Оно будет напечатано во всех газетах.
Аллердайк ВЗЯЛ листок и ознакомился с его содержанием. В нем предлагалось всем, кто имеет возможность это сделать, дать сведения о молодом человеке с темными глазами и такими же волосами, по всей вероятности, иностранце, который в середине марта прогуливался в Кенсингтонском парке с двумя мопсами с голубыми бантами на ошейниках.
— Несомненно, что на это объявление откликнутся, — заметил Четтль. — Кто-нибудь вспомнит о молодом человеке и сумеет сообщить что-нибудь новое. Но я еще раз сказал Блин-дуэю, что это объявление может превратиться в смертный приговор.
— В смертный приговор? — изумился Аллердайк. — Что вы хотите этим сказать?
— А вот что, — пояснил, горько усмехаясь, сыщик. — Если этот молодой человек с мопсами, гулявший в Кенсингтонском парке, действительно является орудием преступной шайки, то его немедленно же устранят, так же, как устранили Лизетту и Лиденберга. Его уберут сдороги прежде, чем он разболтает что-нибудь важное.
Аллердайк кивнул головой: он понял мысль сыщика. Когда дверь за сыщиком затворилась, Аллердайк бросился в кресло, закурил одну из своих наиболее крепких сигар и задумался, задумался над неразрешимой задачей убийства кузена, целиком поглотившей его.
Глава 24
НЕКТО КАРЛ ФЕДЕРМАНН
Когда на следующий день Аллердайк выходил из отеля, его настиг один из боев.
— Сэр, вас просят к телефону, — сказал он. Аллердайк вернулся и узнал, что это Блиндуэй вызывал его.
Последний попросил его явиться в управление, захватив с собой Фулльвея. Их обоих вызывали в связи с показаниями миссис Перриго. Аллердайк сообщил, что он немедленно явится, а также, что попытается разыскать Фулльвея.
Фулльвея он разыскал в коридоре и когда сообщил ему о вызове в Скотланд-Ярд, тот сделал недовольное лицо.
— Вы знаете, Аллердайк, — начал он, — мое отношение ко всему этому. Я больше не хочу иметь дело с полицейскими. Ван Коон и я хотим вести расследование на наш собственный лад.
— Как вам будет угодно, — перебил его Аллердайк. — Но я все же на вашем месте не стал бы отказываться от возможности узнать что-либо новое. Даже если вы и решили ничего не сообщать полиции, то это не исключает возможности узнать что-либо новое от нее.
— Пожалуй, вы правы, — сказал Фулльвей. — Вызовите авто, и через две минуты я к вашим услугам.
Они подъехали к Скотланд-Ярду одновременно с машиной Целии Леннард. Казалось, она была не особенно довольна новым вызовом в это учреждение.
— Снова! — воскликнула она. — Что теперь предложат нашему вниманию! Опять старушку с какими-нибудь бреднями. К чему все это? О моих драгоценностях мне, по-видимому, не суждено услышать.
— Ничего нельзя знать заранее, — ответил Фулльвей. — Быть может, именно сегодня нас ожидает какая-нибудь приятная неожиданность. Значит вас тоже вызвали сюда?
— Да. Меня оторвали от завтрака, — ответила певица. — Посмотрим, что за новость нам предстоит узнать сегодня.,
В комнате начальника Скотланд-Ярда сидел маленький человечек, не то француз, не то швейцарец, с орденской лентой в петлице. Он казался взволнованным, и его черные глаза поблескивали.
Увидев входящую в комнату даму, он приподнялся со своего места и церемонно поклонился.
— Это господин Аристид Боншоз, — представил его, слегка улыбаясь, начальник Скотланд-Ярда. — Господин Боншоз полагает, что может сообщить нам нечто новое. Он как бы является дополнением к сообщению миссис Перриго. Оно касается молодого человека, о котором упоминала миссис — молодого человека с мопсами с голубыми ленточками.
— Это мопсы моей супруги, — заявил Боншоз, слегка изогнувшись в торжественном поклоне. — Два мопса — Зизи и Шушу.
— Господин Боншоз — владелец увеселительного заведения...
— Кафе-ресторана, —быстро дополнил слова полицейского упомянутый Боншоз. — Кафе Боншоз, Оксфорд-стрит, невелико, но элегантно и уютно. Оно было основано девять лет тому назад, и я перенял его после смерти первого владельца.
— Я полагаю, что лучше всего будет, если мы предоставим господину Боншозу возможность рассказать все на собственный лад, — заметил шеф. — Сегодня утром он прочел в газете сообщение миссис Перриго и немедленно поспешил сюда. Он заявил, что знает молодого человека, который весной несколько раз проявил любезность и выводил на прогулку породистых собачек его супруги. Очевидно, это и есть действительно тот молодой человек, о котором упоминала миссис Перриго. А теперь я попрошу вас продолжить рассказ, господин Боншоз.
