— Где же они?
— Сейчас они предстанут пред ваши ясные очи,— успокоил всех Мамлюк.
— Его соседки,— на правах лучшего друга разъяснил Мотыль.— Ага,— он повернул голову ухом к двери, прислушался и таинственным шепотом оповестил: — Уже идут!
Дверь распахнулась, п Васька с некоторой долей разочарования сразу же признал во вновь прибывших тех девчонок, с которыми он не так давно и не в очень приятной обстановке встречался в механическом цехе. Строгальщица и ее въедливая подружка!
Действительно, мир тесен! Девчонки заулыбались Ваське как старому знакомому.
— О, и мальчик-«картинка» здесь! Правда, он сегодня не так эффектно разрисован... Рая!—знакомясь, маленькая бойкая подружка протянула руку сначала Антрациту, а потом Ваське.— А это — Надя. Прошу любить и жаловать!
Из кухни с полотенцем в руке выбежала мать Мамлюка — полная, еще не старая женщина с живыми, серыми, как у сына, глазами.
— Проходите сюда! Быстренько! А то картошка остынет! — Она хлопотливо потянула Антрацита за руку.— Не стесняйтесь! Будьте как дома.
— Но и не забывайте, что в гостях,— вставил слово польщенный вниманием Антрацит.
— К столу! — заторопил Мамлюк.— К столу!
— Ну что ж, если нужно...— и Мотыль первым шагнул в указанном направлении.— Только чур! Каждый садится там, где ему нравится! — предупредил он, видимо, побаивался, что его усадят рядом с девчонками и волей-неволей придется ухаживать за ними. А этого Мотыль терпеть не мог, поскольку не умел.
Торжественные, притихшие сели за накрытый стол. Васька пристроился рядом с Антрацитом, напротив девчонок. Налили по первой.
Откашлявшись, Антрацит встал. Он с гордостью осознал свою высокую миссию — первый тост должен произнести он, поскольку Толяна отсутствовал, а он, Антрацит, что ни говори, его заместитель, а значит, и единственное здесь начальство.
Ну что ж, по Сеньке и шапка —хочешь не хочешь, а отдувайся за всех, коль начальство. Антрацит тяжело, но с достоинством вздохнул.
— Я хочу пожелать тебе, Володя, ума и здоровья...
— Браво, Валера! — поддержал его Мотыль.— Особенно больше пожелай ему первого!
Антрациту не поправилось, что его перебивают. Он, поморщившись, прервал тост. Мотыль демонстративно зажал себе свободной рукой рот: молчу как рыба!
— Я желаю тебе, Володя,— с воодушевлением проговорил Антрацит, и от нервного напряжения у него на щеках выступили красные пятна,— чтобы в жизни рядом с тобой были твои верные друзья,— красноречивым движением руки обвел сидящих за столом ребят.— Ну, будем живы! — и разом опрокинул стопку.
Васька, превозмогая отвращение, выпил. Водка начала медленно дурманить голову. Перед глазами поплыли синеватые нити тонкой мутной дымки.
«Так я быстро с копыт слечу»,— с тревогой подумал он.
Из соседней комнаты понеслась музыка: Мамлюк завел магнитофон.
— Хватит пить! — через стол весело закричала смуглянка Рая.— Кавалеры! А ну, живо приглашайте дам на танец!
Кавалеры и не шелохнулись, словно не к ним обрашалея с воззванием прекрасный слабый пол. Лишь Антрацит резко накренился в сторону стола, потянулся слабеющей рукой к бутылке.
Видя такое безобразие, дамы сами круто взялись за дело. К Ваське из теплого прозрачного тумана выплыла девчонка, худенькая, застенчивая.
«Как ее зовут? — силился вспомнить он.— Тьфу ты! Ведь только что слышал».
— Пойдем танцевать! — Девчонка взяла его за руку и несильно дернула, помогая подняться со стула.
— Пойдем! — Васька лихо рванулся навстречу, но покачнулся и чуть не упал.
— Как хмель разбирает тебя! Ужас!—Девчонка слегка дотронулась до его пряди, упавшей на лоб.— Гляди, кудряш какой,— не то с насмешкой, не то с удивлением нараспев произнесла она.
— Скажи мне, как тебя зовут? Помню, ты из механического.
— Как зовут? — иронически переспросила девчонка.— Надей.
— Надей...— Васька, как бычок, круто нагнул голову, соображал.— Вера, Надежда, Любовь... Значит, Надежда. Это хорошо.— И вдруг надумал: — Знаешь, Надежда, я хочу тебя поцеловать.
Девчонка засмеялась, но не оттолкнула Ваську, когда он, остановившись посреди комнаты, поцеловал ее в лоб. Только и сказала:
— В лоб покойников целуют, а я живая.
Васька попытался исправить ошибку, по кассета кончилась, и девчонка уплыла.
Антрацит, развалясь па стуле, обиженно запыхтел, усмотрев в лобзании Васьки нечто оскорбительное для компании, и, поднатужась, полушутя-полусерьезно выдал:
— Тоже мне целовальщик нашелся. Все расскажу Зоське! Вот лишь встречу. А Мамлюк подтвердит.
