Помочь вырваться на свободу. Помочь разобраться со своими врагами. Помочь обрести себя и вновь начать жить.
Слышишь, красавица, какой ты удостоена чести - быть единственным лучиком света в том Темном Царстве, в которое попал Костоправ? Так оправдай же возложенные на тебя надежды!"
Глава 4
ЛЕТИ С ПРИВЕТОМ…
Казалось, что Анатолий Андреевич, с рук на руки передав меня, изувеченного, Кристине, совершенно утратил ко мне интерес. За первые сутки, что я провел в гараже - когда в знак протеста запустил в кума миской с объедками, когда Хан подрезал мне сухожилия, когда любящий дядюшка впервые представил меня, изменившего внешность, удивленной племяннице, - мне довелось провести с ним, наверное, столько же времени, что и в совокупности за всю последующую неделю. Еду мне доставляла Кристина. Парашу за мной выносила Кристина. Как могла, меня развлекала Кристина. Анатолий Андреевич же ограничивался тем, что появлялся на пять минут в гараже раз или два в сутки.
- Еще не подох? - всякий раз насмешливо смотрел он на меня, облокотившись о стену. - Как настроение? Как Кристина? Не обижаешь девчонку? Смотри, не обижай.
- Как бы тебя не обидеть, мерзавца! - брызгал я ядом в ответ, но куму мое злобное шипение было, что дробина слону.
- Заживают конечности? - как ни в чем не бывало, интересовался он. - Глядишь, скоро сниму браслеты, и ты, Разин, сможешь выходить на прогулку. Раком. Вокруг гаража.
Действительно, раком вокруг гаража. Больше ни на что, я, обезноженный, был не способен. В течение первой недели с того дня, как Ханоев сделал мне операцию, я несколько раз, превозмогая боль, пробовал испытать возможности своих изувеченных ног. Но ничего не добился, кроме ссадин и синяков, когда любая попытка подняться заканчивалась неуклюжим падением. А ведь при этом я даже не мог помочь себе руками.
Впору было отчаяться, но я не спешил предаваться унынию и ободрял себя тем, что еще не исчерпаны все ресурсы. Посмотрим, чего сумею добиться, когда окончательно затянутся раны и прекратится резкая боль в ногах; когда кум соизволит избавить меня от браслетов и я вновь смогу пользоваться руками.
И вот, наконец, наручники были сняты.
Поздно вечером, выставив из гаража загостившуюся у меня Крис, Анатолий Андреевич торжественно вручил мне костыли и радостно хрюкнул:
- Учись двигать жопой по-новому… хм, Костоправ. - Несмотря на мою почти полнейшую беспомощность, этот шакал все же старался держаться от меня на безопасной дистанции. - Первое испытание - двадцать метров до бани и двадцать обратно. Поглядим, как ты сумеешь перемещаться в пространстве. Швы будешь снимать сейчас? Бавауди сказал, что уже можно.
Я не нуждался ни в каких разрешениях всяких там сраных Ханоевых. В подобных делах я, как-никак, разбирался и сам.
- Гони пластырь. И ножницы. - Я разбинтовал ноги, осмотрел раны, заштопанные умелой рукой, и, удовлетворенный их состоянием, быстро снял швы.
Потом было непростое путешествие в баню. Двадцать метров туда, двадцать метров обратно. Итого, сорок. Если брать в расчет то, что на этой дистанции я свалился пять раз, получается по одному падению на четыре метра. Кум с удовольствием наблюдал за моими мучениями, иногда отпуская едкие шуточки, но я упорно не обращал внимания на его злопыхательства, полностью сосредоточившись на своих новых ощущениях. Мне как можно скорее надо было оценить возможности искалеченных ног и, исходя из этого, приступать к освоению нового стиля ходьбы. Сначала на костылях, потом без них - на том, что даже с огромной натяжкой нельзя было назвать ногами.
Никаких положительных эмоций, кроме того, что я помылся и переоделся в чистые тряпки, поход в баню мне не принес. С одной стороны, в первый день рано было делать какие-то выводы. Но с другой, стало ясно, что мне будет ой как непросто научиться передвигаться даже на костылях. Тем паче, что костыли.
Их я лишился сразу же, как вернулся в гараж.
- Это я пока забираю. - Кум сгреб костыли под мышку и направился к выходу.
- Эй! - Я в дурацкой позе на четвереньках застыл на матраце. И от растерянности не придумал ничего оригинальнее, как чуть ли не расхныкаться от безысходности. - А как же я? Без них-то?
- Раком! Незачем они тебе в гараже. Лежи на подстилке. Отдыхай. А это, - тряхнул кум костылями, - я буду выдавать тебе, когда с завтрашнего дня начнешь выходить на улицу. Под моим наблюдением. По сорок минут ежедневно, - довел он до моего сведения график прогулок и вышел из гаража, оставив меня сидеть на матраце в самых расстроенных чувствах.
