.. Сильнее, чем показалось на первый взгляд. Чтобы деятель твоего полета в разговоре с таким, как я, забыл газетные слова, он должен крепенько набраться. Предупреждаю — знай меру! Не позорь нашу славную роту. Много лучших ребят погибло, жаль их. Сердце щемит. Выпить у тебя есть? Нету? У меня
найдется. Глотнем капельку в память тех, кто не вернулись из-под Великих Лук, с мыса Сырве и из Курляндии
Лапетеус неохотно взял бутылку из рук Паювийдика и заставил себя выпить. Про себя решил, что сразу же уйдет. Если и Паювийдик пойдет — пусть идет. Черт с ним и с его языком. Останется — как хочет.
Вслух он произнес:
— Я пойду... назад.
Эта мысль возникла у него лишь тогда, когда пер-» вые два слова уже были сказаны...
— Хогел с тобой еще по душам поговорить, но ничего не поделаешь. Одно я все же спрошу. Ты замолвил слово в защиту нашего комиссара? Пыдрус — черт побери, разве мы его не знаем?! Человека, который не дал нам сбежать из развалин, теперь любая газета обзывает врагом народа. А может, ты воды в рот набрал? Я послал партии письмо, меня вызывали и какому-то секретарю, то ли Юрвену, то ли Ярвену, разругались мы с ним в пух и прах. Пошел он к... Ничего, рано или поздно партия поймет, что такие люди не должны играть первую скрипку.
— Потише, браток, потише,— успокаивал его Лапетеус.
— Кричать нужно, капитан, кричать! — вспылил Паювийдик.— А ты и не пикнешь. Эх, гвардеец, гвардеец! Или считаешь, что Пыдруса и вправду нужно было заклеймить как врага народа? Я понимаю, что в мире еще предостаточно сволочи, которая подсыпает песок в подшипники, и этой дряни следует наступить на пальцы, крепко дать по рукам. Новую жизнь в шелковых перчатках не построишь. Но ведь такие, как Пыдрус, на вес золота!
Лапетеус пожал плечами.
— Ладно, браток, ладно. Молчи, коль охота. Почему ты сейчас не спросишь, который час? Ты ведь всегда, если разговор поворачивается не той стороной, любишь перевести его на другое. Между прочим, скажи, первый человек после министра, сам себя ты понимав ешь? Свое сердце, легкие, печень и так далее? Всегда делаешь то, что считаешь правильным? И знаешь, чего хочешь? Не отвечай, если не желаешь. Я, кажется, начал чушь пороть... Там, куда ты возвращаешься, женщины есть? А? Не пугайся, я в попутчики не напрашиваюсь. Это не атака на фронте, где сержант кое-что стоил. До свидания, капитан. Равнение на-ле-во!
Лапетеус поспешил уйти.
Он хорошо знал Нымме и был не настолько пьян, чтобы не найти дорогу на аллею Свободы. Там ходят такси.
Он радовался, что удалось избавиться от Паювнйдика.
«Может, ты воды в рот набрал?»
Лапетеус оглянулся — никого. Так кто же сказал, Нто он воды в рот набрал?
И тут же пробормотал вслух:
— Который час?..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Посещение совнархоза не принесло Реэт желаемых результатов. Начальника управления не было. Ее принял заместитель начальника, человек со сверлящим елым взглядом, сразу же не понравившийся ей.
— Меня зовут Реэт Лапетеус, — начала она, несколько разочарованная тем, что ей пришлось говорить с заместителем.— Я жена директора Лапетеуса.
Взгляд заместителя начальника смягчился.
— Супруга товарища Лапетеуса? Очень приятно. Как его дела?
— Плохо, очень плохо,— ответила Реэт, размышляя, как продолжать.— Заранее прошу извинить, что трачу ваше дорогое время. Меня привело к вам горе. Состояние моего мужа крайне тяжелое. Врачи скрывают от меня правду. Порой мне кажется, что он не выдержит. Вы, вероятно, информированы о трагическом несчастье Лапетеуса?
Он кивнул головой.
— Нам доложили. Поразительное совпадение. В машине, с которой столкнулся Лапетеус, ехали, если не ошибаюсь, вы? Вмесге с товарищем Хаавиком. Так, так. Помню. Товарищ Хаавик был на редкость принципиальным человеком, твердым защитником генеральной линии. И ваш супруг принципиальный работник. До сих пор он показал себя с самой положительной стороны. Вы говорите, что он, ну, как это сказать, умирает?
Реэт подняла глаза и с несчастным видом посмотрела на заместителя начальника управления.
