— вырвалось у пани Хмелевской, а сотрудник польской полиции продолжал:
— И мне нет дела до того, что вас подозревают, потому как от вас мне требуется получить ответ только на один-единственный вопрос. Похоже, у меня не все в порядке с мозгами, теперь я ясно вижу это. Хотел же, осел этакий, действовать хитрым образом, исподволь, но, похоже, у меня это не получилось. И если вы раньше или позже собирались вернуться, кажется, я подложил грандиозную свинью Фрельковичу…
— Ты понимаешь, о чем он говорит? — спросила Алиция Хансен у Иоанны Хмелевской.
— Понимаю немного, но не все, так как не знаю, что им известно. Один такой из их компании уже со мной говорил.
— Не этот?
— Нет, другой. Жаль мне их, напрасно пошли на такие расходы со служебной командировкой. Сами виноваты, развели секреты. Не надо было передо мной скрывать, сказали бы, в чем дело, не пришлось бы лететь за тридевять земель.
Хотя в голове у поручика Яжембского и много перепуталось, но не все, некоторые проблески мысли проявлялись.
— Почему напрасные расходы? — возмутился он. — Ведь вы же здесь. И как мог с вами говорить кто-то из нашей компании?
— А вот и говорил, — живо возразила Иоанна Хмелевская. — Позавчера. Сейчас, как же его фамилия? Такая военная… Ага, Вербель! Подпоручик Вербель. Расспрашивал меня обо всех моих невестках, зачем они ему понадобились — понятия не имею.
Яжембский почувствовал, как несколько упорядоченные мысли опять начали путаться.
— Как это… Минутку, подождите… Какие невестки?
— Мои, всякие. А что?
Алиция с сочувствием посмотрела на молодого польского полицейского и пододвинула к нему свободное кресло.
— Да вы сядьте поудобнее. И успокойтесь. Что-нибудь не так, да? Слушай, кажется мне, он принимает тебя за Иоанну, — Как вы думаете, стаканчик ему не повредит? — поднялся со своего кресла Кайтусь, — Думаю, не повредит, — согласилась хозяйка. — И чашку принеси.
— Возможно, ты и права, — сказала ей Иоанна Хмелевская. — У меня тоже создалось впечатление, что ему нужна Иоанна.
— Симпатичный молодой человек, ты не находишь? — спросила хозяйка дома. — И на вид очень приличный. Как по-твоему, он относится к той категории человечества, которую ты любишь?
— Наверняка. И не лжёт.
— Но ведь собирался?
— Мало ли что собирался, да у него не получилось. Это тоже говорит в его пользу.
Подпоручик Яжембский послушно сел на пододвинутое к столу кресло и принял стаканчик, убеждая себя, что, поскольку не имеет права быть здесь на законных основаниях в служебном порядке, значит, находится, так сказать, частным образом, а в таком случае содержимое стаканчика значения не имеет. Следует признать, атмосфера дома Алиции Хансен не отличалась официальностью, И вообще, похоже, с загранкомандировкой прокол получился, — Насколько я понимаю, вы вовсе не она, а вы, — сказал подпоручик удручённо, глядя на даму, назвавшуюся Иоанной Хмелевской, и отпил глоток из стаканчика, отметив автоматически, что это очень неплохой коньяк. — Но как это могло получиться, ведь вы же оставались в Варшаве? В Данию должна была прилететь та, другая Иоанна Хмелевская.
Кайтусь весело рассмеялся, а Алиция Хансен налила в принесённую им чашку кофе из стеклянного кофейника и пододвинула её подпоручику вместе с сахарницей и молочником со сливками.
— Мы обе прилетели, — наставительно заметила Хмелевская-старшая. — Правда, не вместе. А вам нужна моя невестка?
Подпоручик лишь молча кивнул головой.
— Мне тоже. И сейчас я думаю над тем, сказать или не сказать вам правду. Вы подозреваете её в убийстве Миколая, пардон, пана Торовского, так ведь?
Подпоручик был настолько ошеломлён, что опять лишь молча кивнул.
— Ну так вот. Я уверена, это не она его шлёпнула, но головой ручаться не могу и, если даже она, я намерена всячески ей помогать. Но насколько я её знаю — не она, так что найдите какого-нибудь другого виновного. Вот в этом можете всецело рассчитывать на мою помощь. А чем Миколай интересовался последнее время?