Васька, неуверенно ступая, подошел к столу, молча налил себе рюмку.
— А мне? — тут же, как из-под земли, заявил Мотыль.
— Лей уж всем! — скомандовал Антрацит.
Васька выпил, и воспоминанья — эх, эти воспоминанья! Они порой бывают сильнее, чем сама любовь! — навалились, придавили. Под их грузом Васька сначала согнулся, а потом прямо-таки рухнул на стул, загодя
подставленный ему предусмотрительным Мамлюком, положил голову на сцепленные пальцы.
«Сколько прошло времени!.. Да уже около трех месяцев. А мы не видим друг друга, не встречаемся. И все-таки за что я мучаюсь, Зося? Надо нам с тобой поговорить, выяснить все до конца! Вот сейчас пойду и выясню! Чего резину тянуть? Чтоб сразу и навсегда!»
Васька с усилием встал на ноги, протер заплывшие одурью глаза. Пойду! Еще раз! И последний!..
Желание было настолько велико, что Васька почувствовал, что он задохнется от нетерпения здесь, в этой прокуренной комнате на окраине города. Ему надо срочно, непременно быть в тихом, занесенном голубым вечерним снежком переулке за станцией. Он должен увидеть Зосю! Сейчас! Именно сейчас!
В мгновенье ока Васька подскочил к вешалке, сорвал свое пальто.
— Куда ты? — потянул его назад присматривающий за друзьями трезвый Мамлюк.
— Я не уйду! — успокоил его Васька. — Никуда! Мне просто надо... на минутку. — Пошатываясь, Васька двинулся к двери.
— Ясно! Суду все ясно! — окинув его заботливым взглядом, изрек все понимающий Мамлюк. — Тошнит? Так можно бы и без пальто. Прямо с крыльца...
Васька неловко вывалился из дома в синюю ночь и, отяжелевшими ногами загребая снег, поплелся вдоль хат, приветливо подмаргивающих ему желтыми глазами окон, навстречу курящейся поземке.
Утром Антрацит вышел на работу с опозданием. Бригада уже ушла в мартеновский цех. Левая рука у него была перебинтована. Вчера, когда Антрацит поздно вечером возвращался от Мамлюка, его избили.
Поначалу посвящать Ваську в эту историю пе стали. Хмурый Толяна отослал его в инструментальную цеха за «понедельником», а когда Васька вернулся, таща на себе пудовый молот, Антрацит как ни в чем не бывало хлопотал о доставке стальных угольников. Надо было менять швеллеры и настилать новый листовой пол на выходной площадке за печью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Сейчас они предстанут пред ваши ясные очи,— успокоил всех Мамлюк.
— Его соседки,— на правах лучшего друга разъяснил Мотыль.— Ага,— он повернул голову ухом к двери, прислушался и таинственным шепотом оповестил: — Уже идут!
Дверь распахнулась, п Васька с некоторой долей разочарования сразу же признал во вновь прибывших тех девчонок, с которыми он не так давно и не в очень приятной обстановке встречался в механическом цехе. Строгальщица и ее въедливая подружка!
Действительно, мир тесен! Девчонки заулыбались Ваське как старому знакомому.
— О, и мальчик-«картинка» здесь! Правда, он сегодня не так эффектно разрисован... Рая!—знакомясь, маленькая бойкая подружка протянула руку сначала Антрациту, а потом Ваське.— А это — Надя. Прошу любить и жаловать!
Из кухни с полотенцем в руке выбежала мать Мамлюка — полная, еще не старая женщина с живыми, серыми, как у сына, глазами.
— Проходите сюда! Быстренько! А то картошка остынет! — Она хлопотливо потянула Антрацита за руку.— Не стесняйтесь! Будьте как дома.
— Но и не забывайте, что в гостях,— вставил слово польщенный вниманием Антрацит.
— К столу! — заторопил Мамлюк.— К столу!
— Ну что ж, если нужно...— и Мотыль первым шагнул в указанном направлении.— Только чур! Каждый садится там, где ему нравится! — предупредил он, видимо, побаивался, что его усадят рядом с девчонками и волей-неволей придется ухаживать за ними. А этого Мотыль терпеть не мог, поскольку не умел.
Торжественные, притихшие сели за накрытый стол. Васька пристроился рядом с Антрацитом, напротив девчонок. Налили по первой.
Откашлявшись, Антрацит встал. Он с гордостью осознал свою высокую миссию — первый тост должен произнести он, поскольку Толяна отсутствовал, а он, Антрацит, что ни говори, его заместитель, а значит, и единственное здесь начальство.
Ну что ж, по Сеньке и шапка —хочешь не хочешь, а отдувайся за всех, коль начальство. Антрацит тяжело, но с достоинством вздохнул.
— Я хочу пожелать тебе, Володя, ума и здоровья...
— Браво, Валера! — поддержал его Мотыль.— Особенно больше пожелай ему первого!
Антрациту не поправилось, что его перебивают. Он, поморщившись, прервал тост. Мотыль демонстративно зажал себе свободной рукой рот: молчу как рыба!
