Ваш долг, полагаю, вам ясен.
Граф снова кивнул, но уже без прежнего пыла. Тут дело касалось его непосредственно.
— Я прибыл сюда, чтобы окончательно договориться с эфиопским расом, который поддерживает нас, с будущим императором Эфиопии, с нашим тайным союзником. Необходимо окончательно скоординировать наши планы, чтобы его переход на нашу сторону причинил противнику наибольший ущерб и чтобы при овладении ущельем Сарди и дорогой на Дэссе вы могли бы извлечь максимальную пользу из участия в сражениях его армии.
— А! — издал граф междометие, в котором не звучало, правда, ни согласия, ни протеста.
— Мои люди работают в горах, и они подготовили встречу с будущим императором. На этой встрече мы должны вручить расу оговоренную сумму, чтобы гарантировать его верность данному слову. — На лице представителя появилась гримаса от вращения. — Ну и люди! — Он вздохнул при мыс ли о том, что человек способен продать родину за золото, но, махнув рукой, выкинул ее из головы. Встреча назначена на нынешнюю ночь. Я привез с собой проводника. Условленное место находится примерно в восьмидесяти километрах отсюда. Нам следует выехать на закате, и тогда у нас будет достаточно времени, чтобы до полуночи успеть на место встречи.
— Отлично, — согласился граф. — Необходимый транспорт я вам предоставлю.
Политический представитель поднял руку.
— Дорогой полковник, вам надлежит возглавить делегацию.
— Невозможно. — Не мог же граф так сразу забыть свою новую философию. — Мой долг — быть здесь и готовиться к контрнаступлению.
Кто знает, какие ужасы таятся в ночной пустыне?
— Ваше присутствие — главное условие успеха переговоров. Ваш мундир произведет большое впечатление…
— Видите ли, я плохо себя чувствую после контузии, так что путешествие для меня сейчас несколько обременительно. Я отправлю своего офицера, капитана танкового батальона, форма у него великолепная.
— Нет, — покачал головой синьор Антолино.
— Есть у меня один майор, очень представительный человек.
— Генерал совершенно ясно выразил пожелание, чтобы именно вы возглавили делегацию. Если вы сомневаетесь в моих словах, прикажите радисту связать вас с Асмарой.
Граф вздохнул, открыл рот, закрыл его и с сожалением расстался с твердым решением не покидать лагеря Халди в течение всей кампании.
— Ну что ж, выезжаем на закате.
Граф вовсе не был расположен снова бросаться в опасное предприятие очертя голову. И потому вечером в огненном пламени заката из расположения лагеря выехала колонна, составленная таким образом: два танка СV-3 во главе, затем четыре грузовика с пехотой и еще два танка в арьергарде.
«Роллс-ройс» был зажат в самой середине этой колонны, похожей на бутерброд. Политический представитель сидел рядом с графом, поставив ноги на тяжелый деревянный ящик. Проводник, которого представитель извлек из фюзеляжа «Капрони», оказался тощим, очень черным галла. Один глаз у него был затянут голубоватым бельмом, что придавало ему особенно подлый вид. Его некогда белое шамма совершенно почернело от грязи; от проводника разило, как от козла, недавно сразившегося с хорьком. Граф один раз вдохнул и тут же прижал к носу надушенный платок.
— Скажите ему, пусть едет в первом танке, с капитаном. — И глаза его злобно засверкали. Он повернулся к капитану: — Вы слышали, я сказал — в танке. Рядом с вами.
Фары в пути они не зажигали и медленно тряслись по залитой лунным серебром равнине вдоль нависавших стеной темных гор. На условленном месте их ждал единственный всадник — темная тень в еще более темной тени верблюжьей колючки. Представитель поговорил с ним на амхари и повернулся к графу:
— Рас боится ловушки. Мы должны оставить охрану и дальше идти пешком.
— Нет, — крикнул граф, — нет и нет! Я отказываюсь, я решительно отказываюсь.
Только через десять минут и после многократных повторений имени генерала граф позволил себя переубедить. С понурым видом он снова сел в «роллс-ройс», Джино печально посмотрел на него с переднего сиденья, и беззащитная, страшно уязвимая машина двинулась дальше в лунном свете за всадником на косматой лошадке.
В скалистой долине, которая врезалась в горный массив, им пришлось оставить «роллс-ройс» и завершить путешествие пешком. Джино и Джузеппе тащили деревянный ящик, граф вынул пистолет из кобуры и держал его в руке. Они поднимались по каменистому осыпавшемуся склону.
