– Этому гаду не поздоровится!
– Прекрати его так называть! – Я застегнула сережки с бриллиантами и сапфирами, которые на последний день рождения подарил мне Тим.
– Я просто о тебе беспокоюсь.
– Отдохни. – Я выглянула в окно. Тим должен был за мной заехать, но в дом заходить постеснялся. Я тоже не жаждала сталкивать его лбами со своим семейством, и поэтому сказала, что буду выглядывать в окно и выйду, как только замечу его машину на улице. Тут как раз с улицы раздался знакомый рев мотора, я подхватила сумочку и выбежала из дома.
– Господи, да ты настоящая красавица! – воскликнул он, когда я села с ним рядом в машину.
– Я и сама это знаю. – Я не удержалась, чтобы не съязвить. – Я столько времени потратила на это!
– Да уж!..
– Когда я так выгляжу, никто не сможет сказать, что я старалась насильно прибрать тебя к рукам.
– Когда ты так выглядишь, я не смогу до тебя даже пальцем дотронуться!
– Вот и прекрасно. А то твои сослуживцы решат, что ты хочешь устроить скандал.
– А я действительно очень хочу устроить скандал! – засмеялся Тим.
Мы уже ехали по шоссе.
– Только попробуй!
Ужин состоялся в одном из дорогих отелей. Вдвоем мы смотрелись замечательной парой. Тим по такому случаю побрился и сменил свои старые джинсы и майку на смокинг, что очень ему шло.
Ужин был назначен по первому разряду – что не очень вязалось с компьютерной публикой, – но Тим сказал, что время от времени они тоже любят приодеться. По крайней мере, он чувствовал себя в смокинге непринужденно и ловко, хотя и уверял, что это не так.
– Я тебя поздравляю. – В вестибюле я поправила ему галстук-бабочку. – Ты выглядишь совсем взрослым.
– Я не хочу быть взрослым! – захныкал он. – Я хочу навеки остаться ребенком!
– Ну что ж, мой маленький Питер Пэн, пошли туда, где все.
Я знала почти всех компьютерщиков. Шона, секретарша, стояла у двери с бокалом вина в руках.
– Ой, Изабель! – воскликнула она при виде меня. – Как я рада тебя видеть!
– Спасибо.
– Ты выглядишь замечательно. Ты что, уезжала?
– Я была на Родосе, – небрежно сказала я, и это произвело эффект. Шона вспыхнула.
– Прошу прощения, – сказала она. – Я не хотела сыпать соль…
– Ничего.
Я тоже подхватила стакан вина с проносимого мимо подноса.
– Сколько тут народу сегодня!
– В этом году это наш самый важный продукт, – объяснила она. – К нам даже американцы пожаловали.
– Классно. – Я увидела, как Тим жмет руку какому-то высокому светловолосому человеку.
– Последние несколько недель Тим был очень задумчив, – сказала Шона. – То есть, конечно, ему пришлось прокатиться в Штаты, но мне кажется, что он по тебе очень скучал, Изабель.
– Вина целиком на нем.
– Изабель! – Меня обнял за плечи Дэйв Бреннан, еще один программист компании. – Как поживаешь?
– Спасибо, Дэйв, прекрасно.
– Как хорошо, что ты пришла! А мы боялись, что ты не рискнешь!
– Почему бы мне не прийти?
– О! – Он выглядел смущенным. – Мы подумали, что ты не захочешь…
– Не беспокойся обо мне, Дэйв. Со мной все в порядке.
Публика начала занимать места. Мы с Тимом оказались едва ли не за главным столом.
– Мы на высших ступенях пьедестала, – сказал он мне. – То есть меня это, конечно, не волнует…
Морис Фицджеральд, глава компании, произнес спич о новом продукте, который, по его словам, должен был обойти все остальные, конкурирующие, продукты того же класса. Несколько раз он произнес слова «промышленный стандарт». Я не слушала Мориса, потому что изучала в это время меню.
Многочисленным блюдам были даны компьютерные названия – «Дынные байты» в качестве закуски, «Мегабайты из телятины с картофелем по-лионски» в качестве горячего и, наконец, «Десертный интерфейс». Морис закончил спич, и в зал внесли еду.
Я попивала вино, как вдруг почувствовала на своем колене руку Тима. Темно-голубое платье имело на боку длинный разрез, который Тим приметил еще в машине. Я взглянула на него, но он в это время на меня не смотрел и разговаривал со своим соседом по другую руку. Я стиснула колени, и рука Тима оказалась в ловушке. Я чуть расслабила ноги, но когда он попытался высвободиться, поймала его снова. Я чувствовала, как его рука судорожно задергалась в поисках свободы, но не ослабила хватку. При этом я продолжала непринужденно есть и разговаривать с Дэйвом, который сидел рядом со мной с другой стороны.
В конце концов Тим повернулся и прошептал мне в самое ухо:
– Отпусти!
– Зачем?
– Потому что я хочу намазать себе бутерброд.
