В большом мире их власть была невозможна. Там они превращались либо в самых обычных глав самого обычного государства, всего лишь одного из многих, либо становились заурядными главарями мелкого тайного общества, каких сотни тысяч. Тогда Предрешатели создали новый мир, который не может существовать без них, для которого они станут богами. И пока этот мир существует, им будет править Тройственная Триада.
Альдевен подошла, спросила недоверчиво:
— Ты хочешь открыть тайну существования волшебного мира?
— Нет. Это ничего не изменит. Нами по-прежнему будет управлять очередная Тройственная Триада. Между двумя мирами установятся дипломатические отношения, которые быстро сойдут на нет, потому что слишком мало точек соприкосновения для сотрудничества. Мы опять окажемся в изоляции. Всё вновь пойдёт по-старому. Первые девяточники действительно были очень умными сволочами. Можно сказать — гениальными в своём сволочизме.
— И что ты хочешь делать? — спросила Альдевен.
— Соединить два мира в единое целое. По-другому из этой тюрьмы не вырваться.
— Но как ты это сделаешь?
— Надо превратить Воду в Землю. Но уже не в аллегорическом смысле, а в самом что ни на есть прямом.
Я перенесла на круглый столик ноутбук, мышку и клавиатуру. Альдевен встала коленками на кресло, облокотилась на столешницу и с интересом посмотрела на экран, где пока не было ничего, кроме изобилия ярлычков и рисунка рабочего стола — букет фиалок в квадратной хрустальной плошке. Но хелефайне очень нравятся компьютеры сами по себе, как диковина большого мира.
— Ещё на учебке, Альдевен, когда мы проходили трансмутацию стихий, у меня мелькнула эта идея. Я даже заразила ею всю группу, мы сделали дизайн и все предварительные расчёты. Точнее, наоборот, — сначала расчёты исходников, а потом уже сделали наилучший для таких условий дизайн.
— Дизайн чего?! — вскричала окончательно заморочившаяся Альдевен.
— Острова в Тихом океане. Там полно никому не нужной нейтральной, иначе говоря — ничейной, воды. Дно нейтральной территории тоже никому не нужно. Так что можно забрать себе кусок в триста двадцать три тысячи квадратных километров и превратить воду над ним в сушу. Остров сделать.
— Наверное, можно, — неуверенно согласилась Альдевен. — Если это действительно ничейная земля, то селиться там может кто угодно, и обустраиваться так, как захочется.
— Вот посмотри, — открыла я файл с трёхмерной картой острова и подробной легендой.
Всевладычица внимательно рассмотрела картинку, что-то подсчитала в уме, покрутила остров в разных проекциях. С мышкой она управлялась пока неловко, но основным пользовательским приёмам работы с компьютером уже научилась.
— Всё правильно, — сказала она. — Пресноводное горное озеро в центре острова, из которого берут начало все реки, столица на берегу залива… Цепь одиночных опорных скал по периметру суши на линии прибоя… Молодцы, хороший проект. Только вот место для острова неудачное выбрали, пространство будет из маленьких разнотипных кусочков. И столько одинариц…
— В Троедворье точно так же, — ответила я. — Поэтому на разнотипицу никто и внимания не обратил. Всех гораздо больше волновало, что сырьевые ресурсы будут богаче, чем в Лиге и Альянсе.
— Ну если вы жили на такой земле и на считали её проблемной зоной, — неуверенно проговорила Альдевен, — тогда проект безупречен.
— Мы считали Троедворье очень проблемной зоной, — фыркнула я, — но не из-за лоскутности пространства. И даже не из-за бесконечных инферно.
Альдевен смутилась, верхушки ушей отвернулись к затылку.
— Альянс ничем не лучше, — тихо сказала она.
Я закрыла файлы, выключила компьютер.
— Ты твёрдо решила сделать остров? — спросила Альдевен.
— Да. Разноединникам нужен настоящий дом, а не это убогое подобие государства, которое есть сейчас. И я устала ото лжи ещё больше, чем от войны.
Хелефайна свернулась калачиком в кресле, внимательно посмотрела на меня. Верхушки ушей выпрямились, мочки приподнялись.
— Теперь ты не назовёшь нас никчёмным дивнючьём, государыня. Для создания острова тебе понадобится не только магическая тройка чаротворцев-обратников, но и команда, в которой будут все расы стихийников волшебного мира. В Царстве они есть почти все. Не хватает только хелефайев. Без нас тебе не обойтись, государыня. — Она отвернулась и сказала: — Сотворение новой земли, где будем жить не только мы, но другие люди, — это первое настоящее дело за десятки сотен лет. Такое, которое нужно не только нам. Оно даст хелефайям право называть себя людьми.
