— Аська, говорю тебе — сейчас ничто не могло меня так обрадовать, как твоё появление. Знаешь, такое стечение обстоятельств и вдруг ещё ты!
В огромном доме мы были одни. Возможно ли такое счастье? Павел был мой, только мой! Господи, каким кошмаром был Миколай, каким безграничным подлецом его предшественник, каким абсолютным ничтожеством его преемник! Павел, один Павел был настоящим, только о нем я всегда мечтала, ощущала его каждой частичкой своего существа, он был у меня в кончиках пальцев, в каждой волосинке…
Все мои вещи оставались в гостинице, но разве это имело значение? Часа через два мы были в состоянии начать более или менее нормальный разговор, и я спросила, что же произошло.
— Наконец-то я могу об этом рассказать. Только тебе и могу.
Оказалось, у его третьей жены был сын от первого мужа. Она оставила его отцу, потому что мальчишка его обожал, но борьбу за сына вела неустанно. И недавно одержала победу, потому что первый муж приобрёл ещё двоих детей со своей второй женой, сын от первого брака перестал быть главной персоной в доме и предпочёл вернуться к матери.
И в доме Павла начался форменный ад. Ну, может быть, не сразу, пока ещё парень не вырос — туда-сюда, но в последнее время семнадцатилетний буцефал, воспитанный в обстановке вседозволен-ности, заполнял собой все на свете. Павел уже не воспринимался как представитель рода человеческого, на него смотрели лишь как на автомат, выбрасывающий денежки. И этих денежек постоянно не хватало, юный отпрыск жены транжирил их в поразительном темпе. Мамочка наблюдала это со снисходительной улыбкой.
— Ничего не скажу, она все ещё очень красивая женщина, — продолжал Павел. — Не знаю, что на неё такое нашло, но ко мне она стала относиться просто наплевательски. Может, потому что подвернулся ей страшно богатый старичок и она с радостью переменила обстановку. Так и не знаю, всегда ли она была такой и только скрывала свои чувства или стала из-за своего засранца, во всяком случае со спокойной душой я с ней расстался. И не питаю к ней претензий, мать имеет право обожать сына, пусть этим и занимается, но только без моего участия.
Тут он взглянул на меня, и голос его дрогнул.
— А сейчас я тебе скажу то, чего никогда ещё никому не говорил. Мне очень хотелось иметь собственного ребёнка. Пусть одного, но моего собственного. А жизнь складывалась так, что из этой мечты ничего не получалось. В первом браке мы с женой просто не могли себе позволить завести ребёнка, вторая жена не могла иметь детей, третья не хотела. Потом я понял почему, все свои материнские чувства она израсходовала на первого сына и мечтала лишь о том, чтобы он был при ней. Я даже и не отдавал себе отчёта в том, как мечтаю о ребёнке…
И только тут я поняла, как же сильно я его люблю! И всю жизнь любила, вопреки мужу, вопреки всем моим хахалям и Миколаю. Ненормальная, да что поделаешь…
— И ты уже присмотрел себе очередную жену, с которой у тебя будет наконец желанный ребёнок? — осторожно спросила я вдруг севшим голосом.
— Да, присмотрел, — ответил он и, прежде чем я успела прийти в отчаяние, добавил: — Тебя. Если ты согласна.
Откашлявшись, я ответила чистым голосом:
— Что ж, пожалуй, я соглашусь. Откровенность за откровенность. Все эти годы я хотела, чтобы моим мужем был ты. И не против того, чтобы что-нибудь родить. Это у меня получается неплохо…
И тут он сказал такие слова, что мне показалось, первый раз в жизни показалось, будто я вдруг очутилась в раю.
— Если хочешь знать, то я с самого начала хотел жениться на тебе, — сказал Павел. — И ты сама знаешь, у нас как-то не получалось. Был уверен, что всех этих своих придурков-хахалей во главе с первым мужем ты предпочитаешь мне. А я — так себе, где-то в стороне…
— Взаимно.
И больше ни о чем не надо было говорить.
Знала я, что моя райская жизнь будет не совсем райской. У Павла характер трудный, да и мой не сахар. Но после всего, что нам пришлось в жизни вытерпеть, после бесконечных трагедий и разочарований, потерь и поисков, длившихся годами, человек становится умнее и мягче. Живи сам и давай жить другим. Да нет, пожалуй, мы с ним поладим, а мне в глубине души всегда хотелось иметь третьего ребёнка…
Вынимая из бара бутылку шампанского, Павел сказал:
— А знаешь, я чувствую, что чем-то обязан этому чёртову Миколаю. Давай выпьем за то, что мы с тобой наконец договорились. И кажется, только благодаря исключительно дурацкому стечению обстоятельств.
Я подставила бокал под струю шампанского. Пожалуй, Павел прав. Не было бы меня здесь сейчас, если бы не… если бы не какое-то там брезентовое полотнище, которое я некогда заштопала с помощью лошадиной подковы. Значит, правда, подкова приносит счастье! Может, непрочное? Ничего, хорошо уже то, что вот сейчас я счастлива.
