– И давно ты этим кормишься? – поинтересовался Линдсей.
– Да уж не первый день.
– Ты – тоже принадлежишь к гарему?
Гигант поднял брови в свирепом удивлении:
– Ну да, а как бы ты думал? Трахаю Карнассуса. – Громадная его пятерня полностью накрыла лицо Линдсея. – Ты видал когда-нибудь со стороны своей собственный глаз? А то – могу один вытащить. Начальник тебе потом новый пересадит.
Линдсей вздрогнул. Великан ухмыльнулся, обнажив ряд кривых зубов.
– Видал я таких. Ты – шейперский антибиотик. Когда-то такому вот удалось меня обхитрить. Может, ты полагаешь, что и контакт обхитришь. Может, считаешь, что убьешь начальника, не двигаясь. Не забудь: чтобы выйти отсюда, придется идти мимо меня. – Охватив ладонью голову Линдсея, он отодрал его от липучки. – Или, может, ты меня держишь за дурака?
– Прибереги это для блядей, якудза, – сказал Линдсей на пиджин-японском. – Может, ваше сиятельство соблаговолит снять с меня контакт и побеседовать на равных?
Великан, удивленно рассмеявшись, аккуратно поставил Линдсея на ноги.
– Извини, друг. Не признал своего.
Линдсей миновал шлюз. Внутри воздух был нагрет до температуры тела. Было душновато; пахло потом, фиалками и духами. Тоненькое подвывание синтезаторов внезапно оборвалось.
Комната состояла целиком из живой плоти. Атласная смуглая кожа местами была украшена ковриками из блестящих черных волос и розовато-лиловыми слизистыми оболочками. Все было скручено и согнуто; кресла представляли собой округлые подушки из плоти, усеянные лиловыми отверстиями. Под ногами пульсировали, прокачивая кровь, артерии с хорошую трубу толщиной.
На локтевом суставе, обтянутом гладкой кожей, поднялась знакомая уже лампа. Темные глаза ее внимательно осмотрели Линдсея. В гладкой заднице скамеечки для ног раскрылся рот:
– Дорогой, сними свои липучки. Щекотно.
Линдсей где стоял, там и сел.
– Кицунэ, это ты?
– Ты ведь узнал меня, когда взглянул в мои глаза в кабинете Уэллса.
На этот раз мурлычущий голос исходил из стены.
– Нет; я понял кое-что, только увидев твоего телохранителя. Столько времени прошло… Извини за башмаки. – Подавшись вперед, он осторожно разулся, изо всех сил стараясь скрыть дрожь: кресло из плоти было ощутимо, по-живому теплым. – Где ты?
– Вокруг тебя. Мои глаза и уши повсюду.
– Но где твое тело?
– От него пришлось избавиться.
Линдсей вспотел. В такую духоту да после месяца на холоде…
– А ты сразу узнала меня?
– Из тех, кто меня когда-то покинул, – только тебя хотелось удержать, милый. Как же мне было тебя не узнать?
– Ты здорово устроилась, – сказал Линдсей, внезапно вспомнив полузабытую дисциплину и скрыв наполнивший его ужас. – Спасибо, что убила того антибиотика.
– Ничего сложного, – отвечала она. – Я всех убедила, что это был ты. – Она помолчала в раздумье. – Гейша-Банк купился на твой трюк. Ты поступил разумно, забрав с собой голову яритэ.
– Мне хотелось, – осторожно сказал Линдсей, – сделать тебе прощальный подарок – абсолютную власть.
Он оглядел груды лоснящейся плоти. Нигде не было даже намеков на лицо. Пол и стены слегка гудели от синкопированного глухого перестука полудюжины сердец.
– А ты не расстроился, что я предпочла тебе власть?
Мысль Линдсея заработала в бешеном темпе.
– С тех пор ты стала куда мудрее… Да, я примирился с этим. Должен был наступить тот день, когда тебе пришлось бы выбирать между мною и собственными амбициями. И я прекрасно знал, что ты выберешь. Или я ошибся?
После непродолжительного молчания несколько ртов захохотало со стен.
– Ты для всего найдешь благовидный предлог, дорогой. Подарок… Нет. С тех пор у меня было множество фаворитов. Ты был хорошим оружием, но не единственным. Я прощаю тебя.
– Спасибо, Кицунэ.
– Можешь быть свободен. Арест отменен.
– Твоя щедрость не знает границ.
– Кстати, что за бред насчет Инвесторов? Или ты не понимаешь, насколько вся Система зависит сейчас от них? Любая группировка, задумавшая встать у них на пути, с тем же успехом может просто повеситься.
– Мой замысел гораздо тоньше. Думается мне, их самих можно заставить встать на собственном пути.
– То есть?
– Шантаж.
Несколько ртов ее нервно хохотнули.
– По какому поводу, дорогой?
– Половых извращений.
Глаза приподнялись на своей органической турели. Линдсей отметил расширившиеся зрачки – верный признак, что он угодил в цель.
– Есть доказательства?
– Могу хоть сейчас представить, – объяснил Линдсей, – вот только контакт… Стесняет, понимаешь…
– Сними. Я его давно отключила.
Расстегнув зажим-убийцу, Линдсей аккуратно положил его на подрагивающий подлокотник кресла. Пройдя босиком к ложу, он расстегнул рубашку и извлек видеомонокль на цепочке.
В изголовье ложа открылись карие глаза, а из мягких, поросших волосами отверстий вытянулись две лоснящиеся руки. Одна из них, приняв монокль, вставила его в глаз.
– Прямо с этого места, – сказал Линдсей.
– Но это же не начало пленки.
– Сначала там…
– Да, – голос ее стал ледяным. – Вижу. Жена?
– Да.
– Неважно. Согласись она уехать с тобой, все могло бы пойти иначе. Но теперь она поцапалась с Константином.
– Ты его знаешь?
– Конечно. Он битком набил Дзайбацу жертвами своей чистки. Шейперы из Совета Колец все не умерят гордыню. Они никак не хотят поверить, что дикорастущий может сравниться с ними в искусстве махинаций… Можешь считать свою жену мертвой.
– Может быть, и…
– Вздор. Ты прожил свое в покое и мире, теперь его очередь… О! – Она помолчала. – Это было на корабле Инвесторов? Том, что доставил тебя сюда?
– Да. Сам отснял.
– Ахх… – Стон был исполнен нескрываемого сладострастия. Громадное сердце, располагавшееся под ложем, забилось сильнее. – Это же их матка, капитан… Ох эти инвесторские бабы с их гаремами; что за наслаждение сокрушить такую! Грязные твари… Ты – просто чудо, Лин Дзе, Мавридес, Милош…
– Меня зовут Абеляр Малкольм Тайлер Линдсей.
– Знаю. Константин сказал. Я убедила его, что ты мертв.
– Спасибо, Кицунэ.
– И – что нам в именах? Меня называют начальником полиции. Дело не в фасаде, дорогой, а во власти. Ты надул шейперов из Совета Колец. А моя жертва – механисты. Я перебралась в картели. Я наблюдала и выжидала. И однажды нашла Карнассуса. Единственного, вернувшегося живым из той миссии.
Она весело засмеялась – тем самым знакомым смехом, высоким и переливчатым.
– Механисты отбирали туда самых лучших. Но эти лучшие были слишком сильными, слишком жесткими, слишком хрупкими. Чуждое окружение в союзе с изолированностью сломало их. Карнассусу пришлось убить двоих остальных, и потому он до сих пор кричит во сне. Даже в этой комнате… Его компания обанкротилась. Я купила и его и все его странные трофеи, а так бы их просто выкинули на свалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94