— Я желаю тебе, Володя,— с воодушевлением проговорил Антрацит, и от нервного напряжения у него на щеках выступили красные пятна,— чтобы в жизни рядом с тобой были твои верные друзья,— красноречивым движением руки обвел сидящих за столом ребят.— Ну, будем живы! — и разом опрокинул стопку.
Васька, превозмогая отвращение, выпил. Водка начала медленно дурманить голову. Перед глазами поплыли синеватые нити тонкой мутной дымки.
«Так я быстро с копыт слечу»,— с тревогой подумал он.
Из соседней комнаты понеслась музыка: Мамлюк завел магнитофон.
— Хватит пить! — через стол весело закричала смуглянка Рая.— Кавалеры! А ну, живо приглашайте дам на танец!
Кавалеры и не шелохнулись, словно не к ним обрашалея с воззванием прекрасный слабый пол. Лишь Антрацит резко накренился в сторону стола, потянулся слабеющей рукой к бутылке.
Видя такое безобразие, дамы сами круто взялись за дело. К Ваське из теплого прозрачного тумана выплыла девчонка, худенькая, застенчивая.
«Как ее зовут? — силился вспомнить он.— Тьфу ты! Ведь только что слышал».
— Пойдем танцевать! — Девчонка взяла его за руку и несильно дернула, помогая подняться со стула.
— Пойдем! — Васька лихо рванулся навстречу, но покачнулся и чуть не упал.
— Как хмель разбирает тебя! Ужас!—Девчонка слегка дотронулась до его пряди, упавшей на лоб.— Гляди, кудряш какой,— не то с насмешкой, не то с удивлением нараспев произнесла она.
— Скажи мне, как тебя зовут? Помню, ты из механического.
— Как зовут? — иронически переспросила девчонка.— Надей.
— Надей...— Васька, как бычок, круто нагнул голову, соображал.— Вера, Надежда, Любовь... Значит, Надежда. Это хорошо.— И вдруг надумал: — Знаешь, Надежда, я хочу тебя поцеловать.
Девчонка засмеялась, но не оттолкнула Ваську, когда он, остановившись посреди комнаты, поцеловал ее в лоб. Только и сказала:
— В лоб покойников целуют, а я живая.
Васька попытался исправить ошибку, по кассета кончилась, и девчонка уплыла.
Антрацит, развалясь па стуле, обиженно запыхтел, усмотрев в лобзании Васьки нечто оскорбительное для компании, и, поднатужась, полушутя-полусерьезно выдал:
— Тоже мне целовальщик нашелся. Все расскажу Зоське! Вот лишь встречу. А Мамлюк подтвердит.
Васька, неуверенно ступая, подошел к столу, молча налил себе рюмку.
— А мне? — тут же, как из-под земли, заявил Мотыль.
— Лей уж всем! — скомандовал Антрацит.
Васька выпил, и воспоминанья — эх, эти воспоминанья! Они порой бывают сильнее, чем сама любовь! — навалились, придавили. Под их грузом Васька сначала согнулся, а потом прямо-таки рухнул на стул, загодя
подставленный ему предусмотрительным Мамлюком, положил голову на сцепленные пальцы.
«Сколько прошло времени!.. Да уже около трех месяцев. А мы не видим друг друга, не встречаемся. И все-таки за что я мучаюсь, Зося? Надо нам с тобой поговорить, выяснить все до конца! Вот сейчас пойду и выясню! Чего резину тянуть? Чтоб сразу и навсегда!»
Васька с усилием встал на ноги, протер заплывшие одурью глаза. Пойду! Еще раз! И последний!..
Желание было настолько велико, что Васька почувствовал, что он задохнется от нетерпения здесь, в этой прокуренной комнате на окраине города. Ему надо срочно, непременно быть в тихом, занесенном голубым вечерним снежком переулке за станцией. Он должен увидеть Зосю! Сейчас! Именно сейчас!
В мгновенье ока Васька подскочил к вешалке, сорвал свое пальто.
— Куда ты? — потянул его назад присматривающий за друзьями трезвый Мамлюк.
— Я не уйду! — успокоил его Васька. — Никуда! Мне просто надо... на минутку. — Пошатываясь, Васька двинулся к двери.
— Ясно! Суду все ясно! — окинув его заботливым взглядом, изрек все понимающий Мамлюк. — Тошнит? Так можно бы и без пальто. Прямо с крыльца...
Васька неловко вывалился из дома в синюю ночь и, отяжелевшими ногами загребая снег, поплелся вдоль хат, приветливо подмаргивающих ему желтыми глазами окон, навстречу курящейся поземке.
Утром Антрацит вышел на работу с опозданием. Бригада уже ушла в мартеновский цех. Левая рука у него была перебинтована. Вчера, когда Антрацит поздно вечером возвращался от Мамлюка, его избили.
Поначалу посвящать Ваську в эту историю пе стали. Хмурый Толяна отослал его в инструментальную цеха за «понедельником», а когда Васька вернулся, таща на себе пудовый молот, Антрацит как ни в чем не бывало хлопотал о доставке стальных угольников. Надо было менять швеллеры и настилать новый листовой пол на выходной площадке за печью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50