– Точно, – согласился Спенсер.
– Так что же мы будем делать, когда туда попадем?
Если бы не шуршание простыней, я бы, пожалуй, решил, что Спенсер заснул, – так долго он не отвечал. Наконец он спросил:
– Твои родители вообще когда-нибудь ложатся спать?
Отец просто места себе не находил, шастал по всему дому: то пойдет в гостиную, то в коридор. Пару раз он останавливался у моей двери, но не входил. Потом зашел в спальню, где была мама, но сразу же вышел. Светящиеся зеленые стрелки-ракеты на моих настольных часах в виде Солнечной системы, показывали два часа утра, когда я услышал знакомый скрип родительской кровати и понял, что папочка наконец угомонился. Не сговариваясь, мы со Спенсером натянули куртки, прошмыгнули в парадную дверь и двинулись к дому Терезы.
Улица после недели дождей превратилась в грязное месиво. На уроках нам рассказывали об океанах по щиколотку глубиной, заливавших землю в меловой период, и о гигантских чудовищах, шлепавших по перегретому миру, вымирая на ходу. Так что на время нашей прогулки мы со Спенсером превратились в бронтозавров, разгребающих прошлогодние листья, с хлюпаньем протаптывая себе путь к вымиранию под кремнисто-серой луной.
У подножия холма, поднимающегося к дому Дорети, Спенсер поскользнулся и плюхнулся животом в грязь.
– Ненавижу пригороды, – пробурчал он, поднявшись на ноги, и принялся горстями собирать грязь со свитера и джинсов. Эта процедура была в самом разгаре, когда мы дошли до границы патио Дорети.
Я указал на видневшееся между кленами иллюминаторное окно Терезы.
– Ладно, горожанин, давай ее разбудим, – проговорил я, и у меня задрожали пальцы, но не от холода.
Спенсер пристально посмотрел мне в глаза; с ладони у него капала грязь, лицо приняло то же самое выражение решимости, которое я увидел в то утро, когда мы с ним познакомились и совершили наш первый забег в «прицепинге». Но тогда оно было озорным, а не печальным. Спенсер поднял руку в положение вбрасывания, и ручеек грязи потек по внутренней стороне запястья, словно йод, намечающий вену.
– Готов? – спросил он.
Я кивнул. Он бросил.
Комок грязи шлепнулся в стекло иллюминатора, и мы оба припали к земле. По-моему, я даже прикрыл голову руками, как нас учили делать в случае торнадо. И затаил дыхание. Но когда я посмотрел на дом, там не было ни света, ни движения.
Набрав грязи для своей бомбочки, я вскочил на ноги. На ощупь она была тяжелая и скользкая, как свиная печень в формальдегиде. Я с размаху запустил ее в окно. Она шмякнулась в кедровый наличник, и тут что-то зашуршало в кустах позади нас. Мы разом оглянулись, но ничего не увидели. Терезы не было. Или же она просто не хотела показываться. Меня вдруг охватила ярость. Я вспомнил истекающее кровью лицо мистера Фокса, и мне захотелось вломиться в иллюминаторное окно и завизжать, перефразируя одного из трех поросят: «Именем щетинки, впустите братца свинку!»
– Можно поджечь дом, – сказал Спенсер.
– А у тебя есть спички?
Он шутил – как бы. Я тоже. Как бы. Но я хотел войти в дом. Я должен был во что бы то ни стало увидеть Терезу, и это желание нарастало, распирая меня, как гелий, нагнетаемый в воздушный шар.
– Может, они в подвале, – предположил я. – Спорим, он их там прячет?
Спенсер посмотрел на меня с таким интересом, как будто я задымился от сдвига по фазе.
– Знаешь, Мэтти, я, конечно, могу допустить, что доктор такой же большой идиот, как и ты, но он не Снеговик. И не будет держать Барбару с Терезой под замком в подвале. Там холодно. Хватит, пошли.
– Да заткнись ты! – отрезал я, и он снова уставился на меня в изумлении.
Мало-помалу между нами воцарилось молчание. Меня это еще больше взбесило. Мы удрали из дому, мы штурмовали ворота крепости Дорети, а доктор даже не удосужился пустить в ход свои оборонительные средства. Как будто мы мертвые, подумал я. Снеговик убил нас незаметно для нас самих, и теперь мы дрейфовали по его невидимому миру, бессильные на что-либо повлиять. Я скучал по Терезе. Я уже забыл, что такое переброситься с ней парой слов или хотя бы перехватить ее взгляд из другого конца класса. Мне нравилось перехватывать ее взгляды. И наверное, я все-таки любил ее, не имея ни малейшего представления, что это значит, кроме того, что это совсем не то, что я испытывал по отношению к матери, к Барбаре или к кому-либо еще, и что из-за этого я чувствовал себя несчастным.
– Ладно, давай возвращаться, – сказал я. – Надо будет придумать что-нибудь еще.
Спенсер кивнул, и мы двинулись вниз по холму.
На следующий день в школе царил хаос. Мисс Эйр в третий раз за две недели не явилась на занятия, никого не предупредив заранее. Она поставила дирекцию перед фактом только за несколько секунд до звонка, так что миссис Джапп пришлось срочно искать замену и сидеть с нами до прибытия оной.
– А что, мисс Эйр заболела? – спросил я миссис Джапп. – Опять челюсть сломала?
Под вечной маской персикового макияжа миссис Джапп выглядела такой же измученной, как и все остальные взрослые, которых я знал.
– Даже не знаю, Мэтти. Я вообще не знаю, что с ней происходит, кроме того, что это был необычайно трудный год. Необычайно трудный. Нам всем нужно время.
«Заместилка» оказалась бабулей под шестьдесят; весь первый урок она посвятила конфискации бумажных самолетиков, а остаток дня увертывалась от массированного налета новых. На уроке английского Джейми Керфлэк совершил, пожалуй, самый вдохновенный акт в своей извращенной ученической карьере – задом наперед переписал на доске полный набор предложений домашнего задания. Когда «заместилка» его вынесла, он объявил, что у него дислексия, и заплакал, а весь класс дружно грохнул со смеху. Перед завтраком мы со Спенсером поскользнулись на мокром линолеуме в коридоре при попытке установить очередной рекорд в забеге «прицепингом» и въехали вперед ногами в дверь миссис Джапп. Разъяренная, она втащила нас в кабинет, даже не дав нам снять «сбрую».
– Мало того, что творится в городе! Мало мне хлопот с вашей нерадивой учительницей, детоубийцами и бог знает с чем еще! А тут еще вы со своими глупостями!
– Миссис Джапп, а где Тереза Дорети? Почему она не ходит в школу? – спросил я в лоб.
Миссис Джапп булькнула и затихла, как будто я схватил ее за горло. Потом, поджав губы, проговорила:
– Мэтти, давай лучше подождем, что будет дальше, хорошо? Это был чудовищный год.
– Но где она? – чуть не кричал я.
– Тпру! – осадил меня Спенсер.
– Не надо говорить со мной в таком тоне, Мэтти Родс.
Я опустил глаза, но не в знак молчаливого согласия или сожаления, а из хитрости. Это был мой тактический ход. Миссис Джапп владела информацией, а я в ней нуждался. Я стал докой в подобных манипуляциях.
– Она дома, Мэтти, – сказала миссис Джапп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90