- А где Черный Дрозд и что он задумал?
- Опять два вопроса, да? - возразил чиппева с улыбкой, показывая, в знак упрека, два пальца. - Черный Дрозд на тропе войны; воин идет по тропе, он берет скальп, когда может.
- Да где же он найдет врагов? В наших местах белых почти нет, разве что захожий торговец, или трапперnote 39, или охотник на пчел, или «вояжер».
- Его скальп берет; в войну всякий скальп хорош. Там в Монреале не разбирают. Что скажешь про гарнизон в Чикаго?
- Значит, ты думаешь, что Черный Дрозд двинется на Чикаго. В таком случае, чиппева, тебе надо обогнать потаватоми, добраться до поста и вовремя предупредить об опасности.
- Иду: только съем завтрак. Прямо идти не могу, потаватоми увидит след мокасина; надо сбить его со следа.
- Чистая правда; но я полагаю, что тебе ничего не стоит сбить его со следа не раз и не два, если понадобится.
В этот момент на пороге хижины появился Гершом Уоринг, зевая во весь рот, как гончий пес, и потягиваясь, словно сон его разморил. Увидев его, индеец сделал предостерегающий жест и произнес вполголоса:
- Его сердце как - янки или англичанин? - любит Монреаль, да? Скальп сильно хорош! Любит король Георг, а?
- Надеюсь, что нет, хотя не уверен. Но этот бледнолицый мало стоит, все равно, на чьей он стороне. С него и скальп - снимать не стоит, он не нужен ни англичанам, ни американцам.
- Можно продать в Монреале - ты лучше берегись потаватоми. Мне этот индей не нравится сильно.
- Ладно, побережемся; да вот и он сам; кажется, готов приняться за завтрак - и поскорее в путь.
Во время описанного разговора Бурдон колдовал над своими кухонными горшками и успел разогреть всю еду, которая могла бы удовлетворить потребности его гостей. Через несколько минут они спокойно завтракали, причем Гершом успел хлебнуть из своей фляжки в сторонке, как он думал, незаметно для других. Сделал он это не столько по скупости, сколько из опасения, что ему не хватит запасов напитка, в некоторой мере ставшего необходимым, пока он не вернется к бочкам, хранившимся в его хижине на берегу озера.
Завтрак проходил в почти полном молчании; ведь привычка украшать свои трапезы беседой - это плод цивилизации. Когда все встали из-за стола и стало ясно, что индейцы готовы отправиться в путь, потаватоми подошел к Бурдону и протянул ему руку.
- Бладарю, - сказал он, по-своему сокращая длинное слово, - ужин хорош, сон хорош, завтрак хорош. Теперь иду. Бладарю - когда друг придет деревню потаватоми, вигвам хорош, двери нет.
- Я тебя тоже благодарю, Большой Лось, - если будешь скоро проходить этой дорогой, я надеюсь, зайдешь в мою шэнти и возьмешь все, что тебе нужно, если я отлучусь на охоту. Желаю тебе удачи и счастливого возвращения домой.
Затем потаватоми обернулся и сунул руку остальным, распрощавшись с каждым с видимым дружелюбием. Бортник заметил, что индейцы не сказали друг другу ни слова о том, какой тропой пойдут, но каждый, судя по всему, собирался идти своей дорогой, не нуждаясь в спутнике.
Первым ушел Большой Лось. Распрощавшись, потаватоми взял винтовку на сгиб локтя, ощупал свой пояс, словно поправляя его, немного одернул легкий летний наряд и отправился на юг, через прогалины и почти столь же открытые взгляду рощицы, двигаясь с уверенностью, словно его вел инстинкт.
- Идет, как пчела к улью, - заметил Бурдон, когда статная фигура старого дикаря скрылась наконец за стволами деревьев. - По прямой к реке Сент-Джозеф, где он скоро и окажется среди друзей и родных, не сомневаюсь. Что, чиппева, пора и тебе в дорогу, а?
- Теперь пора, - дружески согласился Быстрокрылый Голубь, - скоро приду, поем еще меду - принесу сладкие новости, думаю - здесь Канады нету, - указывая пальцем на свое сердце, - здесь все янки.
- Доброго пути, чиппева, храни тебя Бог. Лето нам предстоит неспокойное, и я еще надеюсь услышать твое имя в военное время - как имя вождя, не знающего страха.
Быстрокрылый взмахнул рукой, бросил взгляд, в котором дружелюбие смешалось с пренебрежением, в сторону Склада Виски и стремительно двинулся в путь. Двое белых, оставшиеся у курящегося очага, заметили, что он выбрал направление к озеру, почти под прямым углом к выбранному потаватоми. Они заодно обратили внимание, что молодой индеец движется едва ли не вдвое быстрее, чем пожилой его соплеменник. Не прошло и трех минут, как он уже скрылся в одной из «дубров», хотя ему пришлось пересечь широкую прогалину, прежде чем он добрался до рощицы.
Бортник остался теперь наедине с последним из сотрапезников, человеком своей расы и цвета кожи. Это был наименее желанный из трех его гостей; однако гость в лесной глуши - священная особа, даже у дикарей; нечего было и думать отделаться от него. Гершом не выказывал намерения покидать эти места, поэтому Бурдон занялся повседневными делами с такой аккуратностью и спокойствием, словно рядом никого не было. Прежде всего ему предстояло принести домой мед, найденный прошлым вечером; дело это было нелегкое, если принять во внимание расстояние и большое количество добытого меда. Но у бортника были и сноровка и опыт, и он стал готовиться к походу. Гершом предложил свою помощь, так что они работали, по всей видимости, в полном дружеском согласии.
Каламазу - извилистая речка, но от того места, где Бурдон построил свою хижину, до места ярдах в ста от поваленного дерева, где гнездились пчелы, она хоть и с поворотами, но доходила. Бен, естественно, воспользовался этим обстоятельством и переправил свое каноэ к дереву, намереваясь использовать его для перевозки меда. Проверив для начала, все ли в порядке в шэнти и вокруг, они с Гершомом сели в лодку, запасшись четырьмя стволами огнестрельного оружия; впрочем, одним из них была двустволка, или, как говорят на Западе, «дробовик». Но перед тем, как оставить свое жилье, бортник подошел к большой конуре из круглых бревен и выпустил оттуда громадного могучего мастиффаnote 40. Между собакой и ее хозяином существовало полнейшее взаимопонимание: со времени своего возвращения хозяин не раз навещал друга в его заточении, кормил и ласкал его. Великолепное животное, вне себя от счастья, оказавшись на свободе, носилось вокруг и прыгало возле хозяина, стараясь выказать свою радость и благодарность. И в конуре о нем заботились, и заботились отменно; но свободу ничем не заменишь, касается это человека или животного, личности или общества.
Покончив с приготовлениями, Бурдон и Гершом уселись в каноэ, и хозяин кликнул собаку, имя которой, Хайф, явно имело отношение к хозяйскому ремеслуnote 41. Как только мастиф прыгнул в лодку, Бен оттолкнулся от берега, и легкое суденышко понеслось вверх по течению без особых трудностей, подгоняемое веслами в руках бортника и Гершома. Русло было почти свободно от плавника;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145