И из-за постоянных депрессий я чуть было не позволил ему случиться.
Впрочем, у меня еще есть немного времени.
«Отмороженная» осторожно пробиралась между рифами Бровки; в штормовой пелене света на побережье практически не было видно. Мне не хотелось бросать якорь прямо в заливе — на случай, если Кофи по-прежнему на борту своей лодки. Он мог решить провести ненастный вечер в компании приятелей в задней части магазина, где Билли Малхолланд держал маленькую закусочную, предлагавшую посетителям алкогольные напитки, кофе и простую еду.
Я пришвартовал «Отмороженную» за бухточкой, на которой стоит мой дом, и добрался до берега на надувной лодке. Мой дождевик являл собой настоящий склад необходимых предметов на все случаи жизни, во внутреннем кармане прятался нож. Ветер завывал, как некормленый лев, волны жадно лизали берег, практически добираясь до моего крыльца, но, несмотря на всю свирепость, не представляли реальной опасности. Как и все строения на острове, лачужка стояла на высоких сваях и противостояла любым погодным условиям. Добравшись до верхушки скального хребта, разделявшего наши с Кофи участки, я заметил тусклый блеск, пробивающийся сквозь заросли пальм, и удовлетворенно хрюкнул: всегда приятно заглянуть к старому другу домой.
Шторм вокруг так грохотал, что не приходилось заботиться об излишних предосторожностях, и я спокойно подобрался прямо к порогу и осмотрелся. Ступени опасно покосились и могли заскрипеть в самый неподходящий момент; окна, выходящие на море, закрывали ставни. Я обошел домик вокруг и заглянул внутрь: мой приятель сидел в кресле перед ящиком и расслаблялся. В комнатной печке уютно горел огонь, с крыши текла вода и падала в подставленное ведро — видимо, Кофи так и не дочинил крышу, хотя мы с ним угробили на это целый день. В одной руке он сжимал стакан, в другой — бутылку и, не отрываясь, смотрел на экран, где резвые дамочки занимались непотребными делами.
Я прокрался к входной двери и громко постучал, заорав при этом сдавленным хриплым голосом:
— Кофи, открой, это Мимо! Помоги мне, черт подери!
Дверь резко распахнулась. Я стоял в некотором отдалении, покачиваясь из стороны в сторону, опустив скрытое капюшоном лицо.
— Что за черт? — любезно поинтересовался Кофи.
— Помоги, друг, — промычал я и подался назад.
Он вышел из дверного проема, а я мгновенно рванулся вперед и хорошенько врезал ему кулаком в челюсть. После такого удара обычный парень рухнул бы на пол, как мешок с песком (любой секретарь-растратчик неделю бы валялся в коме!), но Кофи Резерфорд только слегка покачнулся, зарычал и попытался схватить меня в свои медвежьи объятия. Пришлось нанести серьезный ущерб его возможному потомству; он скривился, но не остался в долгу — уже через секунду под моим левым глазом красовался фингал.
Мы крутились друг против друга и наконец вместе рухнули на пол. Катаясь по деревянным доскам, каждый из нас не решался выпустить противника. Наконец Кофи схватил меня за уши и ударил пару раз головой о пол. В ответ я сломал ему палец. Он зарычал от боли, но тем не менее сжал мою шею локтем; я развернул голову, чтобы не задохнуться, и вцепился ногтями ему в лицо, одновременно проводя удар по ногам. Мы снова грохнулись на пол и покатились, разрушая на своем пути полусгнившие стойки. Оказавшись на краю, рухнули вниз и, пролетев метра два, приземлились на мокрый песок, твердый и жесткий, словно бетон.
Я свалился прямо на Кофи, что, конечно, смягчило удар, но все равно на пару мгновений отрубился. Он застонал и остался лежать неподвижно. Через пару минут Кофи очнулся и пошевелился, бормоча: «О черт, черт, черт».
В непроглядной тьме я по звуку определил, где у Кофи лицо, и сжал горло железной хваткой.
— Хватит, хватит, — простонал он под тяжестью моего колена, давящего на грудь. — Я сломал гребаную ногу. И с рукой что-то не в порядке.
— Если ты врешь… — прошипел я, но все-таки ослабил хватку.
— Слезь с меня и посмотри сам. Я никуда не пойду.
— Не двигайся!
Все еще восседая на нем, я вытащил из кармана маленький Фонарик и зажег его.
Под нами оказалось настоящее ложе из сломанных перил, вполовину смешанных с песком. Кофи застонал, когда я поделился. Тогда я вытащил нож, поиграл им в свете фонарика и проговорил:
— Я встаю.
— Давай, давай.
Нога его согнулась в колене под неестественным углом — то ли перелом, то ли серьезный вывих. Левая рука была серьезно повреждена и кровоточила, в нее воткнулась щепка размером с хороший армейский кинжал. Он потянулся к ране здоровой рукой — правда, со сломанным пальцем — и застонал.
Встав на колени, я провел быстрый осмотр собственного организма: один глаз заплыл, на затылке ощущалась неслабая шишка, с разбитой губы капала кровь, уши горели. Дождевик оказался порван в нескольких местах и залит кровью — судя по всему, открылись и более ранние сегодняшние раны, но кости по счастью, не пострадали.
— Как звали того парня, который приказал убить меня? — сурово проговорил я.
Не отрывая взгляд от блестящего ножа, Кофи усмехнулся.
— Ну и что? Ты исполосуешь меня, если я не признаюсь?
— Мне нужно описание внешности и координаты на Большом Берегу.
Кофи цыкнул зубом и пробормотал:
— Твою мать! Ты почти вывихнул мне челюсть своим гребаным кулаком!
— Валяй, рассказывай об этом типе.
Лицо Кофи скривилось от боли, и он содрогнулся.
— Знаешь, — начал он наконец, и голос его звучал очень удивленно, — похоже, мне неслабо досталось. Внутри чертовски больно!
— Где?
— Слева. Может, сломаны ребра. Ты здорово меня поколотил, но и сам огрёб. Ты бы видел свою рожу! — Он заржал, но тут же закатил глаза от очередного приступа боли. Как ни странно, Кофи спросил: — Как ты сам-то?
— Нормально. Ты смягчил удар.
— И тот тоже? — Он судорожно вздохнул и усмехнулся окровавленным ртом. — Ты не так прост, Ад. Помнишь: увернулся от морской жабы, выбрался с той проклятой кометы, разделался в Броном Элгаром… Черт подери, как ты облапошил этих рыбешек в Кладовке? Знаешь, парень, у тебя жизней больше, чем у нью-йоркского уличного кота.
— Имя, — повторил я и поднес лезвие к его глазам, продолжая светить в лицо фонариком. С его темных щек стекала дождевая вода, смешиваясь со слезами и кровью. — Пожалуйста, Кофи.
— Ну, ты даешь! — Он издал лихорадочный смешок. — Вежливый допрос! Ты что, спятил? Лучше бы хорошенько полоснул ножом! Не стесняйся, разделай меня, как бифштекс. Разве я этого не заслужил?
— Мне нужна от тебя только информация.
— А как же попытать? Неужели тебя нисколько не греет мысль о мщении? Я ведь продырявил тебя так, что ты бы помучился, прежде чем подохнуть. Давай же, заставь меня говорить. Может, у тебя кишка тонка?
— Говори, Кофи, — угрожающе проговорил я, поднося нож к его глазу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104