XXIII
Я был настороже. Пулеметчик снова осыпал пригоршнями пуль потолок нашей пещеры. Он строчил, почти не останавливаясь. Пороховой дым и пыль лезли в ноздри. Хорошо хоть ветер разгонял их. А пули все летят и летят, как семена, брошенные на ветер злым духом. Больше всех усердствовал пулеметчик. Он выпускал очередь за очередью — стрелял уверенно и как-то даже вызывающе, словно говоря: «Бей и ты, но я-то все равно оторву тебе башку».
На мгновение мне вспомнилась схватка Белого Клыка с бульдогом. Белый Клык рвал противника в клочья, а тот впился ему в горло и медленно сжимал челюсти, лишая дыхания.
Адела уже не казалась такой спокойной, как раньше. Я, конечно, не был слишком внимателен. Или нежен. Или предупредителен. Сейчас было не до этого. Я лишь изредка бросал на нее беглый взгляд.
Я пытался не терять самообладания, хотя чувствовал, что у меня не хватит сил выдержать еще одно такое окружение. Только бы дождаться ночи! Тогда мы наверняка вырвемся из этой звериной пасти.
— До ночи не больше трех часов, — проговорила Адела.
— Меньше.
Я спрятался за камень, так как пули запели чаще над нашими головами. Вызывающе и хмуро поглядед в небо. Мы загнаны в клетку, и я ненавидел все, даже небо, что скучающе смотрело на нас.
На опушке леса мелькнули тени. Адела начала нервничать. Она устала от палящего солнца, от нудного, утомительного лежания за камнем. Вдруг она поднялась со своего места. Я бросился к ней и оттолкнул в глубину пещеры. Адела послушно опустилась на голый пол. В глаза бросилась ее бледная тревожная улыбка. Я поправил камни на бруствере.
Вдруг что-то мелькнуло в воздухе и ударило в скалу. Туча мелких осколков, пыли, камешков и травы чуть не засыпала вход в пещеру. Протерев глаза, я увидел в просвет бруствера, что бандиты подтащили миномет. Он только что и бабахнул. Значит, винтовок и автоматического оружия для нас оказалось мало. Теперь у противника появилась и артиллерия.
Несмотря на разрыв мины, Адела казалась как никогда спокойной. Я удивлялся самообладанию этой хрупкой женщины. Вспомнились слова Минера: «Они могут нас убить, как и мы их, но мы не станем им помогать убивать нас».
XXIV
В долине снова появилось облачко дыма. «Вторая мина!» — мелькнуло в голове. В этот момент Адела привстала со своего места, то ли не выдержав ожидания, чтоб лучше разглядеть происходящее... Вся наш пальба показалась мне игрушкой по сравнению с эти ударом молота. Осколки камня заполнили пещеру. Пыль и пороховой дым ударили мне в лицо, и на мгновение я потерял зрение...
Первое, что я увидел, придя в себя, это ее разметавшиеся волосы. Меня обожгла страшная мысль. Адела мучительно переворачивалась на спину. На груди у девушки выросла темно-красная роза.
Я подполз к Аделе. Она печально и как будто иронически смотрела на меня. Кривая усмешка появилась на ее губах. Девушка теряла сознание. Пытаясь перевязать ей рану, я лихорадочно рвал свою рубашку. Я забыл обо всем на свете, целиком посвятив себя обязанностям санитара. И не сразу понял, что у бандитов больше не было мин. Они опять стреляли из винтовок.
Ее ранило в грудь. Рана была рваной и глубокой. Придя в себя, девушка пыталась что-то сказать, но силы оставляли ее. Кровь сочилась сквозь повязку.
Что хотела сказать мне Адела? Хоть бы услышать от нее одно-единственное слово! Может, это самое драгоценное слово для меня...
В перерывах между боями я часто сиживал среди бойцов, слушая шепот деревьев. Ребята шутили или чесали языки. Случалось, что новички, смущенные новой обстановкой и тем, что они пришли на место погибших, нарочито развязно, скрывая робость, рассказывали о каких-нибудь военных действиях и о своих успехах в них. Я всегда чувствовал разницу в тоне старого опытного солдата и новичка.
Стоило мне лишь вспомнить подобные эпизоды, как промелькнула мысль, что этим, внизу, удалось добиться мщения.
— Подойди, — наконец выговорила Адела.
Я придвинулся к ней еще ближе. Ее жаркая ладонь коснулась моей руки. И это было так же прекрасно, как самый чудесный летний день, как знойное дыхание неба. Но рука ее становилась слабее, и это вернуло меня к действительности. Я хотел чувствовать сейчас только ненависть к ее убийцам, а ее рукопожатие и глубокий взгляд разрывали мне сердце. Я боялся раскиснуть. Ведь тогда я перестану быть бойцом и не смогу оказывать сопротивления. Я легонько высвободил свою руку и произнес довольно сухо:
—- Потерпи. Скоро зайдет солнце.
— Ты, — прошептала она, — ты грубиян. Будь ты проклят, если позабудешь меня.
Я молчал, чувствуя, как со всех сторон меня обступает одиночество.
— О, нет. Ты не грубый. Ты мой.
Я продолжал молчать, сгорбившись, как нищий.
На какую-то долю секунды ресницы у меня вздрогнули. Казалось, вот-вот я заплачу. Я отвернулся, чтоб она не заметила этого. Слезы я считал самым большим унижением и оскорблением для бойца. Подавив волнение, я старался как можно спокойнее смотреть на умиравшую девушку.
— Я умру.
На губах ее выступила красная пена. Кровоточили легкие. Я смачивал ее лицо водой.
— Молчи, — приговаривал я. — Будет легче.
— Я должна... Безразлично, проживу ли я еще минуту... Не стреляют. Сейчас они не стреляют, — вдруг вздрогнула она, словно приходя в себя. — Иди!
Я подполз к каменному брустверу и схватился за бинокль. Кругом было тихо. И никого не было видно на всем обозреваемом пространстве. Я напялил пилотку на дуло и поднял ее. Тишина.
— Адела, они ушли!
Я вернулся к ней. Глаза ее были закрыты. Я схватил ее за руку. Послушал сердце. Она была мертва. Я приложил руку к ее губам. Они были неподвижны.
— Адела! Девушка молчала.
Я долго смотрел ей в лицо. Голова у меня пошла кругом. Дрожащей рукой нащупав ноздреватый камень, я опустился на землю.
Вот так все шестеро покинули меня, и я остался здесь один вместо уничтоженной дивизии.
Ушли и бандиты. Лишь справа, с юго-запада от пещеры, доносилась перестрелка.
На Сутьеске я остался без единого бойца. Теперь я опять один. Пока мы двигались всемером, меня преследовала мысль, что нельзя долго пережить свою часть. Теперь я этому не верю.
Словно лист, сорванный бурей с ветки, меня несет по свету. Мысли мои спутались. Вот уже четыре недели прошло после Сутьески, после этой великой битвы, а я продолжаю идти с винтовкой на плече.
И сегодня первый день нового месяца.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50