Альдевен тихо рассмеялась.
— Ты создаёшь новые пути, начертательница. Но решать, кто по ним пойдет, не тебе. Это уже наша власть и наш выбор. Это исключительное право обычных людей.
Я ушла к окну. Мне права быть обычной людей не оставляли. Подошла Альдевен, встала рядом так, что плечи соприкоснулсь.
— Тебя будут называть святой и дьяволицей, Хорса. Возносить тебе молитвы и низвергать проклятия. Для любого нормального людя одинаково оскорбительно и то, и другое. Но ты никого не слушай и ничего не бойся. Не отступай. Это правильный путь, Хорса. Самый правильный, а потому единственно возможный. Я люблю тебя и верю в твою правоту.
Я пожала ей пальцы. Поддержка мне сейчас была нужна как воздух. От сложности задуманного грудь стискивало будто обручами.
* * *
Мастерские «Соловьёв» — настоящий лабиринт, я никак не могла найти папу, а мобильник он выключил. Кто-то из рабочих посоветовал посмотреть в конторе при складах. Заходить внутрь было лень, и я заглянула в окно.
Папа сидел на клиентском стуле в углу, а перед ним на корточках примостился Роберт. Брат держал его за руку и что-то быстро, взволнованно говорил. Крылья подрагивали, распрямлялись и опадали.
— Ты должен всё рассказать Нине, — прочла по губам папы.
Я знаю, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, но говорят они обо мне… Я осталась у окна.
Роберт ответил.
— Нет, — сказал папа. — Это не тебя одного касается. Речь идёт обо всём вашем народе. Обо всех вампирах.
Роберт плеснул крыльями, ответил.
— А если это правда? — спросил папа. — Дважды такая удача не выпадает никому. Ты ведь после всю жизнь себя корить будешь. И правильно — такую возможность упускать нельзя.
Брат отрицательно качнул головой, что-то проговорил.
— Ты всеповелитель, сын, — твёрдо сказал папа. — И в первую очередь должен думать о благе тех, кто доверил тебе свою жизнь. И жизни своих детей. Они — твоя первая забота, а то, что скажет царица. Да и сестра тоже. А на то, что будут говорить разные полудурки, вообще плевать.
Роберт опустил голову. Папа сел рядом с ним на корточки, обнял.
— Беда мне с вами двумя. Но отступать нельзя, сын. Ни в коем случае нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Альдевен подошла, спросила недоверчиво:
— Ты хочешь открыть тайну существования волшебного мира?
— Нет. Это ничего не изменит. Нами по-прежнему будет управлять очередная Тройственная Триада. Между двумя мирами установятся дипломатические отношения, которые быстро сойдут на нет, потому что слишком мало точек соприкосновения для сотрудничества. Мы опять окажемся в изоляции. Всё вновь пойдёт по-старому. Первые девяточники действительно были очень умными сволочами. Можно сказать — гениальными в своём сволочизме.
— И что ты хочешь делать? — спросила Альдевен.
— Соединить два мира в единое целое. По-другому из этой тюрьмы не вырваться.
— Но как ты это сделаешь?
— Надо превратить Воду в Землю. Но уже не в аллегорическом смысле, а в самом что ни на есть прямом.
Я перенесла на круглый столик ноутбук, мышку и клавиатуру. Альдевен встала коленками на кресло, облокотилась на столешницу и с интересом посмотрела на экран, где пока не было ничего, кроме изобилия ярлычков и рисунка рабочего стола — букет фиалок в квадратной хрустальной плошке. Но хелефайне очень нравятся компьютеры сами по себе, как диковина большого мира.
— Ещё на учебке, Альдевен, когда мы проходили трансмутацию стихий, у меня мелькнула эта идея. Я даже заразила ею всю группу, мы сделали дизайн и все предварительные расчёты. Точнее, наоборот, — сначала расчёты исходников, а потом уже сделали наилучший для таких условий дизайн.
— Дизайн чего?! — вскричала окончательно заморочившаяся Альдевен.
— Острова в Тихом океане. Там полно никому не нужной нейтральной, иначе говоря — ничейной, воды. Дно нейтральной территории тоже никому не нужно. Так что можно забрать себе кусок в триста двадцать три тысячи квадратных километров и превратить воду над ним в сушу. Остров сделать.
— Наверное, можно, — неуверенно согласилась Альдевен. — Если это действительно ничейная земля, то селиться там может кто угодно, и обустраиваться так, как захочется.
— Вот посмотри, — открыла я файл с трёхмерной картой острова и подробной легендой.