— Вы правы. Это действительно было потрясающее совпадение. Я ехала к своей подруге. В Пирита. Мы одноклассницы, я часто бываю у нее. Она ждала меня и на этот раз. Хотя уже совсем стемнело... Нет, что я говорю, была уже ночь, я решила все же сдержать слово и пойти. Я как раз спешила на стоянку такси, когда мимо проехал товарищ Хаавик. Он возвращался из Раквере, из командировки. Заметил меня и остановился. Мой муж и Хаавик —фронтовые друзья, и Хаавик часто навещал нас. Услыхав, что я ищу такси, он любезно предложил свою помощь, Я села в его машину, и мы поехали. На Пиритаской дороге все и произошло... Виктор... Виктор Хаавик умер, я только позавчера вышла из больницы. Андресу, наверно, придется еще несколько месяцев лежать под надзором врачей. Если он вообще поправится. Его состояние кри-тическое.
— Минуточку,— сказал заместитель начальника управления.— В какой он больнице? Я поговорю с главным врачом.
Он снял трубку и набрал номер больницы. Реэт подсушила носовым платком уголки глаз.
— Алло! Говорят из совнархоза. Соедините меня с главным врачом... Я обожду.— Потом к Реэт: — От всего сердца сочувствую вам.— Снова в трубку: — Здравствуйте. Это Юрвен... Да-да, я тот самый Юрвен. Как состояние товарища Лапетеуса?.. Так, так... Что вы сказали?.. Понимаю, понимаю... От своего имени и от имени председателя прошу сделать все необходимое... Вот так... Возьмите товарища Лепетеуса под личное наблюдение... Совет народного хозяйства надеется, что вы быстро поставите его на ноги... Всего хорошего.
Реэт, внимательно следившая за разговором, быстро сказала:
— Вечно буду вам благодарна. Мой муж с глубоким уважением отзывался о вас.
Юрвен потер свои большие руки.
— Дело обстоит серьезно, но не безнадежно.
— Еще раз благодарю вас. Теперь и я начинаю верить, что все окончится хорошо.
— Его вылечат.
Теребя и комкая в руках носовой платок, Реэт продолжала
— Товарищ Юрвен, ваше отношение к Лапетеусу, придает мне смелость сказать и о том, что его гнетет. Мой муж не знает, что я пошла к вам, он никогда не позволил бы мне этого. Но поймите меня Я не могу видеть его мучений. Он коммунист до мозга костей. Я беспартийная, но я жена коммуниста и знаю своего мужа. И давно поняла, что самое важное для Лапете-уса — это его работа. Работа и партия Теперь его мучает то, как к нему отнесутся. Он не говорит об этом, но я вижу по его глазам. Сейчас он, как ответственный работник и коммунист, предъявляет себе жесточайшие обвинения. Потому что он виновник несчастья.
Реэт основилась и ожидала, что скажет на ее слова заместитель начальника управления.
Юрвен посмотрел на нее колючим взглядом:
— Любой человек, а коммунист особенно, отвечает за свои дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
найдется. Глотнем капельку в память тех, кто не вернулись из-под Великих Лук, с мыса Сырве и из Курляндии
Лапетеус неохотно взял бутылку из рук Паювийдика и заставил себя выпить. Про себя решил, что сразу же уйдет. Если и Паювийдик пойдет — пусть идет. Черт с ним и с его языком. Останется — как хочет.
Вслух он произнес:
— Я пойду... назад.
Эта мысль возникла у него лишь тогда, когда пер-» вые два слова уже были сказаны...
— Хогел с тобой еще по душам поговорить, но ничего не поделаешь. Одно я все же спрошу. Ты замолвил слово в защиту нашего комиссара? Пыдрус — черт побери, разве мы его не знаем?! Человека, который не дал нам сбежать из развалин, теперь любая газета обзывает врагом народа. А может, ты воды в рот набрал? Я послал партии письмо, меня вызывали и какому-то секретарю, то ли Юрвену, то ли Ярвену, разругались мы с ним в пух и прах. Пошел он к... Ничего, рано или поздно партия поймет, что такие люди не должны играть первую скрипку.
— Потише, браток, потише,— успокаивал его Лапетеус.
— Кричать нужно, капитан, кричать! — вспылил Паювийдик.— А ты и не пикнешь. Эх, гвардеец, гвардеец! Или считаешь, что Пыдруса и вправду нужно было заклеймить как врага народа? Я понимаю, что в мире еще предостаточно сволочи, которая подсыпает песок в подшипники, и этой дряни следует наступить на пальцы, крепко дать по рукам. Новую жизнь в шелковых перчатках не построишь. Но ведь такие, как Пыдрус, на вес золота!
Лапетеус пожал плечами.
— Ладно, браток, ладно. Молчи, коль охота. Почему ты сейчас не спросишь, который час? Ты ведь всегда, если разговор поворачивается не той стороной, любишь перевести его на другое. Между прочим, скажи, первый человек после министра, сам себя ты понимав ешь? Свое сердце, легкие, печень и так далее? Всегда делаешь то, что считаешь правильным? И знаешь, чего хочешь? Не отвечай, если не желаешь. Я, кажется, начал чушь пороть... Там, куда ты возвращаешься, женщины есть? А? Не пугайся, я в попутчики не напрашиваюсь. Это не атака на фронте, где сержант кое-что стоил. До свидания, капитан. Равнение на-ле-во!
