пригласил Крис, расставлены несколько горшочков с цветами. Старый цветной телевизор накрыт кружевной салфеткой. В печке-голландке потрескивают дрова. На покрытом лоскутным покрывалом диванчике кверху брюхом валяется жирный кот - само воплощение лени и безмятежности. Все просто и непритязательно, но в то же время надежно и крепко. Везде, в любых мелочах в этом доме ощущается хозяйственная мужская рука. И заботливое женское участие.
"Живет этот Савва, наверное, с женой или матерью. А может, с сестрой, - предположила Кристина, устраиваясь за круглым столом, покрытым бордовой плюшевой скатертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Так же, как и сейчас было поздно развернуть назад все, что по ее воле произошло с Костоправом. Зато можно было попробовать что-нибудь сделать. И для начала обеспечить доставку Костиного письма смотрящему зоны…
- Здравствуйте. - Крис догнала двух степенных местных матрон с яркой коляской, неспешно направлявшихся по очищенной от снега улице к магазину. - Мне надо найти одного человека. Он местный. Летом работал на сплаве. Плотовщиком. Его зовут Савва. Вы не подскажете?
- Савва? - Бабы переглянулись, и та, что катила коляску, состроила печальную рожу. - Дык помер он, Савва-то. От этого… блин, от цирроза. В Ухте, у свояченицы. Туды помирать и поехал. Там и похоронили.
"Засада, мать твою! Что ж теперь делать?" - разочарованно вздохнула Крис.
Но в этот момент другая бабенка вернула ей утраченную надежду.
- Дык то Рубашкин! - Она даже замерла, пораженная вдруг посетившей ее мозговую извилину мыслью. В круглой башке местной красавицы, которая с успехом могла бы позировать живописцу Кустодиеву, в мгновение ока выстроилась логическая цепочка. - Он летось помер. А в Ухту съехал еще по весне. Так? - посмотрела она на подругу.
- Так, - согласилась та.
- Кря-а-ак! - подпело из коляски мамаше ее ненаглядное чадо.
По губам Кристины скользнула улыбка.
- А раз так, как же мог он работать на сплаве? Мертвай-та! - развеселилась матрона (та, что без коляски). - Не-е-е! То не он. Ты, наверное, ищешь Митроху? - смерила она дружелюбным взглядом юную девочку в нарядной дубленке, украшенной национальным ненецким орнаментом. - Того, что с Болота?
- Не знаю, - растерянно пожала плечами Кристина. - Наверное. Только он не Митроха, а Савва.
- Савва, конечно. Баранов. Митроха - его погоняло, - совершенно непринужденно ввернула словечко из блатного жаргона жительница этих вытоптанных зековскими кирзачами мест. - Мы просто как-то привыкли: Митроха, да и Митроха. А то, что он Савва, и позабыли. Невысокий такой? И ноги колесами?
- Ага, - обрадованно кивнула Кристина. Именно эти приметы и дал ей Костоправ: маленький и кривоногий мужик лет сорока. И что же за ласты у этого Саввы, если всем сразу бросается в глаза их кривизна? Интересно бы посмотреть. Впрочем, похоже, что скоро у нее будет такая возможность. - Баранову этому лет сорок, ведь так?
- Сорок и есть, - согласилась кустодиевская красавица. - Може, чуть боле; може, помене. Но где-то так.
- Его и ищу. А что, у вас в Ижме, Савв больше нет? - с ехидцей поинтересовалась Кристина, довольная тем, что с первой попытки нашла кого надо. - Так мало? Лишь двое? Вернее, теперь только один? - поправилась она, вовремя вспомнив о безвременно ушедшем из жизни в Ухте у свояченицы: Савве Рубашкине.
- Только один, - рассмеялась ее собеседница, чутко уловив в последнем вопросе подкол. - Есть еще Полиграф. Не желаешь?
- А он симпатичный?
