Мы начинаем спускаться. Тебе придется делать это так, как делают моряки: ложись на брюхо и ползи. Спускайся, приказываю я тебе, не то я сброшу тебя в море, как собаку!
— Пощади, пощади! — умолял его Диллон. — Мне трудно сделать это даже днем, а сейчас я непременно погибну.
— Спускайся! — приказал Том. — Или…
Диллон больше не противился и начал спускаться, дрожа от страха, ибо под ним был отвесный склон. Тотчас же начал спускаться и рулевой, причем сделал он это так поспешно, что столкнул Диллона с выступа утеса, и тело бедняги повисло в воздухе над угрюмым прибоем, грохотавшим внизу. Невольный крик вырвался из груди Диллона, когда он почувствовал, что повис в воздухе, и этот крик прозвучал во мраке, как зловещий вопль духа бурь.
— Еще разинешь рот — и я обрублю буксир, негодяй! — решительно сказал моряк. — Тогда ты канешь в вечность.
Теперь шаги и голоса были отчетливо слышны, а затем на краю обрыва, прямо над ними, показался отряд вооруженных людей.
— Это был голос человека, — сказал один из них. — Так кричат люди в беде.
— Быть не может, чтобы это были те, кого мы ищем, — возразил сержант Дрилл. — Ни один пароль, который мне когда-либо довелось услышать, не звучит так, как этот крик.
— Говорят, такие крики часто можно услышать во время шторма на нашем берегу, — произнес кто-то с гораздо меньшей уверенностью. — Это голоса утонувших моряков.
В ответ послышался негромкий смех, а затем две-три шутки насчет суеверия их товарища. Но, по-видимому, слова его все же произвели впечатление даже на тех, кто не верил в чудеса, ибо после нескольких таких же замечаний весь отряд быстрым шагом удалился с утесов. Рулевой все это время стоял неподвижно, как служившая ему опорой скала, удерживая груз не только собственного тела, но и тела Диллона. Когда солдаты ушли, он высунул голову над обрывом, чтобы разведать обстановку, а затем подняв своего почти бесчувственного пленника, благополучно поставил его на выступ скалы, куда затем ступил и сам. Он не стал тратить время на объяснения, но Диллон почувствовал, как его снова с прежней скоростью толкают вперед. Через несколько минут они достигли расселины, по которой Том спустился со смелостью моряка, таща пленника за собой. Вскоре они уже стояли на берегу. У самых ног их играли волны, с плеском набегая на песок и разбиваясь в пену. Склонившись так низко, что гребни волн очутились на одном уровне с горизонтом, рулевой разглядел качавшуюся за линией прибоя темную шлюпку.
— Эй, ариэльцы! — крикнул Том настолько громко, что крепчавший ветер донес его голос до слуха уходивших солдат.
Но эти звуки показались им сверхъестественными и только заставили их ускорить шаг.
— Кто зовет? — раздался знакомый голос Барнстейбла.
— Бывший ваш учитель и нынешний ваш слуга, — ответил рулевой паролем собственного изобретения.
— Это он! — обрадовался лейтенант. — Травите канат, ребята, травите!.. Входи в прибой, Том!
Том поднял Диллона на руки. Перебросив его через плечо, как пробковый пояс, он вошел в полосу пены, на гребне которой качалась шлюпка, и, прежде чем у пленника хватило времени протестовать или просить, он снова очутился рядом с Барнстейблом.
— Кто это? — спросил лейтенант. — Это не Гриффит?
— Быстрее выбирайте канат и снимайте с якоря! — потребовал возбужденный рулевой. — Если любите «Ариэль», ребята, гребите изо всех сил, не жалея рук!
Барнстейбл знал своего рулевого и не задавал ему вопросов, пока вельбот не миновал буруны. Шлюпка то поднималась на пологие вершины валов, то опускалась в борозды между ними, но неизменно разрезала их носом, как ножом, с удивительной скоростью направляясь к бухте, где стояла на якоре шхуна. И тогда рулевой сам в немногих и горьких словах поведал командиру о предательстве Диллона и об угрожающей шхуне опасности.
— Солдат не так легко собрать в ночную пору, — заключил Том, — а из тех разговоров, что мне довелось услышать, я понял, что нарочному придется сделать порядочный крюк и обогнуть бухту. Если бы не этот проклятый норд-ост, мы бы успели> порядком опередить их. Но сейчас судьба наша в руках провидения! Гребите, ребята, гребите! Нынче все зависит от вашей гребли.
Барнстейбл в глубоком молчании выслушал этот неожиданный рассказ, который для Диллона прозвучал погребальным звоном, а затем, стиснув зубы, вполголоса произнес обращаясь к пленнику:
— Подлец! Кто посмеет упрекнуть меня, если я брошу тебя в море на съедение рыбам?! Но если шхуне суждено будет лечь на дно морское, то и у тебя не будет иной могилы!