Впрочем, долго отчаиваться мне было некогда. Кроме сорванного кумом обучения ходьбе на костылях, на повестке дня оставались еще другие дела. И первое - это отправить Арабу маляву. А значит, мне нужны писчие принадлежности. Мне нужен надежный курьер.
Мне нужна Крис.
Не подведи меня, крошка!
***
И Кристина не подвела.
Даже в самых радужных мечтах я не мог предположить, что все мои планы начнут претворяться в жизнь столь стремительно и безгеморройно, как только кум освободит меня от наручников.
Признаться, я не без душевного трепета сказал Крис о том, что мне, кровь из носу, надо передать весточку о себе в зону, ожидая услышать в ответ решительное: "Нет, я в этом тебе не помощница". Но Кристина, похоже, давно ожидала от меня чего-то подобного этой просьбе.
- Что я должна делать? - ни мгновения не раздумывая, прошептала она.
- Принести мне лист бумаги и ручку, а потом выйти на человека, который переправит записку на зону.
- Кто этот человек?
В ответ я пожал плечами и признался:
- Не знаю. Кто-нибудь из расконвоированных, которые живут внутри запретки, но днем имеют право выходить за ее пределы на определенное время.
Если постараться и поискать, то таких людей нетрудно встретить в поселке. Сложнее другое: не напороться на суку, которая вместо того, чтобы отдать маляву по назначению, сольет ее мусорам. Но здесь уж ничего не попишешь, остается надеяться, что с почтальоном ты угадаешь. Не может же мне не везти постоянно.
- Не может, - согласилась Кристина и без колебаний пообещала. - Все будет сполнено в лучшем виде. Не такая уж я и беспомощная, как ты порой считаешь.
Такой я ее давно не считал. Но вслух признаваться в этом не стал. Нечего! Еще возомнит о себе, переоценит силенки красавица. Успеху моего предприятия это навряд ли послужит.
- Костя, бумагу и ручку я принесу тебе завтра.
- Еще отвертку. Крестообразную.
- Well.[15] Решил все же расковырять этот гроб? - Крис кивнула на обогреватель и, как и семь дней назад, сунула руку мне под футболку. Но тогда я, грязный, как эскимос, был противен и самому себе. Зато теперь, после того как вчера кум, наконец, выполнил свое поросшее быльем обещание насчет бани и даже выдал мне чистую смену белья, я снова чувствовал себя человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Слышишь, красавица, какой ты удостоена чести - быть единственным лучиком света в том Темном Царстве, в которое попал Костоправ? Так оправдай же возложенные на тебя надежды!"
Глава 4
ЛЕТИ С ПРИВЕТОМ…
Казалось, что Анатолий Андреевич, с рук на руки передав меня, изувеченного, Кристине, совершенно утратил ко мне интерес. За первые сутки, что я провел в гараже - когда в знак протеста запустил в кума миской с объедками, когда Хан подрезал мне сухожилия, когда любящий дядюшка впервые представил меня, изменившего внешность, удивленной племяннице, - мне довелось провести с ним, наверное, столько же времени, что и в совокупности за всю последующую неделю. Еду мне доставляла Кристина. Парашу за мной выносила Кристина. Как могла, меня развлекала Кристина. Анатолий Андреевич же ограничивался тем, что появлялся на пять минут в гараже раз или два в сутки.
- Еще не подох? - всякий раз насмешливо смотрел он на меня, облокотившись о стену. - Как настроение? Как Кристина? Не обижаешь девчонку? Смотри, не обижай.
- Как бы тебя не обидеть, мерзавца! - брызгал я ядом в ответ, но куму мое злобное шипение было, что дробина слону.
- Заживают конечности? - как ни в чем не бывало, интересовался он. - Глядишь, скоро сниму браслеты, и ты, Разин, сможешь выходить на прогулку. Раком. Вокруг гаража.
Действительно, раком вокруг гаража. Больше ни на что, я, обезноженный, был не способен. В течение первой недели с того дня, как Ханоев сделал мне операцию, я несколько раз, превозмогая боль, пробовал испытать возможности своих изувеченных ног. Но ничего не добился, кроме ссадин и синяков, когда любая попытка подняться заканчивалась неуклюжим падением. А ведь при этом я даже не мог помочь себе руками.
Впору было отчаяться, но я не спешил предаваться унынию и ободрял себя тем, что еще не исчерпаны все ресурсы. Посмотрим, чего сумею добиться, когда окончательно затянутся раны и прекратится резкая боль в ногах; когда кум соизволит избавить меня от браслетов и я вновь смогу пользоваться руками.
И вот, наконец, наручники были сняты.
