— Конечно, он справился бы и... с пилой. Но у нас не так уж много педагогов.
— Пыдруса выгнали из партии,— холодно сказал Лапетеус.— Защита его была бы приятельской политикой и ничем иным.
Хельви покачала головой.
— Пыдрус остался коммунистом. Он всегда был им.
— Я в этом больше не убежден.
— Ты это серьезно? — Она испуганно посмотрела на Лапетеуса.
— Да,— спокойно подтвердил он. Хельви беспомощно молчала. Лапегеус огляделся вокруг.
— Вашей фабрике нужен новый производственный корпус.
Хельви не захотела менять тему разговора.
— Не можешь ты так думать! — взволнованно сказала она.— Не можешь! Я не верю тебе.
— Раньше я о нем не все знал.— Голос Лапетеуса звучал недовольно. — Он сочувствовал всяким буржуазным деятелям. Смотрел сквозь пальцы, когда деятели пятсовских времен 1 заправляли в школах. Игнорировал произведения классиков марксизма-ленинизма. Пионерская и комсомольская работа его не интересовали. В конце концов, почему фашисты не расстреляли его отца?
Перерыв окончился.
Председатель месткома стоял в дверях и приглашал всех на концерт.
К Хельви и Лапетеусу подошли директор и председатель комитета профсоюза.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
1
В один из обходов Лапетеус удивил хирурга просьбой — пусть скажет, что с ним будет. До сих пор он ничего не спрашивал о своем здоровье ни у хирургов, ни у терапевтов. Если к нему обращались, он отвечал од-ним-двумя словами. Врачам не нравилось упрямое молчание Лапетеуса. Они пытались разговорить его, пробудить в нем интерес к своему здоровью, но это не давало результатов. Поэтому врач был поражен, однако виду не подал.
— Недели через три-четыре отправитесь домой,— сказал он как можно убедительнее.
1 Пяте — последний президент буржуазной Эстонии.
Лапетеус пристально посмотрел на него.
— Ваше состояние было довольно-таки критическим,— продолжал доктор, которому показалось, что больной снова застывает в прежнем безразличии. — Человек послабее не устоял бы. У вас редкостное здоровье. Просто на удивление крепкое сердце. Сердце-то вас и спасло. Теперь самое тяжелое уже позади. Скоро вы начнете поправляться гораздо быстрее.
Лапетеус измученно закашлялся. Кровь ударила ему в голову, дыхание стало хриплым. Перевел дух и потребовал:
— Говорите правду. Врач спокойно произнес:
— Опасности нет. Конечно, полное выздоровление потребует еще времени, но в том, что вы поправитесь, нет больше пи малейшего сомнения.
— Что у меня с легкими?—В голосе Лгпетеуса слышалось едва заметное волнение.
Он все еще дышал с трудом. Несколько часов в день получал кислород.
— Тяжелое сотрясение груди. Сломанные ребра повредили плевру и легкое, это вызвало эмпиэхму, пневмоторакс и гемоторакс. Или, говоря на обычном языке, внутренние кровоизлияния, воспаления и очаги нагноения. Ваши легкие и сейчас не совсем чисты. Нужно будет сделать пункцию, возможно —вмешаться хирургически, но все это уже, так сказать, обычный путь. Вероятно, после выхода из больницы вам потребуется еще длительное лечение где-нибудь в специальном санатории.
Лапетеус криво усмехнулся.
— Длительное лечение в специальном санатории...— насмешливо повторил он.— Я не ребенок.
Хирург заставил себя успокаивающе улыбнуться.
— Разрешите уж определение лечебного режима сохранить все же за нами, врачами.
Лапетеус разволновался:
— Я убил человека! Вы ведь... знаете это? Каким-то странным взглядом, одновременно изучающим и придирчивым, следил он за тем, какое впечатление произведут его слова.
Врачу показалось, что рассудок пострадавшего не совсем в порядке.
— Вы никого не убили,— несколько неуверенно произнес он.— Несчастье не убийство.
Лапетеус дышал прерывисто, словно хватал воздух.
— Перед законом... я... виноват... в смерти... человека,— сказал он, с трудом произнося слова. Теперь он казался врачу просто измученным и несчастным больным человеком.
— Закон делает различие между преднамеренным убийством и аварией,— осторожно возразил врач.—Вас будут рассматривать как виновника аварии, а не как преступника.
Взгляд Лапетеуса метался. Он заговорил взволнованно, причем голос упал до хриплого шепота:
— Я не... убийца... Я был... пьян. Я ничего., не помню... Почему я взял машину... и выехал. Я пригласил... к себе в гости... друзей военных лет... Виктор Хаавик, который... погиб, был... мой друг. И моя жена едва... не погибла. И как... все так получилось? Я этого... не хотел. Я не... убивал. Вы правы — это был несчастный случай... Закон различает... должен различать...
Он умолк. Глаза словно погасли. Дышал быстро, коротко.
Тут же снова оживился и потянулся к врачу:
— Я... буду жить?
— Будете. Проживете еще много лет,— заверил хирург.
Лапетеус закрыл глаза. В этот момент он казался трупом. Так лежал он долгие часы. Лишь натужное, то хрипло-свистящее, то прерывистое, дыхание подтверждало, что он не умер.
— Товарищ доктор, я не... преступник,—волнуясь, снова начал он.— Я не знаю... как это... случилось. Несчастье, страшное несчастье... Я больше не... мальчик... Раньше я... никогда не садился... за руль... в нетрезвом... состоянии. Я не могу... вспомнить... что заставило меня так поступить. Я... работал на... ответственных постах.. Хорошо знаю, что можно... чего нельзя... Я не... убийца. Нет, товарищ доктор! Свое... наказание... я... уже получил... Жестокое наказание...
Отдохнул и продолжал:
— Вся моя... жизнь... сплошная работа. На войне... был дважды... ранен... Мне... легко не было... Всегда... работал... во всю силу... Теперь такой... конец. То, что я делал... раньше... не в счет... Я всегда... делал то... что... от меня... требовали... Моя жизнь... прошла впустую... Товарищ доктор... Виктор был... мой друг... Я не... убийца... Никто не... смеет... мне... Я никого... не предавал...
Я думал не только... о себе... Я делал то... что считалось правильным... что... от меня ожидали. Теперь... я больше... никому не нужен.
Он говорил долго. И то, что он не убийца, что не знает, как произошло несчастье, что был пьян и уже сурово наказан.
Наконец его удалось успокоить.
2
Через два дня сестра сообщила ему, что товарищ совнархоза настойчиво добивается с ним встречи. Недавно Лапетеус опять попросил не пускать к нему никого, кроме официальных лиц. Стремление говорить, неожиданно прорвавшееся в присутствии хирурга, остыло. Он снова предпочитал молчать, а на задаваемые вопросы отвечал по возможности кратко. Были ли тому причиной подскочившая температура и усилившиеся приступы удушья или что другое, этого никто не мог точно объяснить. Сейчас ему было немного лучше, температу-упала на два деления ниже тридцати восьми, и врачи решили, что представителя совнархоза можно, пожалуй, пустить к больному. Хотя врачи считали разговор работника совнархоза с Лапетеусом желательным и пришедший был явно лицом официальным, сестра все же попросила его обождать в коридоре, а сахма отправилась подготавливать почву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63