— Странные шрамы. — Олег взял мою ладонь, рассмотрел. — Андреевский крест получается, — сказал он. — Символ великой тайны, воинской силы и высшей цели. Или древнеславянский «корсунчик» — знак солнца и смены времён. Или даосский «четверик» — символ перекрестья судеб, точки великих событий.
— Или значок «удалить файл», — предложила я собственный вариант толкования.
— Тоже годится.
Олег окинул меня задумчивым взглядом.
— Никак не пойму, кто ты такая, — сказал он. — На референта из криминальной группировки не похожа, на мою коллегу тоже.
Я улыбнулась. Знакомые трудности. А легенда на случай встречи с излишне проницательными незнанниками есть у каждого троедворца.
— Я референт-переводчик в информационном агентстве. Сама с диктофоном и фотоаппаратом не бегаю, но когда сортируешь информацию, из кусочков выстраиваются логические цепочки, которыми некоторых крупных бизнесменов легко сковать лет на двадцать. Поэтому самая надёжная гарантия безопасности — как можно скорее опубликовать выводы в полном объёме. Тогда запугивания теряют всякий смысл.
Олег поверил. Мы позавтракали, поболтали.
— Мне домой пора, — сказала я.
— Сейчас отвезу, — поднялся он из-за стола.
— Не беспокойся, у меня есть деньги на такси. Можно от тебя вызвать? У меня мобильник сел.
— Телефон в спальне.
Я пошла в спальню. Телефон стоял на прикроватной тумбочке. Телевизор и компьютер тоже в спальне, залом Олег не пользуется вообще.
Координация восстановилась ещё не полностью, я зацепила лежавшие на телевизоре газеты. Стала собирать и увидела ксерокопию из волшебнической книги. Я зажмурила глаза, досчитала до десяти, посмотрела опять. Да, не померещилось — это рифмованное заклинание и два прозаических заклятия в придачу. И ксерокопия знакомая: с кривой тёмной полосой у верхнего края листа и бледными буквами в правом нижнем углу. В общем зале серодворской резиденции делали.
Я вернулась в кухню.
— Олег, откуда у тебя эти стихи?
— Это не стихи, а ритуальное песнопение древнего ненецкого обряда. Один знакомый этнограф забыл. Ещё две страницы должны быть, не помню, куда засунул. Ты эту где взяла?
— Газеты с телевизора упали, в них лежала. Можно посмотреть другие листы?
— Если найду.
Олег ушёл в спальню, а я внимательно перечитала заклинание и заклятия. Видела я их раньше, но не среди переводных текстов. Доступ к магической литературе у вовлеченцев ограничен, и вне отдела я могла прочесть только фрагменты студенческих лекций и «Сборник отрешённого волшебства», то есть заклятий, заклинаний и обрядов, запрещённых к применению.
Перед внутренним взором развернулись страницы сборника. Никаких сомнений нет, серодворец копировал «Отрешённик». Что именно хочет сделать копиист, понять невозможно, мне попался фрагмент с осевым волшебством — фундаментом, на котором выстраивается волшебство направляющее.
Второй и третий лист Олег нашёл там же, в газетах.
— И что не так с этими копиями? — спросил он.
— Всё не так, — ответила я и принялась импровизировать: — У нас прошла информация, что в городе завелась тоталитарная секта, которая планирует человеческие жертвоприношения. Репортаж особого интереса у читателей не вызвал, в милиции от нас отмахнулись, но директор сказал, что это не пустые сплетни. Я видела их священную книгу. Добротный самиздат, ты же понимаешь, что при современном уровне полиграфии качественный томик можно сделать и в домашних условиях. Или заказать первой попавшейся фирмочке, которая оказывает полиграфические услуги. (Олег кивнул, пока мои слова звучали убедительно). Текст в книге сборный, надёрган из религиозных писаний разных стран и народов, главным образом тех, где были человеческие жертвоприношения, и дополнен изысками их собственной фантазии.
— Хочешь сказать, меня готовят на роль жертвы? — догадался Олег.
— Да.
Полковник задумался, а я пробежала взглядом вторую и третью копии. Обряд «жизнепитие», на котором у жертвы отбирается живица — один из тонкоэнергетических компонентов организма, его жизненная сила.
Ерунда получается. Все инструкции в «Отрешённике» даны фрагментарно, восстановить их может только волшебник не ниже волхва, которому обряд без надобности, потому что уже лагвян умеет исцеляться или омолаживаться на более эффективной и надёжной основе — энерготоках Земли. А если каким-то образом полный текст обряда заполучил младший волшебник, то сделать всё равно ничего не сможет — поток волшбы слишком сильный, его разорвёт в клочья. Нет, младший волшебник выбрал бы обряд полегче.
Одной мне в этой загадке не разобраться, а вмешивать равновесных дознавателей я раньше времени не хочу, слишком всё странно и неоднозначно. Я решила позвонить Веронике. Она серодворка, телепатка и быстрее поймёт что к чему. Олег не возражал. Моим словам о секте он не поверил, но и прямой ложью назвать не мог. Я улыбнулась: осенью, впервые столкнувшись с троедворцами, я тоже никак не могла понять, что объединяет все противоречия.
По моей просьбе Вероника привезла диск с программой «Фоторобот». На встречах с Олегом волшебник, скорее всего, прикрывался личиной, но составить портрет не помешает. Вампирка прочитала ксерокопии, глянула на меня и прикоснулась ко лбу. Я кивнула, соглашаясь на ментозондирование — объясняться при Олеге было невозможно.
Заломило виски, вампирка нахмурилась.
— Скверно, — сказала она вслух. Ломота отпустила.
Судя по участившемуся дыханию, Вероника просматривала менталку Олега. Со свёрнутыми крыльями вампиры телепатят гораздо слабее, но вытащить всю необходимую информацию она сумела. Немного подумала и выпустила крылья.
— Человеки не единственная разумная раса на Земле, — сказала она Олегу. Повернулась ко мне и добавила: — Его настолько замазали в дела Троедворья, что скрываться смысла нет. Пока я фоторобот составляю, объясните ему всё. Олегу волшебник действительно показывался в личине, но я сумею вычислить истинный облик.
* * *
— Вот так дворы и воюют больше двух с половиной тысяч лет, — рассказывала я. Сидели мы в зале, кухня слишком уютное место для бесед о Троедворье. — А равновесники следят, чтобы война не перешла пределов допустимого, не поставила волшебный мир на грань обнаружения. И чтобы ни одна из сторон не получила перевеса до тех пор, пока не сможет доказать, что удержит трёхосновный мир только на одной своей силе.
— И как это можно доказать? — с ноткой агрессивности спросил Олег.
— Обыкновенно. Равновесники проигрывают ситуацию на моделях в присутствии большака и его советников. Опрокинется мир, значит всё, запрет на действия.
— Как мир может опрокинуться? — не понял Олег.
— Это метафора. Хотя в средневековье считалась за непреложную истину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135