Ах, если бы представилась возможность!.. Делайте все, что вам угодно, джентльмены. Никогда еще не было столь смирных агнцев, как мы с капитаном Борроуклифом.
Полковник с грустью и горечью улыбнулся своему товарищу. Капитан попытался ответить ему с насмешливостью, которая выдавала его расстроенные чувства. Все же им обоим настолько удалось сохранить внешнее спокойствие, что они могли хладнокровно следить за дальнейшими действиями победителей.
Полковник упорно продолжал отвергать предложения своей племянницы, которая, кротко уступив его воле, на время отказалась от всякой надежды его смягчить. Тем не менее она со всей серьезностью принялась за приготовления к отъезду и в лице кузины обрела верную и преданную помощницу. Правда, Кэтрин, ожидая этого события, тайно от мисс Говард еще раньше собрала все вещи, которые могли бы им понадобиться в случае внезапного побега из аббатства. Вместе со своим возлюбленным, который, заметив, что план лоцмана способствует его собственным намерениям, счел за лучшее забыть свою ссору с этим загадочным человеком, она побежала изыскивать средства для перевозки того багажа, который был ею уже приготовлен. Барнстейбл и Мерри с удовольствием следовали за ней по узким и темным коридорам аббатства. Первый то и дело восхищался ее умом, красотой и прочими многочисленными достоинствами, а второй смеялся и шутил, как и следовало ожидать от веселого юноши его лет даже в подобных обстоятельствах. Заблаговременно сделанные Кэтрин приготовления оказались весьма кстати, ибо Сесилия Говард гораздо больше заботилась о благополучии полковника, нежели о своем собственном. В сопровождении Элис Данскомб молодая хозяйка аббатства Святой Руфи обходила пустынные комнаты здания, то прислушиваясь к кротким уговорам подруги, то проливая слезы, которые не в силах была сдержать, то вновь спокойно отдавая приказания горничным, словно предполагаемый отъезд был самым заурядным событием.
Все это время остальные действующие лица оставались в столовой. Лоцман, сделав свое дело, снова отошел в сторону и прислонился к стене, хотя и внимательно наблюдая за всеми приготовлениями. Чувствовалось, что именно он — вдохновляющая сила всего этого предприятия. Гриффит принял на себя официальное командование, и только к нему матросы и солдаты обращались за приказаниями. Так прошел час. Затем в комнате снова появились Кэтрин и Сесилия, уже одетые в дорожное платье. Багаж передали на попечение одного из унтер-офицеров и его команды, и Гриффит отдал приказ трогаться. Снова в галереях и под сводами аббатства прозвучал резкий свист боцманской дудки, а затем послышался крик:
— Вперед, моряки! Вперед, абордажники! Вперед, морские волки!
Заиграл рожок, забил барабан, и весь отряд в строгом боевом порядке, заранее предписанном капитаном Мануэлем, вышел из здания.
Лоцман так внезапно завладел аббатством, что ни один человек, солдат или штатский, не ускользнул оттуда. И, так как опасно было оставлять там коголибо, потому что оставшийся мог бы оповестить о событиях всю округу, Гриффит приказал всех, кто только находился в здании, взять с собой к скалам и держать там до тех пор, пока от берега не отойдет последняя шлюпка. В море, недалеко от берега, как ему сообщили, их ждал тендер.
Поспешность приготовлений к отъезду заставила осветить многие комнаты в аббатстве, и контраст между огнями внутри и окружающим мраком запомнился печальным пленным, выходившим на луг. Какое-то неопределенное и безотчетное чувство заставило Сесилию остановиться в воротах парка и еще раз взглянуть на аббатство, как будто она знала, что видит его в последний раз. Темный зубчатый силуэт здания ясно вырисовывался на фоне северного неба, а открытые окна и незапертые двери позволяли заглянуть в глубь безлюдных комнат. Десятки свечей, словно в насмешку над покинутыми стенами, озаряли их своим ненужным светом. Сесилия, дрожа, отвернулась от этого зрелища. Она приблизилась к своему разгневанному дяде, угадывая, что вскоре он больше, чем когда-либо, будет нуждаться в ее присутствии.
Глухой гул людских голосов впереди, свист дудки и суровые окрики морских офицеров заставили ее забыть о своих предчувствиях и вернуться к окружающей действительности. А тем временем отряд быстрыми шагами направился к морю.
ГЛАВА XXX
Стремился вождь к родным горам.
Эй, лодочник, живее!
Я фунт за переправу дам.
Греби же, не робея».