– Надо было раньше об этом думать, – насмешливо сказала я.
– Я знаю.
– Придержи свои ручки до лучших времен.
– Вот зануда!
Я расслабила хватку, и он смог наконец вытащить из-под стола свою руку.
Тим терпеть не мог танцевать. А я обожала. Поэтому я танцевала с Дэйвом и Морисом, потом еще с двумя программистами, Кейтом и Грегом, потом с парнем из калифорнийского офиса по имени Дон. С Доном танцевать было хорошо, потому что он был самым длинным и худым партнером из всех, кого я когда-либо встречала. Он сказал, что он афроамериканец. А я сообщила, что недавно познакомилась с греко-американцами, и поинтересовалась, имеются ли в природе просто американцы.
– Это аборигенные американцы, – сказал он политически корректно и очень серьезно, отчего меня разобрал безудержный смех, причину которого он, кажется, совершенно не понял.
Около половины второго Тим, наконец, решился пригласить меня на танец.
Оркестр играл чувственную медленную мелодию, Тим крепко прижимал меня к себе.
– Кажется, я слишком много выпил, – сонно бормотал он. – Я не собирался так много пить.
– Все нормально.
– Нет-нет, я хотел быть в форме.
– Ты будешь в форме, как только выйдешь на свежий воздух, – заверила его я.
– Поехали сегодня ко мне, – он прижал меня к себе еще крепче. – Останься у меня сегодня ночью!
Я и сама хотела с ним остаться больше всего на свете. Я уже обдумала заранее такую возможность и только ждала, предложит он мне это или нет.
– Но сохранится ли до утра твоя любовь? – прошептала я ему в ухо слова песни.
– Главное, что я люблю тебя сейчас!
Ночной воздух был прохладным, и я стала мерзнуть. Тим снял пиджак и накинул его мне на плечи.
– Не нужен мне твой пиджак! – запротестовала я.
– У меня рубашка с длинными рукавами, – настойчиво возразил он. – Неужели ты не понимаешь, что если ты замерзнешь, то мне тоже будет плохо?
– Зато у тебя будет возможность меня согреть.
Он взял меня за руку, и мы пошли по Пембрук-роуд. Над нашей головой шумели листья деревьев. Улица, всегда забитая машинами, была тихой и безлюдной, дома стояли темные. По дороге Тим тихонько свистел, и я ему подсвистывала.
Они будут в отношении меня очень разочарованы, подумала я и слегка улыбнулась. Алисон и Жюли, мать и отец, Ян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Прекрати его так называть! – Я застегнула сережки с бриллиантами и сапфирами, которые на последний день рождения подарил мне Тим.
– Я просто о тебе беспокоюсь.
– Отдохни. – Я выглянула в окно. Тим должен был за мной заехать, но в дом заходить постеснялся. Я тоже не жаждала сталкивать его лбами со своим семейством, и поэтому сказала, что буду выглядывать в окно и выйду, как только замечу его машину на улице. Тут как раз с улицы раздался знакомый рев мотора, я подхватила сумочку и выбежала из дома.
– Господи, да ты настоящая красавица! – воскликнул он, когда я села с ним рядом в машину.
– Я и сама это знаю. – Я не удержалась, чтобы не съязвить. – Я столько времени потратила на это!
– Да уж!..
– Когда я так выгляжу, никто не сможет сказать, что я старалась насильно прибрать тебя к рукам.
– Когда ты так выглядишь, я не смогу до тебя даже пальцем дотронуться!
– Вот и прекрасно. А то твои сослуживцы решат, что ты хочешь устроить скандал.
– А я действительно очень хочу устроить скандал! – засмеялся Тим.
Мы уже ехали по шоссе.
– Только попробуй!
Ужин состоялся в одном из дорогих отелей. Вдвоем мы смотрелись замечательной парой. Тим по такому случаю побрился и сменил свои старые джинсы и майку на смокинг, что очень ему шло.
Ужин был назначен по первому разряду – что не очень вязалось с компьютерной публикой, – но Тим сказал, что время от времени они тоже любят приодеться. По крайней мере, он чувствовал себя в смокинге непринужденно и ловко, хотя и уверял, что это не так.
– Я тебя поздравляю. – В вестибюле я поправила ему галстук-бабочку. – Ты выглядишь совсем взрослым.
– Я не хочу быть взрослым! – захныкал он. – Я хочу навеки остаться ребенком!
– Ну что ж, мой маленький Питер Пэн, пошли туда, где все.
Я знала почти всех компьютерщиков. Шона, секретарша, стояла у двери с бокалом вина в руках.
– Ой, Изабель! – воскликнула она при виде меня. – Как я рада тебя видеть!
– Спасибо.
– Ты выглядишь замечательно. Ты что, уезжала?
– Я была на Родосе, – небрежно сказала я, и это произвело эффект. Шона вспыхнула.
– Прошу прощения, – сказала она. – Я не хотела сыпать соль…
– Ничего.