ГЛАВА XXIV
Будь я могучий бог, я вверг бы море
В земные недра, но не дал ему
Такой корабль прекрасный поглотить.
Шекспир. «Буря»
Когда вельбот вошел в полосу прибоя, рулевой, из соображений гуманности, развязал Диллону руки на тот случай, если со шлюпкой приключится беда. Закутавшись в плащ, пленник стал размышлять о событиях последних часов с той коварной злобой и трусливостью, которые были основными чертами его характера. Ни Барнстейбл, ни Том не были склонны мешать ему, так как оба они были слишком заняты собственными мрачными мыслями, чтобы тратить время на лишние слова. Среди угрюмого рокота волн и мрачного свиста ветра, носившегося над широкими просторами Северного моря, время от времени звучали только короткие приказания лейтенанта, который, окидывая взглядом разбушевавшуюся стихию, казалось, пытался умилостивить злого духа бури, и окрики рулевого, подбадривавшего гребцов. Целый час моряки усиленно боролись со все растущими валами, и наконец вельбот, обогнув северный мыс нужной бухты, благополучно миновал буруны и вошел в ее спокойные уединенные воды. Еще слышно было, как свистел ветер над высокими берегами бухты, но в ней самой над спокойной поверхностью воды царило безмолвие глубокой ночи. Тени береговых холмов, казалось, собрались вместе в середине бухты, создавая пелену непроглядного мрака. Шхуны нигде не было видно.
— Все тихо, точно вымерло, — с тревогой заметил Барнстейбл, когда вельбот заскользил по спокойной поверхности бухты.
— Не дай бог такой тишины! — воскликнул рулевой. — Смотрите, смотрите! — продолжал он, понизив голос, словно боялся, что их могут подслушать. — Вот шхуна, сэр… Смотрите правее. Видите полосу чистого неба над морем, справа от леса, вон там? Длинная черная линия — это грот-стеньга нашей шхуны. Я узнаю ее по наклону. А вот и вымпел ее полощется около той яркой звезды. Да, сэр, наши звезды еще пляшут в выси среди звезд небесных! Шхуна покачивается легко и спокойно, как спящая чайка.
— Наверное, на «Ариэле» все спят, — сказал командир. — Ха! Честное слово, мы пришли вовремя! Солдаты начинают шевелиться!
Зоркий взгляд Барнстейбла заметил мелькание фонарей в амбразурах батареи, и сейчас же донесся заглушённый, но явственный шум возни на палубе шхуны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
— Пощади, пощади! — умолял его Диллон. — Мне трудно сделать это даже днем, а сейчас я непременно погибну.
— Спускайся! — приказал Том. — Или…
Диллон больше не противился и начал спускаться, дрожа от страха, ибо под ним был отвесный склон. Тотчас же начал спускаться и рулевой, причем сделал он это так поспешно, что столкнул Диллона с выступа утеса, и тело бедняги повисло в воздухе над угрюмым прибоем, грохотавшим внизу. Невольный крик вырвался из груди Диллона, когда он почувствовал, что повис в воздухе, и этот крик прозвучал во мраке, как зловещий вопль духа бурь.
— Еще разинешь рот — и я обрублю буксир, негодяй! — решительно сказал моряк. — Тогда ты канешь в вечность.
Теперь шаги и голоса были отчетливо слышны, а затем на краю обрыва, прямо над ними, показался отряд вооруженных людей.
— Это был голос человека, — сказал один из них. — Так кричат люди в беде.
— Быть не может, чтобы это были те, кого мы ищем, — возразил сержант Дрилл. — Ни один пароль, который мне когда-либо довелось услышать, не звучит так, как этот крик.
— Говорят, такие крики часто можно услышать во время шторма на нашем берегу, — произнес кто-то с гораздо меньшей уверенностью. — Это голоса утонувших моряков.
В ответ послышался негромкий смех, а затем две-три шутки насчет суеверия их товарища. Но, по-видимому, слова его все же произвели впечатление даже на тех, кто не верил в чудеса, ибо после нескольких таких же замечаний весь отряд быстрым шагом удалился с утесов. Рулевой все это время стоял неподвижно, как служившая ему опорой скала, удерживая груз не только собственного тела, но и тела Диллона. Когда солдаты ушли, он высунул голову над обрывом, чтобы разведать обстановку, а затем подняв своего почти бесчувственного пленника, благополучно поставил его на выступ скалы, куда затем ступил и сам. Он не стал тратить время на объяснения, но Диллон почувствовал, как его снова с прежней скоростью толкают вперед. Через несколько минут они достигли расселины, по которой Том спустился со смелостью моряка, таща пленника за собой. Вскоре они уже стояли на берегу. У самых ног их играли волны, с плеском набегая на песок и разбиваясь в пену. Склонившись так низко, что гребни волн очутились на одном уровне с горизонтом, рулевой разглядел качавшуюся за линией прибоя темную шлюпку.
