Поль сказал, что
высадит меня на Дуремонии и улетит по своим делам, а на обратном пути,
если захочу, заберёт. Когда летели, он мне все уши прожужжал, говорит:
"Как прибудешь, ищи ИДЕЮ цивилизации". "А как же, ответил я ему, но
ориентироваться буду на месте, вдруг они разменяли свою идею по мелочам".
Он как-то странно так посмотрел и углубился в изучение последних
бюллетеней по космоосвоению. Приборы мерно гудели, исправно выполняя свои
обязанности. Я раздвинул штору иллюминатора.
- О-о-о! - красота была необыкновенна.
- Что, уже прибыли? - оторвался от журнала Поль. - Хо, это она.
Я ещё раз посмотрел. Планета походила на кормовую тыкву: пупырчатая,
пузатая... и пёстрая. Никакого солнца, зато весь небесный горизонт
равномерно и ярко чем-то подсвечивался. Затем замечательное зрелище
смазалось в неуклюжую пелену, корабль ткнуло и гундосый голос
электростюарда сообщил: "Перелёт завершён, все важные показатели в норме".
- Ты не передумал? - спросил Поль.
- Не-а, - тут я прислушался к внутреннему голосу, который настойчиво
бился в токе крови. "Нет, - вдруг возопил он, - тебе вовсе не хочется
выходить сейчас наружу и оставаться одному. Одумайся! Ещё можно
отказаться!.. Неразумный!.. Нечестивый!.. Мель твоего духа..."
Он наверное ещё что-то кричал, но я жестоко подавил революционные
волнения, настроив себя на рабочий тон. Будем ещё тут!
- Ну мы договорились, - буркнул Поль, - я нагряну через недельку. -
О'кей, - я попрощался, взял чемодан и вышел. Трап ещё не был спущен -
сквозь решётку рифлёных прутьев и пыльное наружнее стекло видно было как
пена медленно, словно каракатица, стекает по желобу и застывает, гранёно
раскалываясь на куски-кубы. Кубы эти потом проваливались и образовывали
заказанные в программе ступени.
Я весело взгромоздился всем своим весом на беднягу чемодан и стал
баловаться дребезжащим замком. Должен признать, мы давно себя не
рассматривали со стороны. Некоторые полагают, что посмотреть со стороны
это не значит отойти слишком далеко - до самой туманности Андромеды, а
немного поближе. И я с ними согласен. Вот, например, хотя бы до
Дуремонии...
Трап закончил эволюцию. Я встал, зевнул и сошёл на землю; косморейер
сразу же взвился в прозрачные небеса, оставляя меня одного. Глубокий вдох
принес известие, что воздух здесь схож с земным, правда с заметным
приторным буфетным запахом. Я осторожно огляделся. Площадка, на которой я
стоял, была словно из стекла и походила на взлётную полосу аэродрома с
яркой и беспорядочной разметкой. Вот и состоялось моё первое знакомство с
Дуремонией. Душещипательный момент!.. В носу зазудило и я
а...а...апчхи-и-иии-чихнул. Организм привыкал к новой атмосфере.
А вот на горизонте и первый житель. Он приближался семимильными
шагами, высоко задирая длинные прямые ноги в отутюженных брюках, так что я
различал на подошве его башмаков затейливую надпись, а может даже и девиз.
Примерно когда его обувь чуть не стала задевать мне лицо, он остановился и
прокричал:
- Приветствую Вас, милейший!.. Мы догадывались о вашем, милейший,
прибытии!!. Как живёте? Я тоже плохо! А теперь позвольте представить Вам
меня самого, - он ткнул предлинным пальцем себе в грудь, - Генерал-Консул
Льдов-Поворотень!!
Разумеется, я опешил от этого набора слов.
- Очень приятно, - говорю, - а меня зовут Феодос Блюмбель.
- Знаю, - поморщился Генерал-Консул, - проконсультировали. А правда,
что...
- Правда что?
- А?.. Да так, мысли вслух. Не обращайте внимания. Ну, пойдёмте! - он
снял фуражку, козырнул к ней отточенным движением ноги и напялил обратно
на лоб, прикрыв свой мягковатый "ёршик". И мы пошли туда, откуда он
пришёл: где различались здания, похожие на стоячие книги, и здания,
похожие на лежачие книги, а над ними в синеве бултыхались яркие клубы
облаков, окутывая всю землю от правого горизонта до левого.
Говорить было не о чем и мы прошли порядочно, когда мне в голову
ударила первая, но уже родившаяся тяжелой мысль
- Подождите, товарищ Генерал-Консул...
- Да, милейший? Я еще помню, что вы гость.
- Вот хотел спросить, где вы овладели русским языком? Говорят, он
труден.
Он удивленно посмотрел на меня.
- ... Не понял вопроса. Может аспирина выпьете - после поездки-то?
Переутомились, бедняга... Всегда мне не давались языки, что вы.
- А, понял! - воскликнул я. - Вы разговариваете телепатически!
Того аж передернуло.
- Милейший! Это мы хотим знать, с помощью каких переговорных
устройств вы выплевываете наши родимые словечки и даже не портите их
акцентом!
- Язык моего детства!
- Неправда!
- Правда!
- Тогда все ясно, - подытожил Генерал-Консул, - здесь на славу
потрудилась вероятность.
- Кто? В смысле, что? - переспросил я.
- Вероятность, милейший. Можно только гадать теперь каким образом у
вас сложился тот же язык, на каком издавна говорим мы. Хотя я бы лучше
считал это плагиатом. Но забудем обиды. Впереди нас ждет необычное!
- Хорошо, - уступил я. - Лучше необычное, чем обиды.
Совершенно незаметно "аэродром" кончился и мы вышли к трамвайной
остановке. Исправно выполнялись законы Мэрфи: трамвай только что отошел. С
другой стороны линии поднимался на насыпь еще один человек - он бежал, но
не успел; так что на остановке нас, опоздавших, оказалось трое или
четверо, - четвертый то приближался, то удалялся к зданиям. Генерал-Консул
наклонился и шепнул в самый нос:
- Пожалуйста, милейший, не подводите меня под гильотину,
разговаривайте осторожнее. Правое Ухо Короля чувствителен к раздражениям.
- Постараюсь, - неуверенно пообещал я. Неуверенность возросла после
того, как к нам подошел запыхавшийся третий и мы разговорились. В его речи
присутствовали обиняки.
- Товарищ, вы "за"? - как насос шумно дыша, спросил он. - А вы,
товарищ? Я гляжу, вы только из Сколопентерры, не так ли?
- Нет, что вы!
- Значит этак, - он кисло осклабился и помпончик на его шерстяной
шапочке сделал неполный периметр. - Сегодня в математической логике
главный закон: "не так, дак этак". Утверждаю как человек, имеющий к этой
науке самый непосредственный доступ - я личный шофер декана матфака нашего
университета!
От удивления у меня открылся рот и я не смог его закрыть.
- Умоляю вас! Только не называйте имен! - в ужасе глядя на меня,
немедленно воскликнул Генерал-Консул.
Мимо нас, как тень Люцифера, прокрался четвертый дожидающийся и,
неожиданно припав к земле, прислонился к рельсу. Ухо растеклось в лепешку
и облепило теплое железо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24