Кэмпбелл, «Дочь лорда Уллина»
На небе весь день не было ни облачка, дул холодный, пронизывающий ветер, и ночью высыпали тысячи звезд. Поэтому глаз, привыкнув к темноте, мог более отчетливо различать окружающие предметы. В полосе растянувшейся по узкой тропинке колонны твердым, мерным шагом хорошо обученных солдат маршировал взвод морской пехоты, за ним на некотором расстоянии следовала большая беспорядочная толпа обвешанных оружием матросов, обнаруживая явную склонность к озорству и грубым шуткам, как всегда бывает, когда морские волки оказываются на берегу, и только суровые окрики офицеров заставляли их сдерживаться. В середине этой толпы шли пленные солдаты и слуги-мужчины. Стража не обращала на них особого внимания, но пользовалась всяким удобным случаем, чтобы позабавиться на их счет. За ними, немного поодаль, сохраняя прежнее достоинство и гордую осанку, плечом к плечу шагали полковник Говард и капитан Борроуклиф. Оба молчали, предаваясь грустным размышлениям. Следом, стараясь держаться как можно ближе к дяде, шла мисс Говард под руку с Элис Данскомб. Их сопровождала женская прислуга аббатства Святой Руфи. Отдельно, легким, быстрым шагом шла Кэтрин Плауден, радуясь такому обороту событий, но скрывая свое удовлетворение под маской покорности судьбе. Барнстейбл с восхищением следил за ней с расстояния в несколько шагов. Ближе подойти он не смел, покорный капризу своей возлюбленной, явно этого не желавшей. Гриффит шел на фланге колонны, чтобы обозревать все ряды и в случае необходимости управлять движением. В арьергарде следовал второй отряд морской пехоты, и Мануэль собственной персоной замыкал шествие. Барабану и рожку приказано было замолчать, и слышны были только мерный шаг солдат да вой уже затихающей бури, и время от времени командные слова офицеров и смутный гул матросских разговоров.
— Неважная нам досталась добыча, — угрюмо пробормотал какой-то старый моряк: — корабль без груза и денег! На кухне-то, да и в замке, можно было понабрать порядочно добра, так что хватило бы каждому матросу у нас на корабле. Так нет! Как бы слюнки ни текли, офицеры не дали стибрить даже никому не нужную Библию.
— Сущая правда, — подхватил шедший рядом другой матрос. — Найди мы, бедняки, хоть бумажку с записанной молитвой, они все равно отобрали бы ее у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Полковник с грустью и горечью улыбнулся своему товарищу. Капитан попытался ответить ему с насмешливостью, которая выдавала его расстроенные чувства. Все же им обоим настолько удалось сохранить внешнее спокойствие, что они могли хладнокровно следить за дальнейшими действиями победителей.
Полковник упорно продолжал отвергать предложения своей племянницы, которая, кротко уступив его воле, на время отказалась от всякой надежды его смягчить. Тем не менее она со всей серьезностью принялась за приготовления к отъезду и в лице кузины обрела верную и преданную помощницу. Правда, Кэтрин, ожидая этого события, тайно от мисс Говард еще раньше собрала все вещи, которые могли бы им понадобиться в случае внезапного побега из аббатства. Вместе со своим возлюбленным, который, заметив, что план лоцмана способствует его собственным намерениям, счел за лучшее забыть свою ссору с этим загадочным человеком, она побежала изыскивать средства для перевозки того багажа, который был ею уже приготовлен. Барнстейбл и Мерри с удовольствием следовали за ней по узким и темным коридорам аббатства. Первый то и дело восхищался ее умом, красотой и прочими многочисленными достоинствами, а второй смеялся и шутил, как и следовало ожидать от веселого юноши его лет даже в подобных обстоятельствах. Заблаговременно сделанные Кэтрин приготовления оказались весьма кстати, ибо Сесилия Говард гораздо больше заботилась о благополучии полковника, нежели о своем собственном. В сопровождении Элис Данскомб молодая хозяйка аббатства Святой Руфи обходила пустынные комнаты здания, то прислушиваясь к кротким уговорам подруги, то проливая слезы, которые не в силах была сдержать, то вновь спокойно отдавая приказания горничным, словно предполагаемый отъезд был самым заурядным событием.
Все это время остальные действующие лица оставались в столовой. Лоцман, сделав свое дело, снова отошел в сторону и прислонился к стене, хотя и внимательно наблюдая за всеми приготовлениями. Чувствовалось, что именно он — вдохновляющая сила всего этого предприятия. Гриффит принял на себя официальное командование, и только к нему матросы и солдаты обращались за приказаниями. Так прошел час. Затем в комнате снова появились Кэтрин и Сесилия, уже одетые в дорожное платье. Багаж передали на попечение одного из унтер-офицеров и его команды, и Гриффит отдал приказ трогаться. Снова в галереях и под сводами аббатства прозвучал резкий свист боцманской дудки, а затем послышался крик:
— Вперед, моряки! Вперед, абордажники! Вперед, морские волки!
