., так и сидел камнем, должно быть, дыхание перехватило.
— Но ты же сказал, что спешили полицейские.
— Да, вокзальный патруль, но они могли и не видеть, заняты были теми, кто напал на сотрудника камеры хранения. Поймать-то поймали, но не её, а меня, я хотел в сторонку отойти, высмеяться. Нет, в жизни такого не видел…
Поскольку подпоручика Яжембского как раз в это время весьма интересовали все женщины, действующие в подозрительных обстоятельствах, он поспешил забрать у Бабяка свои зажигалки, отдал деньги и принялся расспрашивать очевидца происшествия на Центральном вокзале.
— Расскажи, как выглядела та женщина.
— Да я толком и не рассмотрел, ведь все продолжалось секунду-две, не больше. Довольно молодая, но соплячкой не назовёшь.
— У неё была сумка?
— Какая сумка?
— Ты что, не знаешь, с какими сумками ходят женщины? Ведь и у жены твоей наверняка есть, обыкновенная дамская сумка.
— Знаешь, кажется, не было, — подумав, ответил поручик Чесняк.
— А может, висела на плече? — сказал сержант.
— Нет, ничего у неё на плече не висело. А почему это тебя так интересует?
— Потому что у меня по одному делу исчезла баба без сумки. Сумка осталась на месте преступления. И чтобы отыскать эту бабу, я готов две зарплаты отдать. Думаю, капитан Фрелькович тоже. Ну, допустим, если она бодалась в согнутом виде, ты не мог рассмотреть её лица, но остальное можешь описать? Выкладывай все, что запомнил.
Чесняк с пониманием отнёсся к просьбе коллеги и, сосредоточившись, стал вспоминать:
—Не рыжая, иначе я бы запомнил…
— начал он раздумчиво. — И не сказать, чтобы совсем чёрная. И кос у неё не было… Какая-то длинная куртка, кажется темно-зелёная, может непромокаемая. Наверное, и юбка на ней была, что не в брюках — это помню, ещё подумал — неплохие ножки, туфли на высоких каблуках.
У подпоручика Яжембского по мере воспоминаний коллеги стало сильнее биться сердце.
— Подходит. Говори, говори… Расскажи подробно, что там вообще произошло.
— Да я только что тут рассказывал!
— Я начала не слышал.
— Ну ладно. На вокзал я пришёл по своим делам, в штатском. Встретить жену, она возвращалась от родителей, везла тяжёлые книги. Шёл я к перрону через зал, знаешь, тот, где камера хранения и автоматические ячейки.
И поручик подробно, обстоятельно описал происшествие, свидетелем которого он стал, уже не так подчёркивая его юмористические моменты. Сначала он заметил потасовку у окошка камеры хранения, где каких-то двое парней напали на дежурного. На полу у самого прилавка валялся развязавшийся свёрток, и именно о него потом споткнулась та самая женщина. Откуда взялся третий парень, которого она обезвредила, — непонятно, наверное, только что появился, в драке с дежурным участия он не принимал. Почти одновременно с поручиком к месту происшествия поспешил и дежурный патруль вокзала, они сразу же навели порядок, наверное, и протокол составили, он, Чесняк, этого не видел, потому как побежал за багажные камеры, чтобы вволю посмеяться, но один из полицейских бросился за ним, пришлось показать своё служебное удостоверение. А что было дальше, не знает, пора было поспешать к поезду, и без того опаздывал, а задерживаться не стал, происшедшее не относилось к разряду краж со взломом.
— А во сколько это было? — спросил Яжембский.
— Могу точно сказать — семнадцать часов десять минут.
— Опять подходит, холера! Надо же, бабой никто не заинтересовался!
— Так ведь с какой стати? — удивился поручик Чесняк. — Она ни на кого не нападала…
— То есть как? Сам говорил — головой в желудок!
— Дак ведь это случайно получилось, я готов в этом поклясться.
— А зачем же сбежала? — спросил подозрительный сержант.
— Может, ей стыдно стало…
— А сумка, которую она прихватила убегая? Кстати, чья это сумка?
— Её, наверно.
— Ты в этом уверен?
Поручик опять добросовестно задумался.
— За это не поручусь, — ответил он, подумав. — Когда атаковала парня, в руках у неё ничего не было, это помню точно. А вот где была эта сумка… То ли у парня, то ли рядом с ним стояла на полу. А потом уже видел, как баба смывалась с этой сумкой. Да нет, наверное, её сумка, иначе бы крик подняли, если бы у кого украла. Такое у меня впечатление, что её.
— А как она выглядела, эта сумка?
— Большая, зелёная. Я был довольно далеко, но кажется, пластиковая. Очень большая, приличных габаритов.
