Миденвен поверил, принялся торопливо перебирать рассыпанные на диване рецептурные свитки.
Теперь надо изыскать занятия для остальных.
— Риайнинг, вы ведь владеете искусством лечения иглоукалыванием?
Хелефайя кивнул.
— Тогда проведите для Джакомо сеанс, который укрепит точность и слаженность движений мелкой моторики. Работа ему предстоит ювелирная, одно неловкое движение всё погубит. Рижина, начинай выстраивать матрицы. Тлейга, позади дома есть маленький садик. Выбери там место, наиболее подходяще, чтобы сделать восьмиопорный «колодец стихий» и подготовь рабочую площадку. Но опоры для «колодца» не устанавливай, Джакомо понадобиться только стихийно активная точка как таковая. А мы с Элунэлем сбегаем в круглосуточный супермаркет за готовыми диетическими завтраками, скоро нам всем потребуется обильная, но очень деликатная трапеза.
Вампирка смерила меня цепким изучающим взглядом, но ничего не сказала, занялась матрицами. Тлейга убежала в сад. Миденвен нашёл нужный свиток и метнулся на кухню. Риайнинг достал из рюкзака коробочку с иглами, пузырёк со спиртом и ушёл к Джакомо. Мы с Элунэлем отправились за покупками.
* * *
Когда выходили из магазина, Элунэль сказал хмуро:
— Ты каждого пристроила к делу так, что у них не останется времени ни для сомнений, ни для страхов или ссор.
— По-твоему, я поступила неправильно?
— Вот именно, что правильно. Мудро.
— Тогда чем ты недоволен?
— Собой, — буркнул Элунэль.
— Это из-за того, что тебе наговорила Рижина?
— Не только. — Элунэль свернул в маленькое кафе возле супермаркета, сел за столик. Официант, ничего не спрашивая, принёс по чашечке кофе и пирожные.
— Хорса, — голос Элунэля стал глухим, едва заметно дрогнул, — Долерин был самым молодым правителем Хелефайриана за всю историю нашего народа. Он правил всего лишь год… Сведения о нём было приказано стереть из летописей, имя Долернина мы должны произносить только с добавкой «предатель». Но это всё ложь. Долерин был честнейшим и благороднейшим из хелефайев. И моим лучшим другом. Побратимом. — Элунэль немного помолчал и дальше заговорил по-русски: — Мы жили по соседству и дружили едва ли не с рождения. Я старше всего на год. А в двадцать пять Долерин стал всевладыкой. Он совсем этого не хотел, но Выбирающий Огонь показал именно на него. Так самый обычный парнишка из маленького провинциального городка оказался владыкой всего Хелефайриана. А я получил звание советника. В делах управленческих толку от меня никакого, но Долерин отчаянно нуждался в поддержке. Ему было очень страшно и одиноко… Но при этом отваги и чести у него оказалось больше, чем у нас всех, вместе взятых!
Элунэль замолчал, смотрел невидящим взглядом в чашку с остывшим кофе.
— Наш народ был сотворён первым, — сказал он. — Затем появились гномы, после них — гоблины. На этом Предрешатели хотели остановиться. Ведь у них уже было всё необходимое: мастеровщина, крестьянщина и… — тут Элунэль запнулся, — …личная гвардия. Но не только. Мы были ещё и спутниками. Украшали для наших Сотворителей мир, дарили им лучшие танцы и песни, помогали справиться с мелкими бытовыми делами, которые отвлекали их от дел высших. Мы стали самыми любимыми и ближайшими из их детей и учеников, потому что смогли доказать — мы достойны этой чести. Доказать своей преданностью, чистотой и бескорыстием служения, умением быть полезными Всесовершеннейшим так, как не мог никто в мире. Нас начали называть Дивным, Светозарным и Благословенным Народом не только стихийники, но и все остальные — маги, оборотни, человеки. Все, кто жил в те времена под защитой Великих Учителей. Но вскоре всё изменилось.
Элунэль подозвал официанта и потребовал горячего молока с мёдом. Официант удивился, но заказ выполнил. Элунэль тут же схватился за кружку. Мёд и молоко хелефайи обожают.
— Гоблины были первыми, — сказал Элунэль, — кто поднял бунт против Высочайших Всеправителей. Черномазые говорили, что, сотворив стихийников, Предрешатели не обрели права распоряжаться нашими судьбами. Что творец не властен над творением, точно так же, как родители не властны над детьми, потому что дети — не куклы, а люди. Твердили, что если даришь кому-то жизнь, то обязан уважать её свободу, а иначе незачем было приводить её в мир. Покушение на свободу дарованной тобой жизни становится подлостью, потому что у каждого людя от первого вздоха и до последнего есть право на самостоятельность и независимость, которое никто не может отнять. Что плоды земли принадлежат тем, кто их вырастил, а не тем, кто на это смотрел. Гоблины предали своих Учителей и Создателей.
