Боль была чудовищной, поглощающей. Она лилась сквозь него приливом расплавленной лавы, и морщинистое лицо старухи раздувалось над ним, как гневная сверхновая, и горели мертвые глаза. Вскоре лишенные кислорода красные кровяные шарики Джо стали отключаться, и тогда начались видения.
Румынка стала меняться, лицо ее плыло, черты его сливались в черты лица его умирающей матери, Кэтрин. Грустные глаза излучали горе почти неохватное, и Джо знал, что горе это о нем, о его жизни в смерти и разрушении, и может быть, и надо сейчас умереть, сейчас, когда он увидел эти ужасные глаза.
Свет начал гаснуть.
Последнее видение Джо было на удивление реальным, на удивление уместным. Когда железные пальцы сомкнулись вокруг его души, выдавливая самую суть его, он увидел появившуюся в проеме фигуру, за спиной румынки, в обрамлении зазубренного проема разбитого витража. Тонкий абрис молодой женщины. Ангел. Поднявшийся в окне призрачной аватарой, освещенный приближающейся грозой, очерченный серебряным светом.
Пришедший отвести Джо домой.
* * *
Мэйзи выстрелила, дульная вспышка громко и резко рявкнула у нее в ушах.
Выстрел озарил церковь, пуля ударила в затылок старухи, отбросив ее в сторону от Джо. Голова ее дернулась. Потом она обмякла, упав рядом с Джо в лужу собственной крови. Джо свисал с конца скамьи, ловя ртом воздух, хватаясь руками за горло. Ему ни до чего не было дела, кроме воздуха.
Мэйзи даже не поняла, что пистолет выскользнул из ее вспотевшей руки.
– ДЖОУИ!
Мэйзи влетела через разбитое окно в церковь. Бросаясь к Джо, она плевать хотела, что сама была на грани полного и резкого истощения, что исходит потом, что дрожит от нервного напряжения после бешеной гонки на юг, что лямки рюкзака сбились комом. Она упала на колени и помогла Джо сесть, гладя его волосы, массируя горло.
Джо пытался что-то сказать, но не мог заставить слова идти наружу. Его лицо было темно-алым, как побитый помидор, но с каждым глотательным движением, тяжелым глотательным движением оно прояснялось.
– Все хорошо, Джо, – выдохнула Мэйзи, осыпая поцелуями его лицо, шею. Мы выберемся Джо, не беспокойся.
– Эта... горничная... она... была...
Джо еще раз сделал глотательное движение и посмотрел на лежащую грудой мяса румынку.
– Была – кто? Она была горничной?
– Там... в «Эванджелин»...
Мэйзи опустила глаза на мертвую. Илиана Попеску лежала в собственных извержениях, из-под грязного халата торчали в стороны огромные ноги в порванных в клочья чулках. Одной щекой она лежала в собственной крови, челюсть ее отвисла. Сетка для волос порвалась и запеклась там, где в череп вошла пуля. Что-то странное померещилось Мэйзи при взгляде на кончики пухлых мизинцев старухи. Ногти были длинные, с маникюром, с алым лаком.
– Номер четыре, – тихо сказала Мэйзи, думая вслух.
Джо кивнул.
Мэйзи качнула головой:
– О Господи!
Это было как будто она вышла в дверь и обнаружила на той стороне стофутовую пропасть, черный колодец, полный безумия, и смерти, и людей, в которых не осталось ничего человеческого. Она овладевала этим мастерством убийства, и это ее пугало. Ей все труднее и труднее было видеть в этих целях людей. Они были только предметами, предметами из плоти, непредсказуемыми животными с золотыми зубами и алыми ногтями. Чужими. И Мэйзи становилась одной из них.
– Мы выиграли, детка, – сказал ей Джо, еще раз глотнув. – Мы побили этих гадов. – Он попытался встать, но тело все еще было тряпичной куклой. Он сел обратно и стал глубоко дышать. – Эндрюс должен приехать сюда с минуты на минуту. Ты его видела?
– Джоуи, послушай, там было...
– Мы победили, детка. Выиграли.
– Нет, Джоуи, еще не победили. Мы ничего не выиграли.
– Как так?
– Все это дело подстроено с самого начала.
Джо смотрел на нее, дыхание его успокоилось, и молчание охватило их, как черный прилив.
– Что ты говоришь? – спросил Джо наконец хриплым и низким голосом, и глаза его горели тревогой.
Мэйзи рассказала ему обо всем. Рассказала, как добралась до Виксберга, как заметила «блейзер», как слышала разговор Тома Эндрюса с его гориллой Марионом о судьбе Джо Флада, и, пока рассказывала, не могла отвлечься от того, что за разбитыми витражами со сценой рождества спускается ночь, и дождь сменяется густым варевом тумана и дымки. Речной рукав ожил звуками, призывами и ответами лягушек-быков, бесконечным, звенящим жужжанием цикад и еще чем-то, каким-то хлопающим шумом. Дождевые капли падают с листвы? Шаги?