В скалистой впадине, по краям которой стояли мрачные, темные грозные часовые, находился большой кожаный шатер. Вокруг него пофыркивали на привязи диковатые косматые лошадки, внутри горели коптевшие парафиновые лампы и на корточках рядами сидели воины. В неверном свете их темные лица казались такими черными, что ясно видны были только белки глаз и зубы.
Политический представитель прошел по проходу впереди графа туда, где на куче подушек под двумя лампами возлежал человек в широком одеянии. По обе стороны от него находились две женщины, молодые, но в полном расцвете — с тяжелыми грудями, со светлой кожей, в переливающихся шелках, в грубых серебряных украшениях, длинных серьгах и в обвивавших красивые шеи ожерельях. Они смотрели на пришельцев черными смелыми глазами, и в другое время и при других обстоятельствах граф проявил бы к ним более серьезный интерес. Но сейчас колени у него подрагивали, сердце стучало, как боевой барабан. Политический представитель вел его за руку.
— Будущий император, — шепнул ему представитель, и граф посмотрел на женоподобного пухлого человека с жирными, унизанными перстнями пальцами и подведенными, как у женщины, глазами.
— Рас племени галла Кулла, — добавил представитель.
— Скажите ему все, что следует, — велел граф хриплым от напряжения голосом, и пока представитель произносил длинную цветистую речь, рас внимательно изучал графа.
Раса поразила внушительная фигура в зловещей черной форме. В тусклом свете знаки различия поблескивали, эмалевый крест на муаровой ленте сиял, как маяк. Взгляд раса упал на инкрустированный драгоценными камнями кинжал и пистолет с рукояткой из слоновой кости — оружие богатого и благородного воина, и он снова посмотрел графу в глаза. Они светились чуть ли не бешеным, фанатичным огнем, черты лица исказились, между бровями залегла опасная складка. Он дышал, как бык на арене. Признаки усталости и крайнего страха рас по ошибке принял за проявления воинственного духа неистового воина. Это внушило ему почтение и благоговейный страх.
Но когда в палатку, обливаясь потом, вступили согнувшиеся под тяжестью деревянного ящика Джино и Джузеппе, внимание раса сразу же переключилось на них. Рас Кулла приподнялся и встал на колени, мягкое брюхо его выпятилось под шамма, глаза заблестели, как у пресмыкающегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Граф снова кивнул, но уже без прежнего пыла. Тут дело касалось его непосредственно.
— Я прибыл сюда, чтобы окончательно договориться с эфиопским расом, который поддерживает нас, с будущим императором Эфиопии, с нашим тайным союзником. Необходимо окончательно скоординировать наши планы, чтобы его переход на нашу сторону причинил противнику наибольший ущерб и чтобы при овладении ущельем Сарди и дорогой на Дэссе вы могли бы извлечь максимальную пользу из участия в сражениях его армии.
— А! — издал граф междометие, в котором не звучало, правда, ни согласия, ни протеста.
— Мои люди работают в горах, и они подготовили встречу с будущим императором. На этой встрече мы должны вручить расу оговоренную сумму, чтобы гарантировать его верность данному слову. — На лице представителя появилась гримаса от вращения. — Ну и люди! — Он вздохнул при мыс ли о том, что человек способен продать родину за золото, но, махнув рукой, выкинул ее из головы. Встреча назначена на нынешнюю ночь. Я привез с собой проводника. Условленное место находится примерно в восьмидесяти километрах отсюда. Нам следует выехать на закате, и тогда у нас будет достаточно времени, чтобы до полуночи успеть на место встречи.
— Отлично, — согласился граф. — Необходимый транспорт я вам предоставлю.
Политический представитель поднял руку.
— Дорогой полковник, вам надлежит возглавить делегацию.
— Невозможно. — Не мог же граф так сразу забыть свою новую философию. — Мой долг — быть здесь и готовиться к контрнаступлению.
Кто знает, какие ужасы таятся в ночной пустыне?
— Ваше присутствие — главное условие успеха переговоров. Ваш мундир произведет большое впечатление…
— Видите ли, я плохо себя чувствую после контузии, так что путешествие для меня сейчас несколько обременительно. Я отправлю своего офицера, капитана танкового батальона, форма у него великолепная.
— Нет, — покачал головой синьор Антолино.
— Есть у меня один майор, очень представительный человек.
— Генерал совершенно ясно выразил пожелание, чтобы именно вы возглавили делегацию. Если вы сомневаетесь в моих словах, прикажите радисту связать вас с Асмарой.