— Эй, ариэльцы! — крикнул Том настолько громко, что крепчавший ветер донес его голос до слуха уходивших солдат.
Но эти звуки показались им сверхъестественными и только заставили их ускорить шаг.
— Кто зовет? — раздался знакомый голос Барнстейбла.
— Бывший ваш учитель и нынешний ваш слуга, — ответил рулевой паролем собственного изобретения.
— Это он! — обрадовался лейтенант. — Травите канат, ребята, травите!.. Входи в прибой, Том!
Том поднял Диллона на руки. Перебросив его через плечо, как пробковый пояс, он вошел в полосу пены, на гребне которой качалась шлюпка, и, прежде чем у пленника хватило времени протестовать или просить, он снова очутился рядом с Барнстейблом.
— Кто это? — спросил лейтенант. — Это не Гриффит?
— Быстрее выбирайте канат и снимайте с якоря! — потребовал возбужденный рулевой. — Если любите «Ариэль», ребята, гребите изо всех сил, не жалея рук!
Барнстейбл знал своего рулевого и не задавал ему вопросов, пока вельбот не миновал буруны. Шлюпка то поднималась на пологие вершины валов, то опускалась в борозды между ними, но неизменно разрезала их носом, как ножом, с удивительной скоростью направляясь к бухте, где стояла на якоре шхуна. И тогда рулевой сам в немногих и горьких словах поведал командиру о предательстве Диллона и об угрожающей шхуне опасности.
— Солдат не так легко собрать в ночную пору, — заключил Том, — а из тех разговоров, что мне довелось услышать, я понял, что нарочному придется сделать порядочный крюк и обогнуть бухту. Если бы не этот проклятый норд-ост, мы бы успели> порядком опередить их. Но сейчас судьба наша в руках провидения! Гребите, ребята, гребите! Нынче все зависит от вашей гребли.
Барнстейбл в глубоком молчании выслушал этот неожиданный рассказ, который для Диллона прозвучал погребальным звоном, а затем, стиснув зубы, вполголоса произнес обращаясь к пленнику:
— Подлец! Кто посмеет упрекнуть меня, если я брошу тебя в море на съедение рыбам?! Но если шхуне суждено будет лечь на дно морское, то и у тебя не будет иной могилы!
ГЛАВА XXIV
Будь я могучий бог, я вверг бы море
В земные недра, но не дал ему
Такой корабль прекрасный поглотить.
Шекспир. «Буря»
Когда вельбот вошел в полосу прибоя, рулевой, из соображений гуманности, развязал Диллону руки на тот случай, если со шлюпкой приключится беда. Закутавшись в плащ, пленник стал размышлять о событиях последних часов с той коварной злобой и трусливостью, которые были основными чертами его характера. Ни Барнстейбл, ни Том не были склонны мешать ему, так как оба они были слишком заняты собственными мрачными мыслями, чтобы тратить время на лишние слова. Среди угрюмого рокота волн и мрачного свиста ветра, носившегося над широкими просторами Северного моря, время от времени звучали только короткие приказания лейтенанта, который, окидывая взглядом разбушевавшуюся стихию, казалось, пытался умилостивить злого духа бури, и окрики рулевого, подбадривавшего гребцов. Целый час моряки усиленно боролись со все растущими валами, и наконец вельбот, обогнув северный мыс нужной бухты, благополучно миновал буруны и вошел в ее спокойные уединенные воды. Еще слышно было, как свистел ветер над высокими берегами бухты, но в ней самой над спокойной поверхностью воды царило безмолвие глубокой ночи. Тени береговых холмов, казалось, собрались вместе в середине бухты, создавая пелену непроглядного мрака. Шхуны нигде не было видно.
— Все тихо, точно вымерло, — с тревогой заметил Барнстейбл, когда вельбот заскользил по спокойной поверхности бухты.
— Не дай бог такой тишины! — воскликнул рулевой. — Смотрите, смотрите! — продолжал он, понизив голос, словно боялся, что их могут подслушать. — Вот шхуна, сэр… Смотрите правее. Видите полосу чистого неба над морем, справа от леса, вон там? Длинная черная линия — это грот-стеньга нашей шхуны. Я узнаю ее по наклону. А вот и вымпел ее полощется около той яркой звезды. Да, сэр, наши звезды еще пляшут в выси среди звезд небесных! Шхуна покачивается легко и спокойно, как спящая чайка.
— Наверное, на «Ариэле» все спят, — сказал командир. — Ха! Честное слово, мы пришли вовремя! Солдаты начинают шевелиться!
Зоркий взгляд Барнстейбла заметил мелькание фонарей в амбразурах батареи, и сейчас же донесся заглушённый, но явственный шум возни на палубе шхуны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117