Я хмыкнула.
— Хочешь обижайся, Элунэль, хочешь нет, но я думаю, что гоблины правы целиком и полностью. Их кто-нибудь поддержал?
— Я знал, что ты ответишь именно так, — сказал хелефайя. — А гоблинский бунт поддержали сначала гномы, затем человеки, а там и ранговики присоединились. Но заводилами были и оставались гоблины.
Он невесело усмехнулся.
— До того мы считались лучшими воинами в мире. Непобедимыми. Но справиться с объединёнными силами бунтовщиков не смогли. Подвели наших Учителей и Хранителей. Тогда они сотворили вампиров. Бунт был усмирён за неделю. А вампиры заняли место по правую сторону Солнечнолунного зала, главной церемониальной комнаты во дворце Всесовершеннейших. Хелефайям осталась левая. Все привилегии, которые наш народ заслуживал столетиями, вампиры получили сразу и даром, даже ещё до того, как усмирили тот бунт. Предрешатели с самого начала одарили кровохлёбов доверием большим, чем Перворождённых.
— А гарантом покорности и верности новой гвардии, — сказала я, — стала Жажда. Хелефайи же никакими узами связаны не были. После восстания перепуганные до усрачки диктаторы сочли, что самым надёжными слугами будут скованные Жаждой и «алым словом» вампиры. Но члены Девятки оказались непроходимо тупы. Никогда нельзя полагаться на тех, кого разделять твой путь побуждает не собственный выбор, а боль и страх. По-настоящему такие люди всегда будут стремиться только к одному — освободиться от уз и уничтожить тех, кто их наложил.
— Да, — кивнул Элунэль. — Всё так и было. Гоблины ещё несколько раз поднимали бунты. Человеки поддерживали их почти всегда, гномы, оборотни и маги — в половине случаев, а вампиры бунты усмиряли. Мы оказались не у дел. Как на телохранителей Всеблагие тоже больше полагались на вампиров, чем на нас. На войне мы сражались бок о бок с крылатыми и могли бы доказать Высочайшим, что, будучи в физическом плане не столь совершенными воинами, как кровохлёбы, в мужестве, отваге и смекалке ничуть им не уступаем. Но войны случались гораздо реже бунтов, а танцы, песни и благодать наших долин Всесовершеннейшим быстро надоедали, и взор их опять обращался к вампирам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Теперь надо изыскать занятия для остальных.
— Риайнинг, вы ведь владеете искусством лечения иглоукалыванием?
Хелефайя кивнул.
— Тогда проведите для Джакомо сеанс, который укрепит точность и слаженность движений мелкой моторики. Работа ему предстоит ювелирная, одно неловкое движение всё погубит. Рижина, начинай выстраивать матрицы. Тлейга, позади дома есть маленький садик. Выбери там место, наиболее подходяще, чтобы сделать восьмиопорный «колодец стихий» и подготовь рабочую площадку. Но опоры для «колодца» не устанавливай, Джакомо понадобиться только стихийно активная точка как таковая. А мы с Элунэлем сбегаем в круглосуточный супермаркет за готовыми диетическими завтраками, скоро нам всем потребуется обильная, но очень деликатная трапеза.
Вампирка смерила меня цепким изучающим взглядом, но ничего не сказала, занялась матрицами. Тлейга убежала в сад. Миденвен нашёл нужный свиток и метнулся на кухню. Риайнинг достал из рюкзака коробочку с иглами, пузырёк со спиртом и ушёл к Джакомо. Мы с Элунэлем отправились за покупками.
* * *
Когда выходили из магазина, Элунэль сказал хмуро:
— Ты каждого пристроила к делу так, что у них не останется времени ни для сомнений, ни для страхов или ссор.
— По-твоему, я поступила неправильно?
— Вот именно, что правильно. Мудро.
— Тогда чем ты недоволен?
— Собой, — буркнул Элунэль.
— Это из-за того, что тебе наговорила Рижина?
— Не только. — Элунэль свернул в маленькое кафе возле супермаркета, сел за столик. Официант, ничего не спрашивая, принёс по чашечке кофе и пирожные.
— Хорса, — голос Элунэля стал глухим, едва заметно дрогнул, — Долерин был самым молодым правителем Хелефайриана за всю историю нашего народа. Он правил всего лишь год… Сведения о нём было приказано стереть из летописей, имя Долернина мы должны произносить только с добавкой «предатель». Но это всё ложь. Долерин был честнейшим и благороднейшим из хелефайев. И моим лучшим другом. Побратимом. — Элунэль немного помолчал и дальше заговорил по-русски: — Мы жили по соседству и дружили едва ли не с рождения. Я старше всего на год. А в двадцать пять Долерин стал всевладыкой. Он совсем этого не хотел, но Выбирающий Огонь показал именно на него. Так самый обычный парнишка из маленького провинциального городка оказался владыкой всего Хелефайриана. А я получил звание советника. В делах управленческих толку от меня никакого, но Долерин отчаянно нуждался в поддержке. Ему было очень страшно и одиноко… Но при этом отваги и чести у него оказалось больше, чем у нас всех, вместе взятых!
