ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Но жадность – это только для разгона, окончательно подчиниться воле Линдсея ее вынудил страх – страх перед маленьким мягкокожим чужаком с темным пластиком на мякоти глаз и готовыми ответами на любой вопрос. Казалось, он знает ее народ лучше, чем она сама!
Неделей позже последовало оглашение и внезапный – с мясом и кровью – перенос столицы к месту ссылки. Матку прозвали «Царицей» (с подачи Рюмина), а ее городом стал Царицын Кластер, возникший из ничего на внутренней кромке Пояса и уже четыре месяца переживавший непрекращающийся подъем. Народная Корпоративная Республика Царицын Кластер, совершив то, что Уэллс называл «скачком Пригожина» и «переходом на высший уровень сложности», скакнула из виртуального в реальное существование. Теперь Совет управляющих был перегружен делами, а транспортные линии – перебежчиками, ищущими политическое убежище и возможность начать жизнь с чистой страницы. Присутствие Инвестора накладывало на этот мир отпечаток необычного, отгораживало его крепостной стеной престижа, покуситься на который не решались ни механисты, ни шейперы.
Недоделанный дворец тесно окружали разношерстные скваттерские жилища: сети тугих шейперских пузырей-пригородов; хищные пиратские суденышки, бесстыдно совокупляющиеся посредством гофрированных абордажных рукавов; грубые соты притащенных на буксире механистских конструкций из никеля и железа; черепахообразные строительные времянки, липнущие к каркасной решетке городского комплекса, только-только сошедшей с чертежной доски. Город должен был стать столицей, околосолнечным вольным портом, последним оплотом бродяг. Он, Линдсей, основал его. Но не для себя.
– Что, приятель, зрелище волнует кровь?
Линдсей взглянул направо. В обзорный пузырь прибыл человек, некогда называвшийся Уэллсом. На месяцы приготовлений Уэллс скрылся под тщательно подготовленной маской. Теперь он был Уэллспринг, двухсот лет от роду, рожден на Земле; человек-загадка, делец милостью Божьей, ясновидец и даже пророк. Ничто меньшее просто бы не годилось. Для операции такого масштаба требовалась легенда. Иными словами – жульничество.
– Дело двигается, – кивнул Линдсей.
– Скоро начнется настоящая работа. Вот только не слишком мне нравится этот Совет управляющих. Уж больно они негибки, работают без души. У некоторых полно амбиций. Смотреть за ними нужно.
– Конечно.
– Может, ты этим и займешься? Пост координатора для тебя открыт. Ты справишься.
– Я предпочитаю держаться в тени, Уэллспринг. Роль вашего масштаба выдвинет меня слишком близко к рампе.
– Философия доставила мне достаточно проблем, – помолчав, ответил Уэллспринг. – Не гожусь я, пожалуй, для мифа. Мне нужен ты и эта самая твоя тень.
Линдсей посмотрел в сторону, на двух строительных роботов, тянувших шов навстречу друг другу, чтобы соединиться в раскаленном добела поцелуе электродов.
– Моя жена мертва, – сказал он.
– Александрина? Как жаль. Я потрясен…
Линдсей вздрогнул.
– Да нет же. Нора. Нора Мавридес. Нора Эверетт…
– О! – сказал Уэллспринг. – Когда ты узнал?
– Я обещал ей, что обеспечу нам подходящее место. Помнишь, я говорил о возможном расколе Совета Колец?
– Да.
– Все готовилось тихо, насколько это было возможно, – и все же недостаточно тихо. Константин как-то разнюхал и предотвратил раскол. Ее обвинили в измене. Следствие впутало бы и всех прочих членов ее клана. И она предпочла самоубийство.
– Мужественно…
– Ей больше ничего не оставалось.
– Да, пожалуй.
– Она ведь любила меня, Уэллспринг. Хотела ко мне приехать. И совсем уже собралась, но Константин убил ее.
– Я понимаю твое горе, – сказал Уэллспринг. – Но жизнь – штука длинная. Не стоит забывать о высших конечных целях.
– Ты же знаешь, – угрюмо ответил Линдсей, – я не придерживаюсь этой посткатаклистской линии.
– Посгуманистской, – поправил Уэллспринг. – Ты ведь за жизнь, не правда ли? Если нет, то позволишь боли себя подчинить, восстанешь против Константина и умрешь, как Нора. Прими ее смерть и оставайся с нами. Будущее принадлежит постгуманизму, а не национальным государствам и группировкам. Оно принадлежит жизни, а жизнь развивается образованием подвидов.
– Я уже слышал эти басни, Уэллспринг. Смирившись с утратой в нас человеческого, мы придем к куда худшим различиям, ссорам и войнам.
– Нет, если новые виды смогут достичь согласия, как познающие системы четвертого пригожинского уровня сложности.
Линдсей молчал, спорить с этим человеком было бесполезно.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Остается, пожелать тебе удачи. Постарайся защитить пострадавших. Может, что-нибудь из всего этого и выйдет.
– Подумай, Линдсей, перед нами целая вселенная неиспользованных возможностей. Ни законов, ни ограничений…
– Пока он жив – нет. Прости.
– Придется тебе это делать самому.
Торговый корабль Инвесторов
14.02.86
– Это не предпочитаемый нами вид сделок, – сказал Инвестор.
– Мы не встречались раньше, лейтенант? – спросил Линдсей.
– Нет. Но я был знаком с вашим учеником. Доктор-капитан Саймон Африэль. Весьма образованный джентльмен.
– Я хорошо помню Саймона.
– Он умер в посольстве. – Инвестор смотрел на Линдсея. Темные глаза его враждебно поблескивали в белых ободках его мигательных перепонок. – Жаль. Я всегда получал удовольствие от бесед с ним. Хотя – это его стремление всюду соваться… Вы называете это любопытством. Позыв к собиранию бесполезной информации. Существо с таким изъяном подвергается излишнему риску.
– Несомненно, – согласился Линдсей.
До этого он не слыхал о смерти Африэля. Известие доставило ему горькое удовольствие: нет еще одного фанатика, бессмысленно погиб еще один талантливый человек…
– Ненависть понять гораздо проще. Странно, что ты, Художник, стал ее жертвой. Это заставляет усомниться в моем суждении о вашем виде.
– Сожалею, что послужил источником недоразумения. Канцлер-генерал Константин сумеет объяснить все это гораздо лучше.
– Я поговорю с ним. Он со своими людьми только что прибыл на борт. Хотя он – не характерный образец для составления мнения о человеческой природе. Сканирование показывает, что он пошел на очень серьезные перестройки организма.
Теперь так делают многие, подумал Линдсей. Даже из самых молодых. Словно существование Неотенической Республики с ее принудительной человечностью освободило прочие группировки от необходимости притворяться.
– Вы находите это странным для космической расы?
– Нет. Вовсе нет. Поэтому-то их и осталось так мало.
– Девятнадцать, – уточнил Линдсей.
– Да, число исчезнувших рас, входивших в нашу торговую сферу, на порядок больше. Хотя артефакты их сохранились. Как, например, тот, что мы предполагаем предоставить вам в аренду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94