Француз уселся поудобнее и расправил усы. Было заметно, что он преисполнен сознанием важности этой минуты.
— С удовольствием, — начал он. — Вам будет понятно, если я вам скажу, что как я, так и моя супруга очень заняты. У нас очень скромный штат прислуги, и поэтому многое приходится делать самим и у нас нет свободного времени для прогулок. Моя супруга — большая любительница собак, в настоящее время у нас ихдве, два мопса — Зизи и Шушу. Очень породистые собаки с родословной и к тому же очень красивые. Моя жена всегда огорчена тем, что лишена возможности водить их на прогулку. Так вот, весной этого года к нам в ресторан стал захаживать один молодой человек — мой земляк, француз из Швейцарии. Иногда он завтракал, а иногда ограничивался тем, что пил только кофе. И когда мы выяснили, что происходим из одной и той же местности, то вскоре стали приятелями.
— Как звали молодого человека? — спросил полицейский.
— Он называл себя Федерманном, — ответил боншоз. —
Карл Федерманн. Он говорил Мне, что ищет место камердинера у какого-нибудь богатого человека. Он где-то в Лондоне был слугой — кажется, в каком-то отеле, — я не особенно прислушивался к тому, что он говорил по этому поводу. Во всяком случае, он располагал деньгами: к завтраку он заказывал всегда самое лучшее, а иногда приходил вечером, и тогда обедал у нас. Мы не берем дорого: хороший завтрак два шиллинга, обед — три шиллинга, он никогда не стеснялся в расходах. Так как ему нечего было делать, то он часто беседовал с моей женой. Как-то, когда мы заговорили о собаках, он заметил, что они жиреют. Моя жена вздохнула и сказала, что это потому, что у них мало возможности бывать на свежем воздухе, и тогда он предложил пойти погулять с ними. На следующий день моя жена нацепила им голубые банты и отправила ихна прогулку с Федерманном. И так он гулял с ними несколько раз — иногда в Гайд-парке, а иногда и в Кенсингтонском парке. Моя жена была ему очень благодарна, она считала его необыкновенно добрым человеком. Затем в один прекрасный день он исчез, и мы о нем больше ничего не слышали. Пока, наконец, не прочли о нем в газетах. Когда мы прочли о нем в газетах, мы посмотрели друг на друга й одновременно сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Аллердайк ВЗЯЛ листок и ознакомился с его содержанием. В нем предлагалось всем, кто имеет возможность это сделать, дать сведения о молодом человеке с темными глазами и такими же волосами, по всей вероятности, иностранце, который в середине марта прогуливался в Кенсингтонском парке с двумя мопсами с голубыми бантами на ошейниках.
— Несомненно, что на это объявление откликнутся, — заметил Четтль. — Кто-нибудь вспомнит о молодом человеке и сумеет сообщить что-нибудь новое. Но я еще раз сказал Блин-дуэю, что это объявление может превратиться в смертный приговор.
— В смертный приговор? — изумился Аллердайк. — Что вы хотите этим сказать?
— А вот что, — пояснил, горько усмехаясь, сыщик. — Если этот молодой человек с мопсами, гулявший в Кенсингтонском парке, действительно является орудием преступной шайки, то его немедленно же устранят, так же, как устранили Лизетту и Лиденберга. Его уберут сдороги прежде, чем он разболтает что-нибудь важное.
Аллердайк кивнул головой: он понял мысль сыщика. Когда дверь за сыщиком затворилась, Аллердайк бросился в кресло, закурил одну из своих наиболее крепких сигар и задумался, задумался над неразрешимой задачей убийства кузена, целиком поглотившей его.
Глава 24
НЕКТО КАРЛ ФЕДЕРМАНН
Когда на следующий день Аллердайк выходил из отеля, его настиг один из боев.
— Сэр, вас просят к телефону, — сказал он. Аллердайк вернулся и узнал, что это Блиндуэй вызывал его.
Последний попросил его явиться в управление, захватив с собой Фулльвея. Их обоих вызывали в связи с показаниями миссис Перриго. Аллердайк сообщил, что он немедленно явится, а также, что попытается разыскать Фулльвея.
Фулльвея он разыскал в коридоре и когда сообщил ему о вызове в Скотланд-Ярд, тот сделал недовольное лицо.
— Вы знаете, Аллердайк, — начал он, — мое отношение ко всему этому. Я больше не хочу иметь дело с полицейскими. Ван Коон и я хотим вести расследование на наш собственный лад.
— Как вам будет угодно, — перебил его Аллердайк. — Но я все же на вашем месте не стал бы отказываться от возможности узнать что-либо новое. Даже если вы и решили ничего не сообщать полиции, то это не исключает возможности узнать что-либо новое от нее.