Элунэль замолчал, смотрел невидящим взглядом в чашку с остывшим кофе.
— Наш народ был сотворён первым, — сказал он. — Затем появились гномы, после них — гоблины. На этом Предрешатели хотели остановиться. Ведь у них уже было всё необходимое: мастеровщина, крестьянщина и… — тут Элунэль запнулся, — …личная гвардия. Но не только. Мы были ещё и спутниками. Украшали для наших Сотворителей мир, дарили им лучшие танцы и песни, помогали справиться с мелкими бытовыми делами, которые отвлекали их от дел высших. Мы стали самыми любимыми и ближайшими из их детей и учеников, потому что смогли доказать — мы достойны этой чести. Доказать своей преданностью, чистотой и бескорыстием служения, умением быть полезными Всесовершеннейшим так, как не мог никто в мире. Нас начали называть Дивным, Светозарным и Благословенным Народом не только стихийники, но и все остальные — маги, оборотни, человеки. Все, кто жил в те времена под защитой Великих Учителей. Но вскоре всё изменилось.
Элунэль подозвал официанта и потребовал горячего молока с мёдом. Официант удивился, но заказ выполнил. Элунэль тут же схватился за кружку. Мёд и молоко хелефайи обожают.
— Гоблины были первыми, — сказал Элунэль, — кто поднял бунт против Высочайших Всеправителей. Черномазые говорили, что, сотворив стихийников, Предрешатели не обрели права распоряжаться нашими судьбами. Что творец не властен над творением, точно так же, как родители не властны над детьми, потому что дети — не куклы, а люди. Твердили, что если даришь кому-то жизнь, то обязан уважать её свободу, а иначе незачем было приводить её в мир. Покушение на свободу дарованной тобой жизни становится подлостью, потому что у каждого людя от первого вздоха и до последнего есть право на самостоятельность и независимость, которое никто не может отнять. Что плоды земли принадлежат тем, кто их вырастил, а не тем, кто на это смотрел. Гоблины предали своих Учителей и Создателей.
Я хмыкнула.
— Хочешь обижайся, Элунэль, хочешь нет, но я думаю, что гоблины правы целиком и полностью. Их кто-нибудь поддержал?
— Я знал, что ты ответишь именно так, — сказал хелефайя. — А гоблинский бунт поддержали сначала гномы, затем человеки, а там и ранговики присоединились. Но заводилами были и оставались гоблины.
Он невесело усмехнулся.
— До того мы считались лучшими воинами в мире. Непобедимыми. Но справиться с объединёнными силами бунтовщиков не смогли. Подвели наших Учителей и Хранителей. Тогда они сотворили вампиров. Бунт был усмирён за неделю. А вампиры заняли место по правую сторону Солнечнолунного зала, главной церемониальной комнаты во дворце Всесовершеннейших. Хелефайям осталась левая. Все привилегии, которые наш народ заслуживал столетиями, вампиры получили сразу и даром, даже ещё до того, как усмирили тот бунт. Предрешатели с самого начала одарили кровохлёбов доверием большим, чем Перворождённых.
— А гарантом покорности и верности новой гвардии, — сказала я, — стала Жажда. Хелефайи же никакими узами связаны не были. После восстания перепуганные до усрачки диктаторы сочли, что самым надёжными слугами будут скованные Жаждой и «алым словом» вампиры. Но члены Девятки оказались непроходимо тупы. Никогда нельзя полагаться на тех, кого разделять твой путь побуждает не собственный выбор, а боль и страх. По-настоящему такие люди всегда будут стремиться только к одному — освободиться от уз и уничтожить тех, кто их наложил.
— Да, — кивнул Элунэль. — Всё так и было. Гоблины ещё несколько раз поднимали бунты. Человеки поддерживали их почти всегда, гномы, оборотни и маги — в половине случаев, а вампиры бунты усмиряли. Мы оказались не у дел. Как на телохранителей Всеблагие тоже больше полагались на вампиров, чем на нас. На войне мы сражались бок о бок с крылатыми и могли бы доказать Высочайшим, что, будучи в физическом плане не столь совершенными воинами, как кровохлёбы, в мужестве, отваге и смекалке ничуть им не уступаем. Но войны случались гораздо реже бунтов, а танцы, песни и благодать наших долин Всесовершеннейшим быстро надоедали, и взор их опять обращался к вампирам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135