Я тоже подхватила стакан вина с проносимого мимо подноса.
– Сколько тут народу сегодня!
– В этом году это наш самый важный продукт, – объяснила она. – К нам даже американцы пожаловали.
– Классно. – Я увидела, как Тим жмет руку какому-то высокому светловолосому человеку.
– Последние несколько недель Тим был очень задумчив, – сказала Шона. – То есть, конечно, ему пришлось прокатиться в Штаты, но мне кажется, что он по тебе очень скучал, Изабель.
– Вина целиком на нем.
– Изабель! – Меня обнял за плечи Дэйв Бреннан, еще один программист компании. – Как поживаешь?
– Спасибо, Дэйв, прекрасно.
– Как хорошо, что ты пришла! А мы боялись, что ты не рискнешь!
– Почему бы мне не прийти?
– О! – Он выглядел смущенным. – Мы подумали, что ты не захочешь…
– Не беспокойся обо мне, Дэйв. Со мной все в порядке.
Публика начала занимать места. Мы с Тимом оказались едва ли не за главным столом.
– Мы на высших ступенях пьедестала, – сказал он мне. – То есть меня это, конечно, не волнует…
Морис Фицджеральд, глава компании, произнес спич о новом продукте, который, по его словам, должен был обойти все остальные, конкурирующие, продукты того же класса. Несколько раз он произнес слова «промышленный стандарт». Я не слушала Мориса, потому что изучала в это время меню.
Многочисленным блюдам были даны компьютерные названия – «Дынные байты» в качестве закуски, «Мегабайты из телятины с картофелем по-лионски» в качестве горячего и, наконец, «Десертный интерфейс». Морис закончил спич, и в зал внесли еду.
Я попивала вино, как вдруг почувствовала на своем колене руку Тима. Темно-голубое платье имело на боку длинный разрез, который Тим приметил еще в машине. Я взглянула на него, но он в это время на меня не смотрел и разговаривал со своим соседом по другую руку. Я стиснула колени, и рука Тима оказалась в ловушке. Я чуть расслабила ноги, но когда он попытался высвободиться, поймала его снова. Я чувствовала, как его рука судорожно задергалась в поисках свободы, но не ослабила хватку. При этом я продолжала непринужденно есть и разговаривать с Дэйвом, который сидел рядом со мной с другой стороны.
В конце концов Тим повернулся и прошептал мне в самое ухо:
– Отпусти!
– Зачем?
– Потому что я хочу намазать себе бутерброд.
– Надо было раньше об этом думать, – насмешливо сказала я.
– Я знаю.
– Придержи свои ручки до лучших времен.
– Вот зануда!
Я расслабила хватку, и он смог наконец вытащить из-под стола свою руку.
Тим терпеть не мог танцевать. А я обожала. Поэтому я танцевала с Дэйвом и Морисом, потом еще с двумя программистами, Кейтом и Грегом, потом с парнем из калифорнийского офиса по имени Дон. С Доном танцевать было хорошо, потому что он был самым длинным и худым партнером из всех, кого я когда-либо встречала. Он сказал, что он афроамериканец. А я сообщила, что недавно познакомилась с греко-американцами, и поинтересовалась, имеются ли в природе просто американцы.
– Это аборигенные американцы, – сказал он политически корректно и очень серьезно, отчего меня разобрал безудержный смех, причину которого он, кажется, совершенно не понял.
Около половины второго Тим, наконец, решился пригласить меня на танец.
Оркестр играл чувственную медленную мелодию, Тим крепко прижимал меня к себе.
– Кажется, я слишком много выпил, – сонно бормотал он. – Я не собирался так много пить.
– Все нормально.
– Нет-нет, я хотел быть в форме.
– Ты будешь в форме, как только выйдешь на свежий воздух, – заверила его я.
– Поехали сегодня ко мне, – он прижал меня к себе еще крепче. – Останься у меня сегодня ночью!
Я и сама хотела с ним остаться больше всего на свете. Я уже обдумала заранее такую возможность и только ждала, предложит он мне это или нет.
– Но сохранится ли до утра твоя любовь? – прошептала я ему в ухо слова песни.
– Главное, что я люблю тебя сейчас!
Ночной воздух был прохладным, и я стала мерзнуть. Тим снял пиджак и накинул его мне на плечи.
– Не нужен мне твой пиджак! – запротестовала я.
– У меня рубашка с длинными рукавами, – настойчиво возразил он. – Неужели ты не понимаешь, что если ты замерзнешь, то мне тоже будет плохо?
– Зато у тебя будет возможность меня согреть.
Он взял меня за руку, и мы пошли по Пембрук-роуд. Над нашей головой шумели листья деревьев. Улица, всегда забитая машинами, была тихой и безлюдной, дома стояли темные. По дороге Тим тихонько свистел, и я ему подсвистывала.
Они будут в отношении меня очень разочарованы, подумала я и слегка улыбнулась. Алисон и Жюли, мать и отец, Ян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119