— Изготовлением фальшивых денег, — не задумываясь ответил подпоручик, испытывая в глубине души чувство, что поступает правильно, хоть и нарушает инструкцию. — И тоже скажу вам правду — только этот аспект меня интересует, я не из Отдела особо тяжких преступлений, я занимаюсь расследованием экономических преступлений. Миколай Торовский должен был сообщить мне важную информацию, но я уже не застал его в живых. Все говорит о том, что в последний момент женщина вынесла из его квартиры большую сумку с относящимися к делу о фальшивомонетчиках материалами, а этой женщиной, по всей вероятности, была Иоанна Хмелевская. Если выяснится, что это она его убила… У нас с Данией подписано Соглашение о выдаче преступников, но только чуть… А мне очень хотелось бы получить то, что она унесла. Ведь вы, пани Иоанна, из Польши? Не знаю, как остальные присутствующие, но думаю, вам-то не безразлично, будет ли это г… ох, простите, будут ли и дальше наводнять Польшу эти фальшивки. Пусть бы пани Хмелевская показала мне, что там, в сумке, пусть бы сообщила то, что ей известно, а там и сбежала куда пожелает — на Северный полюс, в Австралию, что за чушь я порю, Фрелькович меня убьёт… Но мне кажется, что все-таки убила не она, она только что-то знает… А это действительно не вы?
— Матерь Божия! — с ужасом произнесла Иоанна Хмелевская. — Кайтек, подай мою сумку, вон там висит… Пожалуйста, вот мой паспорт, теперь он у меня есть, вот дата рождения. Ну сами подумайте, могу ли я быть женщиной моложе меня на целых одиннадцать лет?
— А почему ваша невестка моложе вас всего на одиннадцать лет? — высказал претензию подпоручик.
Алиция Хансен и молодой человек, которого обе присутствующие дамы называли запросто Кайтеком, откровенно развлекались, наблюдая сцену между представителем польской полиции и Иоанной Хмелевской. Той было не до развлечений, Вздохнув, она велела Янеку Яжембскому слушать внимательно, иначе трудно разобраться в ситуации. Яжембский постарался сосредоточиться, Хмелевская принялась объяснять:
— Иоанна была старше моего сына, а я его родила, когда мне было семнадцать лет, так что мне было тридцать шесть, а ему всего девятнадцать, когда он упёрся, что женится на ней. К тому времени она уже успела развестись и у неё было двое детей, так что у меня не вызывало восторга решение сына жениться, но я познакомилась с Иоанной и перестала протестовать. Мы посовещались и решили: ладно, пусть сейчас поженятся, а когда он поумнеет — разведётся. Он себе даже не отдавал отчёта в том, что моложе её на шесть лет. Ну и дальше события развивались по плану. Через два года они разошлись. Так что, молодой человек, если вы хорошенько все сложите и вычтете, у вас и получится разница между нами в одиннадцать лет, а у нас в семье все женщины рано выходили замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— И мне нет дела до того, что вас подозревают, потому как от вас мне требуется получить ответ только на один-единственный вопрос. Похоже, у меня не все в порядке с мозгами, теперь я ясно вижу это. Хотел же, осел этакий, действовать хитрым образом, исподволь, но, похоже, у меня это не получилось. И если вы раньше или позже собирались вернуться, кажется, я подложил грандиозную свинью Фрельковичу…
— Ты понимаешь, о чем он говорит? — спросила Алиция Хансен у Иоанны Хмелевской.
— Понимаю немного, но не все, так как не знаю, что им известно. Один такой из их компании уже со мной говорил.
— Не этот?
— Нет, другой. Жаль мне их, напрасно пошли на такие расходы со служебной командировкой. Сами виноваты, развели секреты. Не надо было передо мной скрывать, сказали бы, в чем дело, не пришлось бы лететь за тридевять земель.
Хотя в голове у поручика Яжембского и много перепуталось, но не все, некоторые проблески мысли проявлялись.
— Почему напрасные расходы? — возмутился он. — Ведь вы же здесь. И как мог с вами говорить кто-то из нашей компании?
— А вот и говорил, — живо возразила Иоанна Хмелевская. — Позавчера. Сейчас, как же его фамилия? Такая военная… Ага, Вербель! Подпоручик Вербель. Расспрашивал меня обо всех моих невестках, зачем они ему понадобились — понятия не имею.
Яжембский почувствовал, как несколько упорядоченные мысли опять начали путаться.
— Как это… Минутку, подождите… Какие невестки?
— Мои, всякие. А что?
Алиция с сочувствием посмотрела на молодого польского полицейского и пододвинула к нему свободное кресло.
— Да вы сядьте поудобнее. И успокойтесь. Что-нибудь не так, да? Слушай, кажется мне, он принимает тебя за Иоанну, — Как вы думаете, стаканчик ему не повредит? — поднялся со своего кресла Кайтусь, — Думаю, не повредит, — согласилась хозяйка. — И чашку принеси.
— Возможно, ты и права, — сказала ей Иоанна Хмелевская. — У меня тоже создалось впечатление, что ему нужна Иоанна.
— Симпатичный молодой человек, ты не находишь? — спросила хозяйка дома. — И на вид очень приличный. Как по-твоему, он относится к той категории человечества, которую ты любишь?
— Наверняка. И не лжёт.