— Пожалуй, вы правы, — сказал Фулльвей. — Вызовите авто, и через две минуты я к вашим услугам.
Они подъехали к Скотланд-Ярду одновременно с машиной Целии Леннард. Казалось, она была не особенно довольна новым вызовом в это учреждение.
— Снова! — воскликнула она. — Что теперь предложат нашему вниманию! Опять старушку с какими-нибудь бреднями. К чему все это? О моих драгоценностях мне, по-видимому, не суждено услышать.
— Ничего нельзя знать заранее, — ответил Фулльвей. — Быть может, именно сегодня нас ожидает какая-нибудь приятная неожиданность. Значит вас тоже вызвали сюда?
— Да. Меня оторвали от завтрака, — ответила певица. — Посмотрим, что за новость нам предстоит узнать сегодня.,
В комнате начальника Скотланд-Ярда сидел маленький человечек, не то француз, не то швейцарец, с орденской лентой в петлице. Он казался взволнованным, и его черные глаза поблескивали.
Увидев входящую в комнату даму, он приподнялся со своего места и церемонно поклонился.
— Это господин Аристид Боншоз, — представил его, слегка улыбаясь, начальник Скотланд-Ярда. — Господин Боншоз полагает, что может сообщить нам нечто новое. Он как бы является дополнением к сообщению миссис Перриго. Оно касается молодого человека, о котором упоминала миссис — молодого человека с мопсами с голубыми ленточками.
— Это мопсы моей супруги, — заявил Боншоз, слегка изогнувшись в торжественном поклоне. — Два мопса — Зизи и Шушу.
— Господин Боншоз — владелец увеселительного заведения...
— Кафе-ресторана, —быстро дополнил слова полицейского упомянутый Боншоз. — Кафе Боншоз, Оксфорд-стрит, невелико, но элегантно и уютно. Оно было основано девять лет тому назад, и я перенял его после смерти первого владельца.
— Я полагаю, что лучше всего будет, если мы предоставим господину Боншозу возможность рассказать все на собственный лад, — заметил шеф. — Сегодня утром он прочел в газете сообщение миссис Перриго и немедленно поспешил сюда. Он заявил, что знает молодого человека, который весной несколько раз проявил любезность и выводил на прогулку породистых собачек его супруги. Очевидно, это и есть действительно тот молодой человек, о котором упоминала миссис Перриго. А теперь я попрошу вас продолжить рассказ, господин Боншоз.
Француз уселся поудобнее и расправил усы. Было заметно, что он преисполнен сознанием важности этой минуты.
— С удовольствием, — начал он. — Вам будет понятно, если я вам скажу, что как я, так и моя супруга очень заняты. У нас очень скромный штат прислуги, и поэтому многое приходится делать самим и у нас нет свободного времени для прогулок. Моя супруга — большая любительница собак, в настоящее время у нас ихдве, два мопса — Зизи и Шушу. Очень породистые собаки с родословной и к тому же очень красивые. Моя жена всегда огорчена тем, что лишена возможности водить их на прогулку. Так вот, весной этого года к нам в ресторан стал захаживать один молодой человек — мой земляк, француз из Швейцарии. Иногда он завтракал, а иногда ограничивался тем, что пил только кофе. И когда мы выяснили, что происходим из одной и той же местности, то вскоре стали приятелями.
— Как звали молодого человека? — спросил полицейский.
— Он называл себя Федерманном, — ответил боншоз. —
Карл Федерманн. Он говорил Мне, что ищет место камердинера у какого-нибудь богатого человека. Он где-то в Лондоне был слугой — кажется, в каком-то отеле, — я не особенно прислушивался к тому, что он говорил по этому поводу. Во всяком случае, он располагал деньгами: к завтраку он заказывал всегда самое лучшее, а иногда приходил вечером, и тогда обедал у нас. Мы не берем дорого: хороший завтрак два шиллинга, обед — три шиллинга, он никогда не стеснялся в расходах. Так как ему нечего было делать, то он часто беседовал с моей женой. Как-то, когда мы заговорили о собаках, он заметил, что они жиреют. Моя жена вздохнула и сказала, что это потому, что у них мало возможности бывать на свежем воздухе, и тогда он предложил пойти погулять с ними. На следующий день моя жена нацепила им голубые банты и отправила ихна прогулку с Федерманном. И так он гулял с ними несколько раз — иногда в Гайд-парке, а иногда и в Кенсингтонском парке. Моя жена была ему очень благодарна, она считала его необыкновенно добрым человеком. Затем в один прекрасный день он исчез, и мы о нем больше ничего не слышали. Пока, наконец, не прочли о нем в газетах. Когда мы прочли о нем в газетах, мы посмотрели друг на друга й одновременно сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46