Поздно вечером, выставив из гаража загостившуюся у меня Крис, Анатолий Андреевич торжественно вручил мне костыли и радостно хрюкнул:
- Учись двигать жопой по-новому… хм, Костоправ. - Несмотря на мою почти полнейшую беспомощность, этот шакал все же старался держаться от меня на безопасной дистанции. - Первое испытание - двадцать метров до бани и двадцать обратно. Поглядим, как ты сумеешь перемещаться в пространстве. Швы будешь снимать сейчас? Бавауди сказал, что уже можно.
Я не нуждался ни в каких разрешениях всяких там сраных Ханоевых. В подобных делах я, как-никак, разбирался и сам.
- Гони пластырь. И ножницы. - Я разбинтовал ноги, осмотрел раны, заштопанные умелой рукой, и, удовлетворенный их состоянием, быстро снял швы.
Потом было непростое путешествие в баню. Двадцать метров туда, двадцать метров обратно. Итого, сорок. Если брать в расчет то, что на этой дистанции я свалился пять раз, получается по одному падению на четыре метра. Кум с удовольствием наблюдал за моими мучениями, иногда отпуская едкие шуточки, но я упорно не обращал внимания на его злопыхательства, полностью сосредоточившись на своих новых ощущениях. Мне как можно скорее надо было оценить возможности искалеченных ног и, исходя из этого, приступать к освоению нового стиля ходьбы. Сначала на костылях, потом без них - на том, что даже с огромной натяжкой нельзя было назвать ногами.
Никаких положительных эмоций, кроме того, что я помылся и переоделся в чистые тряпки, поход в баню мне не принес. С одной стороны, в первый день рано было делать какие-то выводы. Но с другой, стало ясно, что мне будет ой как непросто научиться передвигаться даже на костылях. Тем паче, что костыли.
Их я лишился сразу же, как вернулся в гараж.
- Это я пока забираю. - Кум сгреб костыли под мышку и направился к выходу.
- Эй! - Я в дурацкой позе на четвереньках застыл на матраце. И от растерянности не придумал ничего оригинальнее, как чуть ли не расхныкаться от безысходности. - А как же я? Без них-то?
- Раком! Незачем они тебе в гараже. Лежи на подстилке. Отдыхай. А это, - тряхнул кум костылями, - я буду выдавать тебе, когда с завтрашнего дня начнешь выходить на улицу. Под моим наблюдением. По сорок минут ежедневно, - довел он до моего сведения график прогулок и вышел из гаража, оставив меня сидеть на матраце в самых расстроенных чувствах.
Впрочем, долго отчаиваться мне было некогда. Кроме сорванного кумом обучения ходьбе на костылях, на повестке дня оставались еще другие дела. И первое - это отправить Арабу маляву. А значит, мне нужны писчие принадлежности. Мне нужен надежный курьер.
Мне нужна Крис.
Не подведи меня, крошка!
***
И Кристина не подвела.
Даже в самых радужных мечтах я не мог предположить, что все мои планы начнут претворяться в жизнь столь стремительно и безгеморройно, как только кум освободит меня от наручников.
Признаться, я не без душевного трепета сказал Крис о том, что мне, кровь из носу, надо передать весточку о себе в зону, ожидая услышать в ответ решительное: "Нет, я в этом тебе не помощница". Но Кристина, похоже, давно ожидала от меня чего-то подобного этой просьбе.
- Что я должна делать? - ни мгновения не раздумывая, прошептала она.
- Принести мне лист бумаги и ручку, а потом выйти на человека, который переправит записку на зону.
- Кто этот человек?
В ответ я пожал плечами и признался:
- Не знаю. Кто-нибудь из расконвоированных, которые живут внутри запретки, но днем имеют право выходить за ее пределы на определенное время.
Если постараться и поискать, то таких людей нетрудно встретить в поселке. Сложнее другое: не напороться на суку, которая вместо того, чтобы отдать маляву по назначению, сольет ее мусорам. Но здесь уж ничего не попишешь, остается надеяться, что с почтальоном ты угадаешь. Не может же мне не везти постоянно.
- Не может, - согласилась Кристина и без колебаний пообещала. - Все будет сполнено в лучшем виде. Не такая уж я и беспомощная, как ты порой считаешь.
Такой я ее давно не считал. Но вслух признаваться в этом не стал. Нечего! Еще возомнит о себе, переоценит силенки красавица. Успеху моего предприятия это навряд ли послужит.
- Костя, бумагу и ручку я принесу тебе завтра.
- Еще отвертку. Крестообразную.
- Well.[15] Решил все же расковырять этот гроб? - Крис кивнула на обогреватель и, как и семь дней назад, сунула руку мне под футболку. Но тогда я, грязный, как эскимос, был противен и самому себе. Зато теперь, после того как вчера кум, наконец, выполнил свое поросшее быльем обещание насчет бани и даже выдал мне чистую смену белья, я снова чувствовал себя человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92