Лапетеус поспешил уйти.
Он хорошо знал Нымме и был не настолько пьян, чтобы не найти дорогу на аллею Свободы. Там ходят такси.
Он радовался, что удалось избавиться от Паювнйдика.
«Может, ты воды в рот набрал?»
Лапетеус оглянулся — никого. Так кто же сказал, Нто он воды в рот набрал?
И тут же пробормотал вслух:
— Который час?..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Посещение совнархоза не принесло Реэт желаемых результатов. Начальника управления не было. Ее принял заместитель начальника, человек со сверлящим елым взглядом, сразу же не понравившийся ей.
— Меня зовут Реэт Лапетеус, — начала она, несколько разочарованная тем, что ей пришлось говорить с заместителем.— Я жена директора Лапетеуса.
Взгляд заместителя начальника смягчился.
— Супруга товарища Лапетеуса? Очень приятно. Как его дела?
— Плохо, очень плохо,— ответила Реэт, размышляя, как продолжать.— Заранее прошу извинить, что трачу ваше дорогое время. Меня привело к вам горе. Состояние моего мужа крайне тяжелое. Врачи скрывают от меня правду. Порой мне кажется, что он не выдержит. Вы, вероятно, информированы о трагическом несчастье Лапетеуса?
Он кивнул головой.
— Нам доложили. Поразительное совпадение. В машине, с которой столкнулся Лапетеус, ехали, если не ошибаюсь, вы? Вмесге с товарищем Хаавиком. Так, так. Помню. Товарищ Хаавик был на редкость принципиальным человеком, твердым защитником генеральной линии. И ваш супруг принципиальный работник. До сих пор он показал себя с самой положительной стороны. Вы говорите, что он, ну, как это сказать, умирает?
Реэт подняла глаза и с несчастным видом посмотрела на заместителя начальника управления.
— Вы правы. Это действительно было потрясающее совпадение. Я ехала к своей подруге. В Пирита. Мы одноклассницы, я часто бываю у нее. Она ждала меня и на этот раз. Хотя уже совсем стемнело... Нет, что я говорю, была уже ночь, я решила все же сдержать слово и пойти. Я как раз спешила на стоянку такси, когда мимо проехал товарищ Хаавик. Он возвращался из Раквере, из командировки. Заметил меня и остановился. Мой муж и Хаавик —фронтовые друзья, и Хаавик часто навещал нас. Услыхав, что я ищу такси, он любезно предложил свою помощь, Я села в его машину, и мы поехали. На Пиритаской дороге все и произошло... Виктор... Виктор Хаавик умер, я только позавчера вышла из больницы. Андресу, наверно, придется еще несколько месяцев лежать под надзором врачей. Если он вообще поправится. Его состояние кри-тическое.
— Минуточку,— сказал заместитель начальника управления.— В какой он больнице? Я поговорю с главным врачом.
Он снял трубку и набрал номер больницы. Реэт подсушила носовым платком уголки глаз.
— Алло! Говорят из совнархоза. Соедините меня с главным врачом... Я обожду.— Потом к Реэт: — От всего сердца сочувствую вам.— Снова в трубку: — Здравствуйте. Это Юрвен... Да-да, я тот самый Юрвен. Как состояние товарища Лапетеуса?.. Так, так... Что вы сказали?.. Понимаю, понимаю... От своего имени и от имени председателя прошу сделать все необходимое... Вот так... Возьмите товарища Лепетеуса под личное наблюдение... Совет народного хозяйства надеется, что вы быстро поставите его на ноги... Всего хорошего.
Реэт, внимательно следившая за разговором, быстро сказала:
— Вечно буду вам благодарна. Мой муж с глубоким уважением отзывался о вас.
Юрвен потер свои большие руки.
— Дело обстоит серьезно, но не безнадежно.
— Еще раз благодарю вас. Теперь и я начинаю верить, что все окончится хорошо.
— Его вылечат.
Теребя и комкая в руках носовой платок, Реэт продолжала
— Товарищ Юрвен, ваше отношение к Лапетеусу, придает мне смелость сказать и о том, что его гнетет. Мой муж не знает, что я пошла к вам, он никогда не позволил бы мне этого. Но поймите меня Я не могу видеть его мучений. Он коммунист до мозга костей. Я беспартийная, но я жена коммуниста и знаю своего мужа. И давно поняла, что самое важное для Лапете-уса — это его работа. Работа и партия Теперь его мучает то, как к нему отнесутся. Он не говорит об этом, но я вижу по его глазам. Сейчас он, как ответственный работник и коммунист, предъявляет себе жесточайшие обвинения. Потому что он виновник несчастья.
Реэт основилась и ожидала, что скажет на ее слова заместитель начальника управления.
Юрвен посмотрел на нее колючим взглядом:
— Любой человек, а коммунист особенно, отвечает за свои дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63