— Какой голос! В жизни не слышал такого! Это у дяди поют? Ярмат сплюнул табак, снисходительно улыбнулся:
— Да, у нас.
— Вчера певца не было слышно. Наверное, сегодня днем приехал?
Ярмат рассмеялся:
— Этот певец известен на весь свет. Голос его — единственный из единственных. Но сейчас его здесь нет.
— Как же так? — удивился Юлчи.— Если его нет, откуда песня?
— Верно, певца нет, а песня есть,— продолжал смеяться Ярмат.— Штуку такую граммофоном зовут, видал?
— Нет. А что это такое?
— Голос певца переводят на отдельные кружки вроде тарелочек. Положат потом такую тарелочку на машину, покрутят ушко. Тарелочка начнет вертеться быстро-быстро, и польются песни, зазвенят дутары, тамбуры. Прямо как живой человек...
— Дурачите меня, думаете: кишлачный простак поверит, мол? — нахмурился Юлчи.
— Зачем мне тебя дурачить? Умом-мудростью можно всего добиться. Вот конку в городе раньше таскали лошади. А теперь конка без лошадей бегает. А почему — без лошадей? Все наука, мудрость. Так и граммофон. Он, должно быть, из Фарангистана появился. Недавно один знающий человек рассказывал: у них, говорит, по части всяких ремесел искусные мастера есть. Среди баев граммофон юперь модой стал. На пирушках поставят его посредине и наигрывают. 11г веришь — вечерком могу показать.
Вдруг послышался другой голос. Кто-то быстро-быстро говорил — к) по-мужски басом, то по-женски тоненько, то, словно младенец, шпул: ынга, ынга...
Юлчи удивленно глянул на Ярмата.
Это Абдулла, знаменитый комик. Сейчас он в граммофоне и»мешается,— пояснил Ярмат.
Товба! — только и мог сказать Юлчи. Он взял кетмень и принялся за работу.
Ярмат собрал чайник, пиалы и, уходя, крикнул:
— Живой будешь — в Ташкенте еще и не таких чудес насмотришься, паренек!..
III
Гости с аппетитом съели мастерски приготовленное жаркое, выпили сверх того по большой касе «кабульской» шурпы и сидели в беседке, тяжело отдуваясь. Когда Ярмат полил водой двор, гости перешли в тень карагача на просторную супу. Там, облокотившись на большие пуховые подушки, они расположились на шелковых одеялах, разостланных по краям мягкого красного ковра, и пили чай. Пили много и жадно, стараясь утолить жажду. Жара и переполненные желудки особенно томили толстяков. Среди восьми гостей непомерно тучными были двое: недавно разжившийся и так же быстро растолстевший владелец хлопкового завода Джамалбай и потомственный «бай-калян» — великий бай, скотовод Султанбек. Расположившись на противоположных сторонах супы, оба толстяка часто обменивались дружескими шутками, подсмеиваясь над своей полнотой.
Большинство гостей были людьми среднего возраста — от тридцати до сорока лет. Потягивая густой чай, они говорили о торговле, о женщинах, о банковских делах. «Гвоздем» беседы были анекдоты о скупости одного известного ташкентского бая: собравшиеся здесь, видимо, считали себя людьми щедрыми, чуть ли не равными легендарному Хатамтаю...
Из внутренней половины двора вышел Мирза-Каримбай.
— Всем ли довольны? Не скучаете ли? — любезно обратился он к гостям, присаживаясь на супу.
Из уважения к старику гости сделали попытку подобрать ноги и сесть, как того требовало приличие.
— Располагайтесь, располагайтесь свободно, как вам удобнее,— запротестовал бай.— В летнюю пору посидеть вольно за городом — самый лучший отдых...
Беседа расстроилась: анекдоты о скупом бае были исчерпаны, а говорить при старом человеке о женщинах было неприлично. Султанбек, посапывая, начал дремать.
— Мулла Абдушукур,— обратился к одному из гостей Мирза-Каримбай,— расскажите, какие новости на свете. Давно не приходилось беседовать с вами.
Абдушукур — худощавый человек лет тридцати пяти, в очках, с сухощавым смуглым лицом и впалыми висками, с небольшими усами, настолько старательно закрученными, что тоненькие стрелки их чуть не касались ноздрей. Одет он по последней моде — в короткий камзол. Среди гостей Абдушукур был единственным, о ком можно было сказать: «В кошельке у него медный пятак, зато он поговорить мастак».
В предместье Ташкента Аския у отца Абдушукура был клочок земли. На этом клочке они всей семьей выращивали помидоры, редиску, лук, капусту, морковь. Старания главы семьи были направлены на
то, чтобы доставить свой товар на рынок по возможности раньше и продать его подороже. Абдушукур некоторое время помогал отцу, но впоследствии избрал себе другой путь. По окончании начальной духовной школы он перешел в медресе и поселился в одной из предназначенных для студентов каморок. Постоянно нуждаясь, он проучился четыре года. Потом влечение к духовным наукам у него остыло, карьера имама перестала его прельщать, и он, не закончив учения, ушел из медресе.
Мечта выехать для продолжения образования в Стамбул или Египет не была осуществлена из-за недостатка средств, и Абдушукур некоторое время оставался без дела. Потом с помощью своего дяди, слывшего «деловым человеком», он поступил писцом к одному баю и выехал с ним в город Токмак. Там перешел на службу к татарскому купцу и уехал в Казань. За три года жизни в Казани Абдушукур завел знакомства среди татарских купцов, дружил с купеческой молодежью, приобрел привычку читать газеты и журналы. Возвратившись в Ташкент, он стал выдавать себя за одного из «просвещенных» и «прогрессивно мыслящих» мусульман, высказывался за открытие так называемых новометодных школ. Полагая, что этим способствует «пробуждению нации», сочинял бесцветные, неглубокие по мысли и корявые по форме риторические стихи. Татарских религиозных деятелей Мусу Богиева и Ризаитдина Фахритдинова он считал великими учеными, а перед турецким литератором Ахмедом Мидхатом преклонялся и считал его гением и светочем знаний. Читать по-русски Абдушукур не умел, но объяснялся довольно бойко. Этому он научился еще в ту пору, когда вместе с отцом ходил в «новый город» продавать зелень.
Одни называли Абдушукура «законником» — адвокатом, другие «безбожником». В настоящее время он был приказчиком, другом и советчиком Джамалбая. В гости он приехал вместе со своим хозяином на пролетке.
Абдушукур вынул из нарядной коробки с надписью «Роза» папиросу, но, прежде чем закурить, постарался удовлетворить любопытство Мирзы-Каримбая:
— Таксыр! На свете много интересного. Обо всем, что происходит в мире, ежедневно сообщают газеты.
Путая последние известия со старыми, Абдушукур сообщил несколько интересных, на его взгляд, фактов. Когда он заговорил о войне на Балканах, Мирза-Каримбай, любивший слушать рассказы о войнах и сражениях, сейчас же перебил его:
— Какое царство с каким воевало?
Абдушукур в душе пожалел этого богатого мусульманина, ничего не знающего о таком важном событии, однако не подал виду и терпеливо рассказал, какие государства воевали и каков был конец войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92