– Ты что-то сказал, малыш?
Его голос мне не понравился. Покраснев, я отрицательно покачал головой и на всякий случай отошел подальше.
Через мгновение фаланга парамедиков уложила Терезу на носилки и понесла к ожидавшей машине скорой помощи. Старший парамедик в расстегнутом форменном пальто держал над ней капельницу. Я увидел, что к ее руке прикреплена пластиковая трубка, по которой ей в вену вливали какую-то жидкость, и мне стало интересно, холодная та или нет. Тереза вроде бы ничего этого не замечала и даже не посмотрела на отца, когда он попытался примазаться к группе и взялся за ручку носилок.
– Я врач! – прорычал он.
– Доктор Дорети, из-за вас мы можем ее уронить, – сказал парамедик с капельницей.
Барбара прошептала что-то доктору на ухо и отвела его в сторону. Парамедики с невероятной скоростью впихнули носилки в машину, сзади примостились доктор с Барбарой, и «скорая» с визгом покатила в сторону Кленовой аллеи.
Остаток утра полицейские группами из двух-трех человек бродили по озеру. Они осмотрели лед, свежий песок, дорогу в надежде обнаружить следы шин, санок, башмаков. Но, похоже, никого не заинтересовала щепка, которую выронила Тереза, поэтому я забрал ее и спрятал в карман.
Потом приехали и телевизионщики, но на этот раз полиция возвела баррикады и не подпустила к озеру ни репортеров, ни операторов. Детективы тем временем опрашивали всех присутствующих. Семья Родсов не удостоилась ни особого обращения, ни более пристального внимания. Мы, как и раньше, были всего лишь частью квартала, по крайней мере для детективов, – группой потенциальных свидетелей, и только. К середине утра солнце наконец полностью вырвалось из-за завесы облаков, заливая озеро золотистым светом и неожиданным весенним теплом. Все тут же начали стягивать варежки и расстегивать куртки.
Кто-то из соседей в немом спокойном очаровании бродил по озеру. Моя мать и миссис Маклин держались за руки. Брат выбежал на лед, гоняясь за одной из собак миссис Уилкинз. Отец так и не появился. Мистер Ветцель взялся за грабли, и я было решил, что он сейчас скажет нам, что надо все-таки убрать гусиный помет. Но он просто оперся на них, как на трость.
Я присел на корточки рядом с отпечатком Терезиного тела. Она была жива. Спенсер был дома. Джеймс Море был мертв. По идее я бы должен был чувствовать себя либо чуть лучше, либо еще хуже. Но я не чувствовал ничего. А в какой-то момент даже отважился заглянуть в озеро – прямо сквозь лед. Оно было пустым и прозрачным и меня не отражало.
Наконец подошла мать и рывком поставила меня на ноги.
– Идем, Мэтти, – сказала она, и в мозгу вспыхнуло что-то вроде воспоминания, как она учила меня то ли плавать, то ли ходить, и я послушно шел на ее голос.
– А можно нам навестить Терезу?
– Потом, Мэтти. Скоро. А сейчас мы пойдем домой. Брент!
Образуя клин в миниатюре – мать впереди, я и брат с флангов, – мы двинулись вверх по холму и дальше в сторону дома. От солнца снег на крышах мокро посверкивал. Где-то на дороге к Сидровому озеру мать стала напевать себе под нос ту медленную песню Элтона Джона, которую она так любила, и я вспомнил о Терезиной матери. Брент набрал снега, слепил крепкий снежок и, посмотрев на меня, запустил его в снеговика во дворике миссис Маклин.
Свернув на нашу улицу, мы увидели грязный серый «понтиак», припаркованный на подъездной аллее.
Мать перестала петь.
– Это еще что такое? – сказала она.
Дверца со стороны водителя была приоткрыта и из нее вился сигаретный дымок. Широкоплечий мужчина в коричневой кожаной куртке и черных лыжных ботинках с расстегнутыми пряжками ступил на снег. Без формы и без шляпы сержант Росс казался совсем другим человеком.
– Не возражаете, если я поговорю с мальчиком? – спросил он, как только мы приблизились.
Я подошел поближе к матери. Мне хотелось быть с ней рядом, даже если она была далека от того, чтобы меня простить.
– Я не хочу, – прошептал я.
– Боюсь, тут не тебе решать, – сказала она, правда без строгости в голосе.
Когда сержант Росс поднес к губам сигарету, рука у него задрожала, и мать спросила:
– Как вы?
Он бросил окурок на землю, раздавил его и погладил руками штаны, словно стирая пятно.
– Честно говоря, не знаю. А вы?
– Тереза жива, – сказала мать.
– Чудеса, да и только, – ответил сержант и посмотрел на меня, но я ничего не мог понять по выражению его лица. – Правда, Мэтти?
Он подозвал меня жестом руки. Я колебался, глядя, как мать с Брентом входят в дом, но потом все-таки пошел с ним. Мы молча шагали по улице, пока он не остановился между двух берез, торчащих из снега, как мачты севших на мель парусных шлюпок. Долгое время он ничего не говорил.
– Она назвала его имя, – не выдержал я.
– Знаю. Ричард Грейс. – В голосе сержанта совсем не чувствовалось того энтузиазма, которого я от него ожидал; это известие взволновало его гораздо меньше, чем копа-тамбурмажора. А может, ему, как и мне, просто не верилось. – Тебе это что-нибудь говорит?
– В смысле? Наверное, это его имя.
– Чертовски везучая девчонка.
– Да уж, – пробормотал я, так как всплывший в воображении образ люстры-паука в комнате без окон снова заставил меня содрогнуться. – Я бы ни за что не вспомнил.
Сержант Росс встрепенулся, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд.
– О чем не вспомнил? – Он подступил ближе и навис надо мной как скала.
Та же комната, тот же свет. Теперь Тереза сидит на стуле, но она к нему не привязана, Снеговик ходит вокруг нее кругами, словно вращаясь вокруг самого нового и самого странного солнца в его кошмарной галактике. Наконец он в нетерпении спрашивает: «Где?»
«В субботу, пожалуйста. На Сидровом озере», – отвечает она.
– О Дне очистки озера, – сказал я. – Тереза, как и все мы, приходит туда каждый год.
У сержанта отвисла челюсть и провисела так несколько секунд, прежде чем к нему вернулся дар речи.
– Ты хочешь сказать, она обдурила Снеговика?
Снеговик, вытянув руки по швам, бесшумно скользит за спиной Терезы по пятнам на полу, словно костюм на движущейся вешалке в химчистке. Тереза сидит, глядя прямо перед собой.
– Я хочу сказать, она надоумила его оставить ее на озере, потому что знала, что это за день.
– Едрить твою в бога душу мать!
Меня уже тоже вовсю трясло. Проговорить это было еще ужаснее, чем подумать, потому что теперь и правда казалось, что все так и было. Возможно.
– Она что, такая хитрая?
– Да.
– В таком случае нельзя исключать, что она вообще не видела никакого Снеговика. Инсценировала все от начала до конца.
– Не считая того, что она не дышала, – вырвалось у меня. Я вдруг его возненавидел. Его, Снеговика, доктора, миссис Джапп, мистера Фокса, своих родителей – всех взрослых, которых я знал. – Это вам не «Битва умов»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90