Лицом и обликом она
Из жизни городской
Но вот с охотником идет,
Как будто ей он свой
Пинкни
До следующего дня обитатели Медового замка не видели ни одного индейца. Сообщение о бракосочетании сестры Гершом и Дороти встретили довольно спокойно - оно не явилось для них полной неожиданностью. От приготовления свадебного торта они были вынуждены отказаться; что же касается подобающих в подобных случаях церемоний, то пришлось ограничиться теми, о которых мы поведали выше.
Родственники Марджери не расстраивались из-за того, что не были приглашены присутствовать при торжественном акте, и приняли молодых так, как если бы он выдавал ее замуж, а она «стягивала с нее перчатку», как выражаются нынче молодые леди, обозначая жест, подчеркивающий дружеские отношения между юными женщинами. На прогалинах не теряют ни времени, ни сил на излишние любезности, но ситуацию обсудили и пришли к выводу, что все хорошо, ибо сделано по закону. Правда, мог возникнуть вопрос - по какому именно закону, по американскому или по английскому, так как, сдав Детройт, генерал Халл автоматически отдал под юрисдикцию противника не только всю территорию Мичигана, но и войска, расположенные на ней, временно отсутствовавшие и двигавшиеся ему на помощь. Впрочем, есть основания предполагать, что бракосочетание так или иначе было бы признано действительным, поскольку завоеванные области обычно сохраняют свои законы и обычаи, во всяком случае на какое-то время. В Медовом замке не обошлось, конечно, без шуточек и поддразнивания, как это всегда бывает на всех свадьбах, за исключением разве что круга наиболее культурных людей. Но ни Гершома, ни капрала никак нельзя было причислить к элите человеческого общества.
Около того часа, когда в замке обычно завтракали, появился Быстрокрылый Голубь, судя по его виду, возвратившийся с обычной охоты. Он принес оленину, несколько диких уток, подбитых в Каламазу, и трех или четырех луговых тетеревов.
Чиппева никогда не выказывал особых эмоций по поводу принесенной добычи, но на сей раз у него был явно расстроенный вид. Дороти, приняв из рук Быстрокрылого охотничьи трофеи, заговорила с ним.
- Спасибо тебе, Быстрокрылый Голубь, - произнесла молодая дама. - Ни один бледнолицый не мог бы быть таким добытчиком, как ты, а многие бы и наполовину не потянули.
- Что такое добытчик, а? - поинтересовался дикарь, понимавший все буквально. - Это хорошо? Или это плохо, а?
- О, конечно хорошо! У меня бы язык не повернулся отозваться плохо об охотнике, который так хорошо о нас заботится.
- Тогда что это значит?
- Это слово означает охотника, который приносит много еды своей жене и детям.
- Тебе достаточно, а?
- Мне достаточно, Быстрокрылый Голубь, спасибо тебе за твое усердие. Еда индеев, однако, не всегда годится христианскому народу, хотя тело сыто. Здесь, на прогалинах, мне не хватает многих вещей, к которым я привыкла в прежней своей жизни.
- А чего скво не хватает, а? Может, индей его когда-нибудь отыщет.
- Спасибо тебе, Быстрокрылый Голубь, благодарю тебя от всего сердца за твои слова, не меньше чем если бы ты уже сделал все, что собираешься сделать. Ведь желание помочь другому уже благодеяние, даже если за ним не следует поступок. Но в этих местах, на прогалинах Мичигана, тебе никогда не найти пищи, какую стряпают себе бледнолицые. Когда чрево предается воспоминаниям о всех вкусных вещах, существующих в Америке, им нет ни начала, ни конца. Больше всего мне недостает чая. За ним следует молоко. На третьем месте, пожалуй, гречневая каша и кофе. Кофе, наверное, можно еще приготовить из лесных растений, а вот чай заменителей не имеет. Потом, я люблю белый хлеб, особенно с маслом, картошку и многое другое, что с удовольствием ела до той поры, пока не приехала сюда, в Край заходящего солнца. А уж о пирогах и пирожных я стараюсь и не думать!
Быстрокрылый Голубь, не спуская внимательного взора с лица молодой женщины, напряженно вслушивался в перечень ее излюбленных блюд родной кухни. Когда она замолчала, он поднял палец, взглянул на нее многозначительно и произнес:
- А почему ты не идешь обратно, ко всем этим вкусным вещам? Бледнолицым лучше есть пищу бледнолицых, а пищу индеев оставить индеям.
- По мне, Быстрокрылый Голубь, так и должно быть. Оленина, птицы из прерий, дикие утки, форель, медвежатина, дикие голуби, вся рыба, что водится в этих западных реках, очень хороши для тех, кто вырос на этой пище, но раздражают нёбо человека с востока. Я готова хоть каждый день есть жареный бифштекс вместо бизоньей вырезки и домашнюю курочку вместо лесной птицы.
- Да. Так чувствует бледнолицая скво. Лучше идти обратно к себе и кушать, что хочешь. Лучше идти побыстрее, совсем быстро, лучше сегодня.
- Ну я не так уж тороплюсь, Быстрокрылый Голубь, прогалины мне нравятся, я готова пожить здесь еще немного, посмотреть, что собираются сделать все эти индеи, о которых мне рассказали. Устроились мы тут неплохо, отношения у нас с твоим народом хорошие, сейчас разумнее не двигаться с места. Кругом идет война, в такое время путешествовать опасно, так говорят мне мужчины. Когда Гершом и Бурдон захотят двинуться в путь, я тоже буду готова.
- Лучше идти сейчас, - ответил Быстрокрылый Голубь и направился к ручью, где встал на колени и жадно припал ртом к воде. Серьезный тон, которым он дал свой совет, и многозначительное выражение его лица привлекли внимание миссионера, который, всецело находясь во власти своей идеи, решил, что стремление избавиться от белых так или иначе связано с нежеланием индейцев согласиться с тем, что они евреи. Он был немало удивлен и разочарован упорством, проявленным вождями, и, пребывая в таком настроении, все происходящее вокруг неизбежно связывал с этим обстоятельством.
- Я надеюсь, Быстрокрылый Голубь, - сказал он чиппева, следуя за ним к ручью, - я надеюсь, вожди не обиделись на мои слова о еврейском происхождении вашего народа. Я так думаю, что принадлежать к богоизбранному народу великая честь, а не позор. Надеюсь, я не оскорбил вождей, причислив их к евреям.
- Не думают ничего об оскорблениях, - возразил индеец-буквалист, поднимаясь с колен и вытирая рот тыльной поверхностью руки. - Думают, какая разница - еврей или индей.
- Я бы, например, был счастлив сказать, что являюсь потомком детей Израиля.
- Если счастлив, почему не сказать? Счастлив - это хорошо. Индей все любят быть счастливы.
- Потому что я не могу этого сказать, не изменяя истине. Мои предки не дети Израиля, а неевреи. Иначе я бы с гордостью говорил, что я еврей, но не по вере, а по происхождению. Я полагаю, у вождей нет оснований обижаться на меня за то, что я говорю, что думаю.
- Говорю тебе, не обижаются, - возразил Быстрокрылый чуть сухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145