- Тьфу! Импотент! - слишком уж агрессивно выплюнула бабенка характеристику этому мужику, и Кристина сразу подумала, что та, пожалуй, имела печальный опыт общения с ним. - Шерпачня дешевая, выпердыш! Одно тока и есть у заглотыша, что евоное имя… Знаешь, как на Болото пройтить? Или вот чего. Ежли хочешь, айда с нами к магазину. Тама сичас алкашей прорва толчется, на вино наскребают. Дашь червонец кому на малек самогонки, дык и доведет прямо до дома. Митроху-то тут всякий знает. Мы сами тебя проводили бы, прогулялися бы, да вот тока с коляской… - Баба развела короткими полными ручками и дала волю своему любопытству: - А чего он тебе, Баранов-то?… А ты сюда к Толяну приехала?… Еще весной?… С мамашей?… А чего дома сиднем сидишь? Скукотища жа здеся! Заходи в гости, коль хочешь. Тебя как зовут?… А меня Таней. А ее вот, - кивнула она на свою спутницу, застрявшую в этот момент с коляской в небольшом снежном заносе, - Анютой. Ее муж, между прочим, с твоим дядей работает. Прапорщик он. Паша Шевчук. Може, слыхала?
- Нет, не слыхала, - отрицательно покачала головой Кристина и еще раз повторила про себя имя этого прапора: "Паша Шевчук. Надо рассказать о знакомстве с его женой Костоправу. А вдруг пригодится?"
У магазина Татьяна сразу же выцепила из компании забулдыг здоровенного, внешностью напоминающего йети, аборигена, наряженного в драную телогрейку, из которой торчали клочки бурой ваты, и в огромные, размера шестидесятого, черные валенки.
- Вот, - представила она Кристине проводника. - Эт Геныч. Доставит тебя к Баранову в лучшем виде. Слышь, косолапый? - Татьяна решительно зацепила рукой мужика за отворот телогрейки. - Девочку чтобы не обижать. И другим не давать. Головой отвечаешь. Потом загляни ко мне. Налью самогону. - Она наклонилась к Кристине и шепнула на ухо: - Начнет клянчить денег на опохмелку, не давай. Скажи, что нету. Слышала, что я ему посулила? Дык вот и достаточно. Не хрена ему, ласковому теленочку, сразу с двух маток сосать. Ну, бывай. Заглядывай в гости. Спросишь у дяди, как найти Шевчуков, он объяснит. А мой дом с ихним соседний. Желтый такой. За зеленым заплотом.
- Хорошо, я зайду, - пообещала Кристина и поспешила следом за мужиком, с места набравшим предельную скорость. Здоровяку-алкоголику не терпелось поскорее управиться с поставленной перед ним задачей и бежать к Тане за обещанной самогонкой. И, словно Т-80, он уверенно пер вперед по узким протоптанным в снегу тропкам, иногда срезая углы через высокие сугробы. Пока добрались до Болота - нескольких двухэтажных деревянных домов, сбившихся в кучку даже не на окраине, а чуть в стороне от поселка, - Кристина успела вспотеть, и у нее с непривычки начало покалывать в боку.
- Вот здеся, - лаконично прогудел снежный человек.
Весьма неприглядный снаружи, внутри дом - во всяком случае, на втором этаже, который занимала квартирка Баранова - оказался довольно уютным и прибранным.
По чистому крашеному полу настланы простенькие дорожки. На подоконнике в комнате, куда хозяин любезно пригласил Крис, расставлены несколько горшочков с цветами. Старый цветной телевизор накрыт кружевной салфеткой. В печке-голландке потрескивают дрова. На покрытом лоскутным покрывалом диванчике кверху брюхом валяется жирный кот - само воплощение лени и безмятежности. Все просто и непритязательно, но в то же время надежно и крепко. Везде, в любых мелочах в этом доме ощущается хозяйственная мужская рука. И заботливое женское участие.
"Живет этот Савва, наверное, с женой или матерью. А может, с сестрой, - предположила Кристина, устраиваясь за круглым столом, покрытым бордовой плюшевой скатертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92