– Как бы там ни было, а Эндрюс сюда доберется так или иначе, закончила Мэйзи, и по спине ее пробежал холодок. – Мой фокус с проколотой шиной только задержит их на время, а потом они придут за тобой.
Джо заставил себя встать, глаза его горели яростью, зубы сжались до хруста.
– И мы сведем счеты раз и навсегда.
– Джоуи, ты должен...
Мэйзи застыла в середине фразы, а Джо бросился к противоположной стене. Снаружи, в темноте, постукивание стало ближе, громче. Теперь это было явное хлопанье. Щелкали мелкие ветви. И сразу – тишина, только цикады, цикады и стук собственного сердца Мэйзи да шумящая в ушах кровь.
– Пригнись, детка, – шепнул Джо, махнув рукой вниз, к подножию скамьи. И сам припал к полу, прячась за спинкой скамьи и оглядывая пустую церковь. Мэйзи перебегала глазами по противоположной стене.
За неровной дырой разбитого витража, там, в подлеске, двигались тени кукольная пьеса призраков. Ветер только сбивал с толку, лениво шевеля бороды мха. Щелканье стало ближе, щелканье и хлопки, даже шепот, хотя это, быть может, уже было только воображение. Кто-то приближался, это по крайней мере было ясно. Но кто? По логике сейчас в главный вход войдет Том Эндрюс, весь – фальшивая улыбка и крокодиловы слезы. Но это ничего не объясняло. Щелчки, скрипы, фигуры, скользящие мимо тяжелых от влаги банановых листьев.
– У нас гости, – тихо сказал Джо.
– Сама вижу, – пробормотала Мэйзи, наблюдая за окнами, – и я не думаю, что это твой друг-адвокат.
– Что у нас с патронами?
– Не очень много, – ответила Мэйзи, порывшись в карманах джинсов и вытаскивая дрожащими руками обоймы.
Их было две. Обе на семь зарядов. Обе для «берсы». Мэйзи отдала их Джо, и он посмотрел на них так, будто эти металлические предметы чудом стали радиоактивными. Как на амулеты зла.
– О чем ты думаешь? – спросила Мэйзи.
– Погоди секунду.
Джо подполз к северной стене, держась ниже окна, и выглянул наружу. Казалось, он за миг оглядел весь речной рукав, проведя взглядом, как косой. Потом он застыл, и Мэйзи поняла, что он увидел что-то страшное. Голова его склонилась под странным углом, он что-то соображал, а Мэйзи хотелось кричать.
Потом Джо что-то прошептал.
– Что там, Джо? – Мэйзи не расслышала его слов за стрекотом цикад и шумом ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Румынка стала меняться, лицо ее плыло, черты его сливались в черты лица его умирающей матери, Кэтрин. Грустные глаза излучали горе почти неохватное, и Джо знал, что горе это о нем, о его жизни в смерти и разрушении, и может быть, и надо сейчас умереть, сейчас, когда он увидел эти ужасные глаза.
Свет начал гаснуть.
Последнее видение Джо было на удивление реальным, на удивление уместным. Когда железные пальцы сомкнулись вокруг его души, выдавливая самую суть его, он увидел появившуюся в проеме фигуру, за спиной румынки, в обрамлении зазубренного проема разбитого витража. Тонкий абрис молодой женщины. Ангел. Поднявшийся в окне призрачной аватарой, освещенный приближающейся грозой, очерченный серебряным светом.
Пришедший отвести Джо домой.
* * *
Мэйзи выстрелила, дульная вспышка громко и резко рявкнула у нее в ушах.
Выстрел озарил церковь, пуля ударила в затылок старухи, отбросив ее в сторону от Джо. Голова ее дернулась. Потом она обмякла, упав рядом с Джо в лужу собственной крови. Джо свисал с конца скамьи, ловя ртом воздух, хватаясь руками за горло. Ему ни до чего не было дела, кроме воздуха.
Мэйзи даже не поняла, что пистолет выскользнул из ее вспотевшей руки.
– ДЖОУИ!
Мэйзи влетела через разбитое окно в церковь. Бросаясь к Джо, она плевать хотела, что сама была на грани полного и резкого истощения, что исходит потом, что дрожит от нервного напряжения после бешеной гонки на юг, что лямки рюкзака сбились комом. Она упала на колени и помогла Джо сесть, гладя его волосы, массируя горло.
Джо пытался что-то сказать, но не мог заставить слова идти наружу. Его лицо было темно-алым, как побитый помидор, но с каждым глотательным движением, тяжелым глотательным движением оно прояснялось.
– Все хорошо, Джо, – выдохнула Мэйзи, осыпая поцелуями его лицо, шею. Мы выберемся Джо, не беспокойся.
– Эта... горничная... она... была...
Джо еще раз сделал глотательное движение и посмотрел на лежащую грудой мяса румынку.
– Была – кто? Она была горничной?
– Там... в «Эванджелин»...