— Но ведь собирался?
— Мало ли что собирался, да у него не получилось. Это тоже говорит в его пользу.
Подпоручик Яжембский послушно сел на пододвинутое к столу кресло и принял стаканчик, убеждая себя, что, поскольку не имеет права быть здесь на законных основаниях в служебном порядке, значит, находится, так сказать, частным образом, а в таком случае содержимое стаканчика значения не имеет. Следует признать, атмосфера дома Алиции Хансен не отличалась официальностью, И вообще, похоже, с загранкомандировкой прокол получился, — Насколько я понимаю, вы вовсе не она, а вы, — сказал подпоручик удручённо, глядя на даму, назвавшуюся Иоанной Хмелевской, и отпил глоток из стаканчика, отметив автоматически, что это очень неплохой коньяк. — Но как это могло получиться, ведь вы же оставались в Варшаве? В Данию должна была прилететь та, другая Иоанна Хмелевская.
Кайтусь весело рассмеялся, а Алиция Хансен налила в принесённую им чашку кофе из стеклянного кофейника и пододвинула её подпоручику вместе с сахарницей и молочником со сливками.
— Мы обе прилетели, — наставительно заметила Хмелевская-старшая. — Правда, не вместе. А вам нужна моя невестка?
Подпоручик лишь молча кивнул головой.
— Мне тоже. И сейчас я думаю над тем, сказать или не сказать вам правду. Вы подозреваете её в убийстве Миколая, пардон, пана Торовского, так ведь?
Подпоручик был настолько ошеломлён, что опять лишь молча кивнул.
— Ну так вот. Я уверена, это не она его шлёпнула, но головой ручаться не могу и, если даже она, я намерена всячески ей помогать. Но насколько я её знаю — не она, так что найдите какого-нибудь другого виновного. Вот в этом можете всецело рассчитывать на мою помощь. А чем Миколай интересовался последнее время?
— Изготовлением фальшивых денег, — не задумываясь ответил подпоручик, испытывая в глубине души чувство, что поступает правильно, хоть и нарушает инструкцию. — И тоже скажу вам правду — только этот аспект меня интересует, я не из Отдела особо тяжких преступлений, я занимаюсь расследованием экономических преступлений. Миколай Торовский должен был сообщить мне важную информацию, но я уже не застал его в живых. Все говорит о том, что в последний момент женщина вынесла из его квартиры большую сумку с относящимися к делу о фальшивомонетчиках материалами, а этой женщиной, по всей вероятности, была Иоанна Хмелевская. Если выяснится, что это она его убила… У нас с Данией подписано Соглашение о выдаче преступников, но только чуть… А мне очень хотелось бы получить то, что она унесла. Ведь вы, пани Иоанна, из Польши? Не знаю, как остальные присутствующие, но думаю, вам-то не безразлично, будет ли это г… ох, простите, будут ли и дальше наводнять Польшу эти фальшивки. Пусть бы пани Хмелевская показала мне, что там, в сумке, пусть бы сообщила то, что ей известно, а там и сбежала куда пожелает — на Северный полюс, в Австралию, что за чушь я порю, Фрелькович меня убьёт… Но мне кажется, что все-таки убила не она, она только что-то знает… А это действительно не вы?
— Матерь Божия! — с ужасом произнесла Иоанна Хмелевская. — Кайтек, подай мою сумку, вон там висит… Пожалуйста, вот мой паспорт, теперь он у меня есть, вот дата рождения. Ну сами подумайте, могу ли я быть женщиной моложе меня на целых одиннадцать лет?
— А почему ваша невестка моложе вас всего на одиннадцать лет? — высказал претензию подпоручик.
Алиция Хансен и молодой человек, которого обе присутствующие дамы называли запросто Кайтеком, откровенно развлекались, наблюдая сцену между представителем польской полиции и Иоанной Хмелевской. Той было не до развлечений, Вздохнув, она велела Янеку Яжембскому слушать внимательно, иначе трудно разобраться в ситуации. Яжембский постарался сосредоточиться, Хмелевская принялась объяснять:
— Иоанна была старше моего сына, а я его родила, когда мне было семнадцать лет, так что мне было тридцать шесть, а ему всего девятнадцать, когда он упёрся, что женится на ней. К тому времени она уже успела развестись и у неё было двое детей, так что у меня не вызывало восторга решение сына жениться, но я познакомилась с Иоанной и перестала протестовать. Мы посовещались и решили: ладно, пусть сейчас поженятся, а когда он поумнеет — разведётся. Он себе даже не отдавал отчёта в том, что моложе её на шесть лет. Ну и дальше события развивались по плану. Через два года они разошлись. Так что, молодой человек, если вы хорошенько все сложите и вычтете, у вас и получится разница между нами в одиннадцать лет, а у нас в семье все женщины рано выходили замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77