Всевладычица внимательно рассмотрела картинку, что-то подсчитала в уме, покрутила остров в разных проекциях. С мышкой она управлялась пока неловко, но основным пользовательским приёмам работы с компьютером уже научилась.
— Всё правильно, — сказала она. — Пресноводное горное озеро в центре острова, из которого берут начало все реки, столица на берегу залива… Цепь одиночных опорных скал по периметру суши на линии прибоя… Молодцы, хороший проект. Только вот место для острова неудачное выбрали, пространство будет из маленьких разнотипных кусочков. И столько одинариц…
— В Троедворье точно так же, — ответила я. — Поэтому на разнотипицу никто и внимания не обратил. Всех гораздо больше волновало, что сырьевые ресурсы будут богаче, чем в Лиге и Альянсе.
— Ну если вы жили на такой земле и на считали её проблемной зоной, — неуверенно проговорила Альдевен, — тогда проект безупречен.
— Мы считали Троедворье очень проблемной зоной, — фыркнула я, — но не из-за лоскутности пространства. И даже не из-за бесконечных инферно.
Альдевен смутилась, верхушки ушей отвернулись к затылку.
— Альянс ничем не лучше, — тихо сказала она.
Я закрыла файлы, выключила компьютер.
— Ты твёрдо решила сделать остров? — спросила Альдевен.
— Да. Разноединникам нужен настоящий дом, а не это убогое подобие государства, которое есть сейчас. И я устала ото лжи ещё больше, чем от войны.
Хелефайна свернулась калачиком в кресле, внимательно посмотрела на меня. Верхушки ушей выпрямились, мочки приподнялись.
— Теперь ты не назовёшь нас никчёмным дивнючьём, государыня. Для создания острова тебе понадобится не только магическая тройка чаротворцев-обратников, но и команда, в которой будут все расы стихийников волшебного мира. В Царстве они есть почти все. Не хватает только хелефайев. Без нас тебе не обойтись, государыня. — Она отвернулась и сказала: — Сотворение новой земли, где будем жить не только мы, но другие люди, — это первое настоящее дело за десятки сотен лет. Такое, которое нужно не только нам. Оно даст хелефайям право называть себя людьми.
Альдевен тихо рассмеялась.
— Ты создаёшь новые пути, начертательница. Но решать, кто по ним пойдет, не тебе. Это уже наша власть и наш выбор. Это исключительное право обычных людей.
Я ушла к окну. Мне права быть обычной людей не оставляли. Подошла Альдевен, встала рядом так, что плечи соприкоснулсь.
— Тебя будут называть святой и дьяволицей, Хорса. Возносить тебе молитвы и низвергать проклятия. Для любого нормального людя одинаково оскорбительно и то, и другое. Но ты никого не слушай и ничего не бойся. Не отступай. Это правильный путь, Хорса. Самый правильный, а потому единственно возможный. Я люблю тебя и верю в твою правоту.
Я пожала ей пальцы. Поддержка мне сейчас была нужна как воздух. От сложности задуманного грудь стискивало будто обручами.
* * *
Мастерские «Соловьёв» — настоящий лабиринт, я никак не могла найти папу, а мобильник он выключил. Кто-то из рабочих посоветовал посмотреть в конторе при складах. Заходить внутрь было лень, и я заглянула в окно.
Папа сидел на клиентском стуле в углу, а перед ним на корточках примостился Роберт. Брат держал его за руку и что-то быстро, взволнованно говорил. Крылья подрагивали, распрямлялись и опадали.
— Ты должен всё рассказать Нине, — прочла по губам папы.
Я знаю, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, но говорят они обо мне… Я осталась у окна.
Роберт ответил.
— Нет, — сказал папа. — Это не тебя одного касается. Речь идёт обо всём вашем народе. Обо всех вампирах.
Роберт плеснул крыльями, ответил.
— А если это правда? — спросил папа. — Дважды такая удача не выпадает никому. Ты ведь после всю жизнь себя корить будешь. И правильно — такую возможность упускать нельзя.
Брат отрицательно качнул головой, что-то проговорил.
— Ты всеповелитель, сын, — твёрдо сказал папа. — И в первую очередь должен думать о благе тех, кто доверил тебе свою жизнь. И жизни своих детей. Они — твоя первая забота, а то, что скажет царица. Да и сестра тоже. А на то, что будут говорить разные полудурки, вообще плевать.
Роберт опустил голову. Папа сел рядом с ним на корточки, обнял.
— Беда мне с вами двумя. Но отступать нельзя, сын. Ни в коем случае нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135