Следует крайне напряженная беседа в одном из классов воскресной школы, рядом с кабинетом священника. Преподобный доктор Джон Мнхр - полнотелый краснолицый дядька - явно предпочел бы глушить эль, но терпит, потому что это на благо его бессмертной душе.
Встреча по сути представляет собой речь органиста, мистера Дркха, о коварстве японцев, о том, что изобретение хорошо темперированного клавира было крайне неудачной идеей, и что вся написанная с тех пор музыка - дурной компромисс, и что на Генерала надо молиться; о нумерологической значимости длин различных органных труб, и как излишнее либидо американских военных можно контролировать с помощью определенных пищевых добавок, и насколько дивный и обворожительный строй традиционной йглмской музыки несовместим с хорошо темперированным клавиром, и как злокозненные немецкие родственники короля пытаются захватить страну и сдать ее Гитлеру и, главное, что Иоганн Себастьян Бах был плохой музыкант, отвратительный композитор, дурной человек, распутник и проводник международного заговора, базирующегося в Германии, каковой заговор последние несколько сотен лет постепенно захватывает мир, используя хорошо темперированный клавир как своего рода несущую частоту, чтобы транслировать вредные идеи (идущие от баварских иллюминатов) непосредственно в мозг слушающих музыку, особенно музыку Баха. И кстати, что лучшее средство против этого заговора - играть и слушать традиционную йглмскую музыку, которая (на случай, если мистер Дркх недостаточно ясно объяснил вначале), абсолютно несовместима с хорошо темперированным клавиром по своему завораживающему, дивному и нумерологически совершенному звукоряду.
- Ваши мысли о нумерологии очень интересны, - громко говорит Уотерхауз, останавливая мистера Дркха на риторическом скаку. - Я сам учился с докторами Тьюрингом и фон Нейманом в Институте Перспективных Исследований в Принстоне.
Отец Джон просыпается, у мистера Дркха лицо такое, будто ему в копчик всадили обойму пятидесятого калибра. Очевидно мистер Дркх привык быть самым умным в любом обществе, но ему предстоит пасть в прах.
Вообще-то Уотерхауз не силен в импровизации, однако он устал, зол и неудовлетворен сексуально, и это война, вашу мать, и временами человек просто должен сказать себе «надо». Он поднимается на возвышение, хватает обойму мела и начинает, как из зенитки, строчить уравнения на доске. Берет за отправную точку хорошо темперированный клавир, углубляется в самые дебри теории чисел, резко возвращается к йглмскому звукоряду, просто чтобы слушатели не заснули, и вновь уносится в теорию чисел. По ходу он натыкается на любопытный материал, о котором, кажется, никто еще не писал, на минуту отрывается от чистого запудривания мозгов, чтобы исследовать эту мысль, и доказывает нечто, вполне пригодное для публикации в научном журнале, если он когда-нибудь найдет время напечатать статью на машинке и отослать. Что ни говори, после оргазма котелок у него варит очень даже неплохо. Короче, надо расправиться со всей этой тягомотиной, чтобы поскорей трахнуть Мэри.
Наконец он оборачивается, первый раз с тех пор, как начал писать. Отец Джон и мистер Дркх сидят совершенно ошалевшие.
- Давайте я просто покажу! - кричит Уотерхауз и, не оглядываясь, выбегает из комнаты. В церкви он шагает к консоли, сдувает с клавишей перхоть, включает главный рубильник. Где-то за ширмой начинает урчать электромотор, инструмент стонет и жалуется. Пустяки, это можно будет заглушить. Он осматривает регистры, уже зная, что у этого органа есть, потому что слушал и раскладывал на составляющие. Начинает дергать за ручки.
Сейчас Уотерхауз покажет, что Бах может звучать хорошо даже на органе мистера Дркха, надо только подобрать тональность. Как раз когда отец Джон и мистер Дркх на полпути к алтарю, Уотерхауз вскакивает на старого конька, токкату и фугу ре минор, с листа транспонируя ее на полтона вниз, потому что (согласно очень элегантным выкладкам, пришедшим ему в голову, пока он бежал по проходу между скамьями) именно так ее стоит исполнять на этом искалеченном инструменте.
Транспонировать поначалу трудно, и Уотерхауз хватает несколько фальшивых нот, но постепенно приходит легкость, и переход от токкаты к фуге он играет на огромном подъеме. Сгустки пыли и залпы мышиных экскрементов летят из труб, когда Уотерхауз включает целые ряды, не используемые десятилетиями. Среди них много тяжелых язычковых регистров; Уотерхауз чувствует, как пневматика напрягается, чтобы обеспечить беспрецедентную потребность в мощности. Пыль, выдутая из забитых труб, висит в воздухе, и свет витража наполняет хоры лучистым сиянием. Уотерхауз несколько раз промахивается по педалям, сбрасывает кошмарные ботинки и начинает ходить по ножной клавиатуре, как в Вирджинии, босиком. Траектория басовой партии прочерчивается на педалях полосками крови из лопнувших волдырей. У органа чудовищные тридцатидвухфутовые язычковые трубы на педальном регистре, установленные, вероятно, нарочно, чтобы позлить Внешних йглмцев через улицу; когда они звучат, дрожит земля. Никто из прихожан их отродясь не слышал, но Уотерхауз использует вовсю, взрывая могучие аккорды, как залпы из больших орудий линкора «Айова».
Всю службу и потом, пока шла проповедь, он думал не как трахнуть Мэри, а как починить орган. Он вспоминал инструмент в Вирджинии, как регистры обеспечивают доступ воздуха к разным рядам труб и как клавиши заставляют звучать все открытые регистры. Сейчас орган целиком у него в голове. Когда он, грохоча, подходит к следующей цифре, крышка его черепа приподнимается и внутрь изливается рассеянный красный свет. Внезапно весь механизм предстает как в разрезе и тут же преображается в немного другую машину: электрический орган с рядами вакуумных трубок и реле. Теперь у него есть ответ на вопрос Тьюринга, как закопать двоичные данные в думающую машину, чтобы их потом можно было отрыть.
Уотерхауз знает, как сделать электрическую память. Надо сейчас же написать Алану!
- Простите! - говорит он и выбегает из церкви, по пути задевая плечом миниатюрную девушку, которая завороженно слушала его игру. Только через несколько кварталов он осознает две вещи: что идет по улице босиком, и что девушка - Мэри сСмндд. Надо будет когда-нибудь вернуться, забрать ботинки и, может быть, ее трахнуть. Но все по порядку!
ДОМ
Рэнди открывает глаза. Ему снилось, что он едет на машине по Южно-Тихоокеанскому шоссе и тут что-то случается с управлением. Машину занесло сперва влево к вертикальному обрыву, потом вправо к отвесной пропасти над бьющими о скалы волнами. Огромные глыбы преспокойно катились через шоссе. Машина не слушалась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157