Мэйзи опустила глаза на мертвую. Илиана Попеску лежала в собственных извержениях, из-под грязного халата торчали в стороны огромные ноги в порванных в клочья чулках. Одной щекой она лежала в собственной крови, челюсть ее отвисла. Сетка для волос порвалась и запеклась там, где в череп вошла пуля. Что-то странное померещилось Мэйзи при взгляде на кончики пухлых мизинцев старухи. Ногти были длинные, с маникюром, с алым лаком.
– Номер четыре, – тихо сказала Мэйзи, думая вслух.
Джо кивнул.
Мэйзи качнула головой:
– О Господи!
Это было как будто она вышла в дверь и обнаружила на той стороне стофутовую пропасть, черный колодец, полный безумия, и смерти, и людей, в которых не осталось ничего человеческого. Она овладевала этим мастерством убийства, и это ее пугало. Ей все труднее и труднее было видеть в этих целях людей. Они были только предметами, предметами из плоти, непредсказуемыми животными с золотыми зубами и алыми ногтями. Чужими. И Мэйзи становилась одной из них.
– Мы выиграли, детка, – сказал ей Джо, еще раз глотнув. – Мы побили этих гадов. – Он попытался встать, но тело все еще было тряпичной куклой. Он сел обратно и стал глубоко дышать. – Эндрюс должен приехать сюда с минуты на минуту. Ты его видела?
– Джоуи, послушай, там было...
– Мы победили, детка. Выиграли.
– Нет, Джоуи, еще не победили. Мы ничего не выиграли.
– Как так?
– Все это дело подстроено с самого начала.
Джо смотрел на нее, дыхание его успокоилось, и молчание охватило их, как черный прилив.
– Что ты говоришь? – спросил Джо наконец хриплым и низким голосом, и глаза его горели тревогой.
Мэйзи рассказала ему обо всем. Рассказала, как добралась до Виксберга, как заметила «блейзер», как слышала разговор Тома Эндрюса с его гориллой Марионом о судьбе Джо Флада, и, пока рассказывала, не могла отвлечься от того, что за разбитыми витражами со сценой рождества спускается ночь, и дождь сменяется густым варевом тумана и дымки. Речной рукав ожил звуками, призывами и ответами лягушек-быков, бесконечным, звенящим жужжанием цикад и еще чем-то, каким-то хлопающим шумом. Дождевые капли падают с листвы? Шаги?
– Как бы там ни было, а Эндрюс сюда доберется так или иначе, закончила Мэйзи, и по спине ее пробежал холодок. – Мой фокус с проколотой шиной только задержит их на время, а потом они придут за тобой.
Джо заставил себя встать, глаза его горели яростью, зубы сжались до хруста.
– И мы сведем счеты раз и навсегда.
– Джоуи, ты должен...
Мэйзи застыла в середине фразы, а Джо бросился к противоположной стене. Снаружи, в темноте, постукивание стало ближе, громче. Теперь это было явное хлопанье. Щелкали мелкие ветви. И сразу – тишина, только цикады, цикады и стук собственного сердца Мэйзи да шумящая в ушах кровь.
– Пригнись, детка, – шепнул Джо, махнув рукой вниз, к подножию скамьи. И сам припал к полу, прячась за спинкой скамьи и оглядывая пустую церковь. Мэйзи перебегала глазами по противоположной стене.
За неровной дырой разбитого витража, там, в подлеске, двигались тени кукольная пьеса призраков. Ветер только сбивал с толку, лениво шевеля бороды мха. Щелканье стало ближе, щелканье и хлопки, даже шепот, хотя это, быть может, уже было только воображение. Кто-то приближался, это по крайней мере было ясно. Но кто? По логике сейчас в главный вход войдет Том Эндрюс, весь – фальшивая улыбка и крокодиловы слезы. Но это ничего не объясняло. Щелчки, скрипы, фигуры, скользящие мимо тяжелых от влаги банановых листьев.
– У нас гости, – тихо сказал Джо.
– Сама вижу, – пробормотала Мэйзи, наблюдая за окнами, – и я не думаю, что это твой друг-адвокат.
– Что у нас с патронами?
– Не очень много, – ответила Мэйзи, порывшись в карманах джинсов и вытаскивая дрожащими руками обоймы.
Их было две. Обе на семь зарядов. Обе для «берсы». Мэйзи отдала их Джо, и он посмотрел на них так, будто эти металлические предметы чудом стали радиоактивными. Как на амулеты зла.
– О чем ты думаешь? – спросила Мэйзи.
– Погоди секунду.
Джо подполз к северной стене, держась ниже окна, и выглянул наружу. Казалось, он за миг оглядел весь речной рукав, проведя взглядом, как косой. Потом он застыл, и Мэйзи поняла, что он увидел что-то страшное. Голова его склонилась под странным углом, он что-то соображал, а Мэйзи хотелось кричать.
Потом Джо что-то прошептал.
– Что там, Джо? – Мэйзи не расслышала его слов за стрекотом цикад и шумом ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81