Граф вздохнул, открыл рот, закрыл его и с сожалением расстался с твердым решением не покидать лагеря Халди в течение всей кампании.
— Ну что ж, выезжаем на закате.
Граф вовсе не был расположен снова бросаться в опасное предприятие очертя голову. И потому вечером в огненном пламени заката из расположения лагеря выехала колонна, составленная таким образом: два танка СV-3 во главе, затем четыре грузовика с пехотой и еще два танка в арьергарде.
«Роллс-ройс» был зажат в самой середине этой колонны, похожей на бутерброд. Политический представитель сидел рядом с графом, поставив ноги на тяжелый деревянный ящик. Проводник, которого представитель извлек из фюзеляжа «Капрони», оказался тощим, очень черным галла. Один глаз у него был затянут голубоватым бельмом, что придавало ему особенно подлый вид. Его некогда белое шамма совершенно почернело от грязи; от проводника разило, как от козла, недавно сразившегося с хорьком. Граф один раз вдохнул и тут же прижал к носу надушенный платок.
— Скажите ему, пусть едет в первом танке, с капитаном. — И глаза его злобно засверкали. Он повернулся к капитану: — Вы слышали, я сказал — в танке. Рядом с вами.
Фары в пути они не зажигали и медленно тряслись по залитой лунным серебром равнине вдоль нависавших стеной темных гор. На условленном месте их ждал единственный всадник — темная тень в еще более темной тени верблюжьей колючки. Представитель поговорил с ним на амхари и повернулся к графу:
— Рас боится ловушки. Мы должны оставить охрану и дальше идти пешком.
— Нет, — крикнул граф, — нет и нет! Я отказываюсь, я решительно отказываюсь.
Только через десять минут и после многократных повторений имени генерала граф позволил себя переубедить. С понурым видом он снова сел в «роллс-ройс», Джино печально посмотрел на него с переднего сиденья, и беззащитная, страшно уязвимая машина двинулась дальше в лунном свете за всадником на косматой лошадке.
В скалистой долине, которая врезалась в горный массив, им пришлось оставить «роллс-ройс» и завершить путешествие пешком. Джино и Джузеппе тащили деревянный ящик, граф вынул пистолет из кобуры и держал его в руке. Они поднимались по каменистому осыпавшемуся склону.
В скалистой впадине, по краям которой стояли мрачные, темные грозные часовые, находился большой кожаный шатер. Вокруг него пофыркивали на привязи диковатые косматые лошадки, внутри горели коптевшие парафиновые лампы и на корточках рядами сидели воины. В неверном свете их темные лица казались такими черными, что ясно видны были только белки глаз и зубы.
Политический представитель прошел по проходу впереди графа туда, где на куче подушек под двумя лампами возлежал человек в широком одеянии. По обе стороны от него находились две женщины, молодые, но в полном расцвете — с тяжелыми грудями, со светлой кожей, в переливающихся шелках, в грубых серебряных украшениях, длинных серьгах и в обвивавших красивые шеи ожерельях. Они смотрели на пришельцев черными смелыми глазами, и в другое время и при других обстоятельствах граф проявил бы к ним более серьезный интерес. Но сейчас колени у него подрагивали, сердце стучало, как боевой барабан. Политический представитель вел его за руку.
— Будущий император, — шепнул ему представитель, и граф посмотрел на женоподобного пухлого человека с жирными, унизанными перстнями пальцами и подведенными, как у женщины, глазами.
— Рас племени галла Кулла, — добавил представитель.
— Скажите ему все, что следует, — велел граф хриплым от напряжения голосом, и пока представитель произносил длинную цветистую речь, рас внимательно изучал графа.
Раса поразила внушительная фигура в зловещей черной форме. В тусклом свете знаки различия поблескивали, эмалевый крест на муаровой ленте сиял, как маяк. Взгляд раса упал на инкрустированный драгоценными камнями кинжал и пистолет с рукояткой из слоновой кости — оружие богатого и благородного воина, и он снова посмотрел графу в глаза. Они светились чуть ли не бешеным, фанатичным огнем, черты лица исказились, между бровями залегла опасная складка. Он дышал, как бык на арене. Признаки усталости и крайнего страха рас по ошибке принял за проявления воинственного духа неистового воина. Это внушило ему почтение и благоговейный страх.
Но когда в палатку, обливаясь потом, вступили согнувшиеся под тяжестью деревянного ящика Джино и Джузеппе, внимание раса сразу же переключилось на них. Рас Кулла приподнялся и встал на колени, мягкое брюхо его выпятилось под шамма, глаза заблестели, как у пресмыкающегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116