И я твёрдо решила — буду счастливой как можно дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
В огромном доме мы были одни. Возможно ли такое счастье? Павел был мой, только мой! Господи, каким кошмаром был Миколай, каким безграничным подлецом его предшественник, каким абсолютным ничтожеством его преемник! Павел, один Павел был настоящим, только о нем я всегда мечтала, ощущала его каждой частичкой своего существа, он был у меня в кончиках пальцев, в каждой волосинке…
Все мои вещи оставались в гостинице, но разве это имело значение? Часа через два мы были в состоянии начать более или менее нормальный разговор, и я спросила, что же произошло.
— Наконец-то я могу об этом рассказать. Только тебе и могу.
Оказалось, у его третьей жены был сын от первого мужа. Она оставила его отцу, потому что мальчишка его обожал, но борьбу за сына вела неустанно. И недавно одержала победу, потому что первый муж приобрёл ещё двоих детей со своей второй женой, сын от первого брака перестал быть главной персоной в доме и предпочёл вернуться к матери.
И в доме Павла начался форменный ад. Ну, может быть, не сразу, пока ещё парень не вырос — туда-сюда, но в последнее время семнадцатилетний буцефал, воспитанный в обстановке вседозволен-ности, заполнял собой все на свете. Павел уже не воспринимался как представитель рода человеческого, на него смотрели лишь как на автомат, выбрасывающий денежки. И этих денежек постоянно не хватало, юный отпрыск жены транжирил их в поразительном темпе. Мамочка наблюдала это со снисходительной улыбкой.
— Ничего не скажу, она все ещё очень красивая женщина, — продолжал Павел. — Не знаю, что на неё такое нашло, но ко мне она стала относиться просто наплевательски. Может, потому что подвернулся ей страшно богатый старичок и она с радостью переменила обстановку. Так и не знаю, всегда ли она была такой и только скрывала свои чувства или стала из-за своего засранца, во всяком случае со спокойной душой я с ней расстался. И не питаю к ней претензий, мать имеет право обожать сына, пусть этим и занимается, но только без моего участия.
Тут он взглянул на меня, и голос его дрогнул.
— А сейчас я тебе скажу то, чего никогда ещё никому не говорил. Мне очень хотелось иметь собственного ребёнка. Пусть одного, но моего собственного. А жизнь складывалась так, что из этой мечты ничего не получалось. В первом браке мы с женой просто не могли себе позволить завести ребёнка, вторая жена не могла иметь детей, третья не хотела. Потом я понял почему, все свои материнские чувства она израсходовала на первого сына и мечтала лишь о том, чтобы он был при ней. Я даже и не отдавал себе отчёта в том, как мечтаю о ребёнке…
И только тут я поняла, как же сильно я его люблю! И всю жизнь любила, вопреки мужу, вопреки всем моим хахалям и Миколаю. Ненормальная, да что поделаешь…
— И ты уже присмотрел себе очередную жену, с которой у тебя будет наконец желанный ребёнок? — осторожно спросила я вдруг севшим голосом.
— Да, присмотрел, — ответил он и, прежде чем я успела прийти в отчаяние, добавил: — Тебя. Если ты согласна.
Откашлявшись, я ответила чистым голосом:
— Что ж, пожалуй, я соглашусь. Откровенность за откровенность. Все эти годы я хотела, чтобы моим мужем был ты. И не против того, чтобы что-нибудь родить. Это у меня получается неплохо…
И тут он сказал такие слова, что мне показалось, первый раз в жизни показалось, будто я вдруг очутилась в раю.
— Если хочешь знать, то я с самого начала хотел жениться на тебе, — сказал Павел. — И ты сама знаешь, у нас как-то не получалось. Был уверен, что всех этих своих придурков-хахалей во главе с первым мужем ты предпочитаешь мне. А я — так себе, где-то в стороне…
— Взаимно.
И больше ни о чем не надо было говорить.
Знала я, что моя райская жизнь будет не совсем райской. У Павла характер трудный, да и мой не сахар. Но после всего, что нам пришлось в жизни вытерпеть, после бесконечных трагедий и разочарований, потерь и поисков, длившихся годами, человек становится умнее и мягче. Живи сам и давай жить другим. Да нет, пожалуй, мы с ним поладим, а мне в глубине души всегда хотелось иметь третьего ребёнка…
Вынимая из бара бутылку шампанского, Павел сказал:
— А знаешь, я чувствую, что чем-то обязан этому чёртову Миколаю. Давай выпьем за то, что мы с тобой наконец договорились. И кажется, только благодаря исключительно дурацкому стечению обстоятельств.
Я подставила бокал под струю шампанского. Пожалуй, Павел прав. Не было бы меня здесь сейчас, если бы не… если бы не какое-то там брезентовое полотнище, которое я некогда заштопала с помощью лошадиной подковы. Значит, правда, подкова приносит счастье! Может, непрочное? Ничего, хорошо уже то, что вот сейчас я счастлива.
И я твёрдо решила — буду счастливой как можно дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77