— Ну вот, холера, опять подходит! Подпоручик Яжембский не знал, радоваться ему или огорчаться, испытывая попеременно то удовлетворение — все-таки появилась на горизонте таинственная женщина, унёсшая из квартиры Миколая какие-то вещи, то разочарование — ей так и удалось скрыться с этими вещами. Может, все-таки на вокзале действительно составили протокол о происшедшем и из него можно будет что-нибудь узнать?
— Эх, жаль, что она тебе не так уж сильно понравилась, а то, глядишь, и попытался бы догнать её.
— Я пришёл встречать жену, — с достоинством ответствовал поручик.
— А что эта женщина сделала? — поинтересовался дотошный сержант.
— Так, пустяки, прикончила одного типа, — рассеянно ответил Яжембский и, о чем-то размышляя, покинул секцию краж со взломом, в углу которой за столом сидел один из самых опытных её сотрудников капитан Росяковский. Он имел возможность дважды выслушать красочный рассказ поручика Чесняка о происшествии на Центральном вокзале. И хотя делал вид, что всецело погружён в изучение дела о краже со взломом в одной из крупнейших аптек Варшавы, ни словечка из рассказа поручика не упустил. Хотя и не проронил тоже ни слова…
Осчастливив капитана Фрельковича новыми сведениями о женщине с сумкой, подпоручик Яжембский слетал на вокзал, где и ознакомился с рапортом полицейского патруля о происшествии. Поскольку из короткого рапорта не удалось извлечь ничего нового, он попросил вызвать в комнату дежурного тех членов патруля, которые несли вчера службу. Капрал и двое рядовых охотно дали показания.
Капрал сказал:
— Такого рода драки — дело обычное, мы даже рапорта не пишем. А тут я все-таки решил составить протокол о происшествии — показалось мне, что они что-то крутят. Во-первых, в том свёртке, что упал на пол, оказались две большие картонные коробки, заполненные таким барахлом, которое и хранить-то ни к чему, впору на свалку выбросить — рваные джинсы, продранные свитера, тряпки какие-то. Все запихнуто кое-как, да и в брезент завязано спустя рукава…
— …и выглядело так, будто им просто хотелось найти предлог, чтобы начать драку с дежурным камеры хранения, — вмешался в рассказ начальства один из его подчинённых.
— Очень верное замечание! — похвалил подпоручик, и наблюдательный рядовой от радости чуть не вытянулся по стойке смирно.
— И как они объяснили наличие такого барахла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Но ты же сказал, что спешили полицейские.
— Да, вокзальный патруль, но они могли и не видеть, заняты были теми, кто напал на сотрудника камеры хранения. Поймать-то поймали, но не её, а меня, я хотел в сторонку отойти, высмеяться. Нет, в жизни такого не видел…
Поскольку подпоручика Яжембского как раз в это время весьма интересовали все женщины, действующие в подозрительных обстоятельствах, он поспешил забрать у Бабяка свои зажигалки, отдал деньги и принялся расспрашивать очевидца происшествия на Центральном вокзале.
— Расскажи, как выглядела та женщина.
— Да я толком и не рассмотрел, ведь все продолжалось секунду-две, не больше. Довольно молодая, но соплячкой не назовёшь.
— У неё была сумка?
— Какая сумка?
— Ты что, не знаешь, с какими сумками ходят женщины? Ведь и у жены твоей наверняка есть, обыкновенная дамская сумка.
— Знаешь, кажется, не было, — подумав, ответил поручик Чесняк.
— А может, висела на плече? — сказал сержант.
— Нет, ничего у неё на плече не висело. А почему это тебя так интересует?
— Потому что у меня по одному делу исчезла баба без сумки. Сумка осталась на месте преступления. И чтобы отыскать эту бабу, я готов две зарплаты отдать. Думаю, капитан Фрелькович тоже. Ну, допустим, если она бодалась в согнутом виде, ты не мог рассмотреть её лица, но остальное можешь описать? Выкладывай все, что запомнил.
Чесняк с пониманием отнёсся к просьбе коллеги и, сосредоточившись, стал вспоминать:
—Не рыжая, иначе я бы запомнил…
— начал он раздумчиво. — И не сказать, чтобы совсем чёрная. И кос у неё не было… Какая-то длинная куртка, кажется темно-зелёная, может непромокаемая. Наверное, и юбка на ней была, что не в брюках — это помню, ещё подумал — неплохие ножки, туфли на высоких каблуках.
У подпоручика Яжембского по мере воспоминаний коллеги стало сильнее биться сердце.
— Подходит. Говори, говори… Расскажи подробно, что там вообще произошло.
— Да я только что тут рассказывал!
— Я начала не слышал.
