В грязи лишь валяться —
Душа поломалась.
Я выключила плеер и невольно прикоснулась к шрамам на ладони. Ось координат, на которой ноль становится точкой отсчёта, главнейшей цифрой и началом начал.
Прятаться от очевидного бесполезно — решение принимать придётся мне и никому иному. Знать бы ещё — какое.
«— 5 »
Завтра утром Грюнштайн уезжает, срок его посольства, как и моего командорства, заканчивается. А сегодняшний вечер посвящён тренировкам в кроми. Ходит альянсовец по ней пока неуклюже, но уже вполне прилично, чтобы допустить к проходкам без инструктора.
— Только зачем мне это, — говорит Грюнштайн. — В потайницах ведь нет кроми, только нигдения.
— Лишнего мастерства не бывает, — отвечает Роберт. — Кстати, высокочтимый фон Грюнштайн, когда переходите с основицы прямо в нигдению, минуя кромь, не забывайте — переключаться на срединное восприятие нужно до перехода, а не после.
— И по сторонам смотрите, — напоминаю я. — Только на упырей наткнуться и не хватает. Тем более, что мы на их любимом четвёртом уровне.
Роберт насторожился, а Грюнштайн предупреждение проигнорировал.
— Нина Витальевна, — сказал он, — вы не переменили решение?
— Нет.
— Но почему? Я не понимаю. Троедворье присвоило статус ранговиков обезьянородным, но при этом отвергает волшебные расы.
Я рассмеялась. Грюнштайн посмотрел на меня с удивлением.
— Высокочтимый посол, вы говорите с человечицей, — ответила я.
— Что? — растерялся Грюнштайн. — Но вы ведь волшебница, пусть и нулевого уровня. Волшебница!
— Но волшебница человеческой расы.
Посол окончательно сник. Почему-то Грюнштайн постоянно забывает о моей расовой принадлежности. В голове альянсовца никак не может уместиться тот факт, что простокровки способны волшебничать ничуть не хуже магородных, что среди нас есть не только колдуны, но и кудесники с чародеями. Ему легче внушить себе, что он не в силах распознавать расу собеседника, чем назвать коллегами обезьянышей.
— Высокочтимый посол, объясняю вам ещё раз — я не говорю Альянсу ни «нет», ни «да», потому что вести переговоры о переселении Троедворье будет только с общинами стихийников. Решать свою судьбу должны они сами, а не верховный предстоятель.
Темнело, и Грюнштайн воспользовался случаем разбить неловкую ситуацию, зажёг «светень» не палочкой, как принято в Альянсе, а по-троедворски, щелчком пальцев. Огонёк завис над его левым плечом.
— Опору надо делать не на мизинец, — сказала я, — а на безымянный палец. Так вы экономите микроволш.
— Что можно сотворить из микроволша? — пренебрежительно фыркнул альянсовец.
— Много чего. Например, «троеклинку». Самое употребительное волшебство.
— Что это?
— Магическая наклейка на обычную пулю или наконечник стрелы. При попадании взрывается так, что голову разносит в труху.
— Зачем вам это? — ошеломлённо проговорил Грюнштайн.
— Чтобы противник не мог вернуть бойца в строй, сделав озомбачку, — пояснила я. — Из любого оружия — и волшебного, и технического — стрелять надо только в голову. Размазанные по асфальту мозги не то что некромансеры, но сам господь бог до рабочего состояния не восстановит.
— И вы тоже делали «троеклинку»? — еле вымолвил потрясённый развернувшейся перед мысленным взором картиной Грюнштайн. Богатое у мужика воображение, до меня долетело только ментальное эхо, но и оно оказалось ярким и впечатляющим.
— Делаю почти ежедневно, — сказала я. — Это одно из немногих волшебств, доступных нулевикам.
Грюнштайн содрогнулся. Я пожала плечом. Война есть война, и требовать от неё эстетики бессмысленно.
— Уходим, — сказал Роберт. — Упыри идут, не меньше двух стай.
— Да что за упыри такие? — с раздражением спросил посол. — Почему все всегда от них удирают?
Я выхватила пистолет, передёрнула затвор.
— Сейчас узнаешь.
Уйти мы не успели — из-за угла выскочило сразу три упыря. Похожи они на больших, размером с овчарку, белесых ящериц с длинной мордой. Только упыри бесхвостые. Зато зубищи в три ряда, как у акулы. Скверные твари — хитрые, наглые, прожорливые. Часто ходят стаей не меньше пяти штук, но не редки и крупные, мощнотелые одиночки.
Я пристрелила двух, Роберт одного. Резко развернулся и убил ещё трёх, выскочивших из-за другого угла. Я пристрелила четвёртого, схватила посла за руку и вытащила на основицу. Выскочил Роберт, на ходу положил ещё двух зверюг. На основицу упыри, как правило, не выходят, но сейчас их расплодилось слишком много, бескормица погонит ненасытных тварей наверх.
— Там ещё одна стая, — сказал Роберт.
— Трупы они сожрут не быстрее, чем за пять минут, — ответила я. — Бежим к тёмным, они ближе всех.
Добежать до «Чёрного коня» мы не успели — из кроми выскочили два упыря. Грюнштайн обрушил на них магично-стихийные молнии. Зрелищно, но бесполезно, упыриная шкура экранирует любое волшебство. Однако внимание зверюг Грюнштайн отвлёк, и лишь потому мы с Робертом успели их пристрелить.
— Спасибо, Дитрих, — пожала я Грюнштайну руку.
— У меня опять ничего не получилось, — досадливо ответил он.
— Против упырей помогает только пуля, — объяснила я, — да и то не всегда. Стрелять надо в глаз, череп слишком крепкий, не пробьёшь. А тело регенерирует мгновенно. Сдохнет, только если мозг повредить. Правда, размером он с теннисный мяч, всё остальное — кость.
— А если сделать «огненный дротик» и метнуть в глаз? — спросил Грюнштайн и половчее взял палочку. — Это сожжёт мозг?
— Не знаю, попробуй. Только «дротики» сделай заранее. И бегом к чёрным, пока новое зверьё не повылезало.
Последний упырь выскочил у самого порога резиденции — матёрый зверюга-одиночник размером с телка. Грюнштайн засадил ему в глаза сразу два «дротика». Помогло. Дохлый упырь свалился на асфальт, а мы успели заскочить на КПП. Охрана мгновенно взяла нас на прицел. Увидели мои наказательские татуировки и опустили оружие, вытянулись по стойке «смирно», прожигая ненавидящим взглядом. Я убрала пистолет, скомандовала «Вольно!», достала мобильник и вызвала директора.
— Люцин Хамидович, упыриная чистка нужна немедленно, иначе они сожрут весь Камнедельск. Объявляйте аварийное перемирие.
— Подробности! — потребовал Люцин. Я доложила. Он ругнулся и сказал:
— Перемирие объявляю сейчас же. А вы до утра из тёмной резиденции ни шагу! Тенурариана я предупрежу.
— Кого?
— Всетемнейшего, — пояснил Люцин и оборвал связь.
Предупреждение не понадобилось, чернодворскому большаку уже свои успели донести. Нас провели сразу к нему в кабинет. Грюнштайна начала бить дрожь, пришло осознание пережитого. Тенурариан налил ему водки, заставил выпить.
— Ничего, парень, — сказал он. — Ты молодец. С боевым крещением тебя. Упыри — это ничем не слабее битвы военной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135