Заиграл рожок, забил барабан, и весь отряд в строгом боевом порядке, заранее предписанном капитаном Мануэлем, вышел из здания.
Лоцман так внезапно завладел аббатством, что ни один человек, солдат или штатский, не ускользнул оттуда. И, так как опасно было оставлять там коголибо, потому что оставшийся мог бы оповестить о событиях всю округу, Гриффит приказал всех, кто только находился в здании, взять с собой к скалам и держать там до тех пор, пока от берега не отойдет последняя шлюпка. В море, недалеко от берега, как ему сообщили, их ждал тендер.
Поспешность приготовлений к отъезду заставила осветить многие комнаты в аббатстве, и контраст между огнями внутри и окружающим мраком запомнился печальным пленным, выходившим на луг. Какое-то неопределенное и безотчетное чувство заставило Сесилию остановиться в воротах парка и еще раз взглянуть на аббатство, как будто она знала, что видит его в последний раз. Темный зубчатый силуэт здания ясно вырисовывался на фоне северного неба, а открытые окна и незапертые двери позволяли заглянуть в глубь безлюдных комнат. Десятки свечей, словно в насмешку над покинутыми стенами, озаряли их своим ненужным светом. Сесилия, дрожа, отвернулась от этого зрелища. Она приблизилась к своему разгневанному дяде, угадывая, что вскоре он больше, чем когда-либо, будет нуждаться в ее присутствии.
Глухой гул людских голосов впереди, свист дудки и суровые окрики морских офицеров заставили ее забыть о своих предчувствиях и вернуться к окружающей действительности. А тем временем отряд быстрыми шагами направился к морю.
ГЛАВА XXX
Стремился вождь к родным горам.
Эй, лодочник, живее!
Я фунт за переправу дам.
Греби же, не робея».
Кэмпбелл, «Дочь лорда Уллина»
На небе весь день не было ни облачка, дул холодный, пронизывающий ветер, и ночью высыпали тысячи звезд. Поэтому глаз, привыкнув к темноте, мог более отчетливо различать окружающие предметы. В полосе растянувшейся по узкой тропинке колонны твердым, мерным шагом хорошо обученных солдат маршировал взвод морской пехоты, за ним на некотором расстоянии следовала большая беспорядочная толпа обвешанных оружием матросов, обнаруживая явную склонность к озорству и грубым шуткам, как всегда бывает, когда морские волки оказываются на берегу, и только суровые окрики офицеров заставляли их сдерживаться. В середине этой толпы шли пленные солдаты и слуги-мужчины. Стража не обращала на них особого внимания, но пользовалась всяким удобным случаем, чтобы позабавиться на их счет. За ними, немного поодаль, сохраняя прежнее достоинство и гордую осанку, плечом к плечу шагали полковник Говард и капитан Борроуклиф. Оба молчали, предаваясь грустным размышлениям. Следом, стараясь держаться как можно ближе к дяде, шла мисс Говард под руку с Элис Данскомб. Их сопровождала женская прислуга аббатства Святой Руфи. Отдельно, легким, быстрым шагом шла Кэтрин Плауден, радуясь такому обороту событий, но скрывая свое удовлетворение под маской покорности судьбе. Барнстейбл с восхищением следил за ней с расстояния в несколько шагов. Ближе подойти он не смел, покорный капризу своей возлюбленной, явно этого не желавшей. Гриффит шел на фланге колонны, чтобы обозревать все ряды и в случае необходимости управлять движением. В арьергарде следовал второй отряд морской пехоты, и Мануэль собственной персоной замыкал шествие. Барабану и рожку приказано было замолчать, и слышны были только мерный шаг солдат да вой уже затихающей бури, и время от времени командные слова офицеров и смутный гул матросских разговоров.
— Неважная нам досталась добыча, — угрюмо пробормотал какой-то старый моряк: — корабль без груза и денег! На кухне-то, да и в замке, можно было понабрать порядочно добра, так что хватило бы каждому матросу у нас на корабле. Так нет! Как бы слюнки ни текли, офицеры не дали стибрить даже никому не нужную Библию.
— Сущая правда, — подхватил шедший рядом другой матрос. — Найди мы, бедняки, хоть бумажку с записанной молитвой, они все равно отобрали бы ее у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117