— Ну ладно. На вокзал я пришёл по своим делам, в штатском. Встретить жену, она возвращалась от родителей, везла тяжёлые книги. Шёл я к перрону через зал, знаешь, тот, где камера хранения и автоматические ячейки.
И поручик подробно, обстоятельно описал происшествие, свидетелем которого он стал, уже не так подчёркивая его юмористические моменты. Сначала он заметил потасовку у окошка камеры хранения, где каких-то двое парней напали на дежурного. На полу у самого прилавка валялся развязавшийся свёрток, и именно о него потом споткнулась та самая женщина. Откуда взялся третий парень, которого она обезвредила, — непонятно, наверное, только что появился, в драке с дежурным участия он не принимал. Почти одновременно с поручиком к месту происшествия поспешил и дежурный патруль вокзала, они сразу же навели порядок, наверное, и протокол составили, он, Чесняк, этого не видел, потому как побежал за багажные камеры, чтобы вволю посмеяться, но один из полицейских бросился за ним, пришлось показать своё служебное удостоверение. А что было дальше, не знает, пора было поспешать к поезду, и без того опаздывал, а задерживаться не стал, происшедшее не относилось к разряду краж со взломом.
— А во сколько это было? — спросил Яжембский.
— Могу точно сказать — семнадцать часов десять минут.
— Опять подходит, холера! Надо же, бабой никто не заинтересовался!
— Так ведь с какой стати? — удивился поручик Чесняк. — Она ни на кого не нападала…
— То есть как? Сам говорил — головой в желудок!
— Дак ведь это случайно получилось, я готов в этом поклясться.
— А зачем же сбежала? — спросил подозрительный сержант.
— Может, ей стыдно стало…
— А сумка, которую она прихватила убегая? Кстати, чья это сумка?
— Её, наверно.
— Ты в этом уверен?
Поручик опять добросовестно задумался.
— За это не поручусь, — ответил он, подумав. — Когда атаковала парня, в руках у неё ничего не было, это помню точно. А вот где была эта сумка… То ли у парня, то ли рядом с ним стояла на полу. А потом уже видел, как баба смывалась с этой сумкой. Да нет, наверное, её сумка, иначе бы крик подняли, если бы у кого украла. Такое у меня впечатление, что её.
— А как она выглядела, эта сумка?
— Большая, зелёная. Я был довольно далеко, но кажется, пластиковая. Очень большая, приличных габаритов.
— Ну вот, холера, опять подходит! Подпоручик Яжембский не знал, радоваться ему или огорчаться, испытывая попеременно то удовлетворение — все-таки появилась на горизонте таинственная женщина, унёсшая из квартиры Миколая какие-то вещи, то разочарование — ей так и удалось скрыться с этими вещами. Может, все-таки на вокзале действительно составили протокол о происшедшем и из него можно будет что-нибудь узнать?
— Эх, жаль, что она тебе не так уж сильно понравилась, а то, глядишь, и попытался бы догнать её.
— Я пришёл встречать жену, — с достоинством ответствовал поручик.
— А что эта женщина сделала? — поинтересовался дотошный сержант.
— Так, пустяки, прикончила одного типа, — рассеянно ответил Яжембский и, о чем-то размышляя, покинул секцию краж со взломом, в углу которой за столом сидел один из самых опытных её сотрудников капитан Росяковский. Он имел возможность дважды выслушать красочный рассказ поручика Чесняка о происшествии на Центральном вокзале. И хотя делал вид, что всецело погружён в изучение дела о краже со взломом в одной из крупнейших аптек Варшавы, ни словечка из рассказа поручика не упустил. Хотя и не проронил тоже ни слова…
Осчастливив капитана Фрельковича новыми сведениями о женщине с сумкой, подпоручик Яжембский слетал на вокзал, где и ознакомился с рапортом полицейского патруля о происшествии. Поскольку из короткого рапорта не удалось извлечь ничего нового, он попросил вызвать в комнату дежурного тех членов патруля, которые несли вчера службу. Капрал и двое рядовых охотно дали показания.
Капрал сказал:
— Такого рода драки — дело обычное, мы даже рапорта не пишем. А тут я все-таки решил составить протокол о происшествии — показалось мне, что они что-то крутят. Во-первых, в том свёртке, что упал на пол, оказались две большие картонные коробки, заполненные таким барахлом, которое и хранить-то ни к чему, впору на свалку выбросить — рваные джинсы, продранные свитера, тряпки какие-то. Все запихнуто кое-как, да и в брезент завязано спустя рукава…
— …и выглядело так, будто им просто хотелось найти предлог, чтобы начать драку с дежурным камеры хранения, — вмешался в рассказ начальства один из его подчинённых.
— Очень верное замечание! — похвалил подпоручик, и наблюдательный рядовой от радости чуть не вытянулся по стойке смирно.
— И как они объяснили наличие такого барахла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77