красивого. С карими глазами. Нет, синими. Карими. Синими. Он, словно
сумасшедший, не мог разобрать, какого цвета у него глаза. И какова форма
носа. И линия подбородка. С этой секунды сон превратился в кошмар.
Часть третья
РЕВОЛЮЦИЯ!
Глава 1
Два часа ночи. Главное здание "Башен Кокли" высилось подобно
гигантскому дереву из бетона и стали: основная часть башни была стволом, а
балконы и выступы, галереи со стеклянным полом были ветвями и листьями. На
верхних этажах мерцали россыпи огней. Подъезд и начинающийся за ним
вестибюль были залиты теплым оранжевым сиянием. Через лужайку медленно и
бесшумно, потушив фары, двигался, подобно ночной бабочке, черный аэромобиль.
В нем, словно в темной пещере, сидели водитель, телохранитель и Майк
Джоргова.
- Линия сигнализации прямо впереди, - сказал телохранитель.
- Проходы есть? - спросил водитель.
- Хмм... Нет. Сплошная ограда. Видимо, она окружает все здание.
Машина притормозила перед полосой кустарника и остановилась. Майк
перегнулся через спинку переднего сиденья и увидел зеленую преграду,
пульсирующую желтым от верхнего угла экрана к середине, а затем в
противоположный угол.
- Какой ширины? - спросил водитель.
- Девять, может быть, двенадцать футов.
- Стоит нам коснуться ее, как все охранники башни сбегутся сюда и
начнут палить в нас из вибропистолетов.
Водитель приблизился к воротам без ограды. Они стояли абсурдные и
невероятные. Однако путь к стеклянным дверям подъезда проходил через них.
- Там, у ворот, установлен звонок для посетителей, - сказал водитель. -
Майк, как вы смотрите на то, чтобы подойти и позвонить? Они должны
пропустить здешнего, особенно такую важную птицу, как Мелоун. Скажите им,
что забыли электронный пропуск и не можете открыть замок. Мы будем
неподалеку, в тех кустах слева от ворот.
Майк нащупал газовый пистолет, спрятанный в рукаве, в пристегнутой к
предплечью кожаной кобуре. Резкий взмах руки - и пистолет окажется у него в
ладони, готовый стрелять, нести разрушение. Майку еще не приходилось
стрелять по живым мишеням, но он видел на снимках жертвы таких выстрелов.
Пьер считал, что Майк должен знать о последствиях заранее - до настоящей
битвы, чтобы шок не замедлил его движений. На снимках были тела, лишенные
голов, головы, лишенные лиц, люди, вывернутые наизнанку. Даже ради Лизы,
даже ради спасения собственной жизни - все равно было ужасно убивать так. Но
он чувствовал, что сможет спустить курок, если должен будет сделать это.
Выбор был невелик: нажать и убить или НЕ нажать и БЫТЬ убитым.
Они вышли из аэромобиля и, пригибаясь, почти ползком, перебежали газон
по направлению к другой полосе кустарника. Там Майк выпрямился и подошел к
звонку - псевдодеревянному ящику высотой в половину человеческого роста,
снабженному белой пластмассовой кнопкой.
Динь-динь-динь.
В вестибюле зашевелились. Высокий мрачный мужчина в шинели подошел к
стеклянной двери и всмотрелся в ворота, пересекая взглядом сотню футов
разделяющего их пространства. Открыл дверь и лениво, одновременно и быстро
двинулся вперед.
- Забыл электронный ключ, - небрежно сказал Майк, когда мужчина подошел
к нему.
Плечи привратника напоминали две дубовые доски, между ними торчала не
менее мощная шея. Нос когда-то был сломан и теперь выступал под странным
углом к переносице.
- Мистер Мелоун? - спросил охранник, явно сомневаясь.
Майк напомнил себе, что должен действовать как Мелоун, а не как
Джоргова.
- А на кого я похож? На муниципального сторожа? - Сказано это было
саркастически.
- Но вы поднялись туда полчаса назад.
- И вышел снова.
- Я сидел в вестибюле, - сказал громила, почесывая лоб, - и не видел
вас.
- Вы не увидите собственную рожу в зеркале, если вас в него не ткнут. -
Майк представил себе это и подавил улыбку. - Откройте ворота!
С минуту привратник стоял неподвижно, потом достал из кармана
электронную ключ-карту и вставил ее в щель запора. Ворота разошлись -
единственный проход в линии сигнализации.
Водитель и телохранитель выскочили из кустов и бросились на служителя
Шоу.
- Хэй! - Тот попытался дотянуться ногой до ближайшей линии
сигнализации.
Неожиданно Майк понял, что газовый пистолет оказался у него в руке, а
палец лежит на холодном курке, спуская его. Пьер - хороший учитель. Майк не
потерял ни секунды на то, чтобы сделать выбор. Происходящее воспринималось
им как замедленное действие, но он знал, что двигается очень быстро. Это
была отрешенность от действия, которой научил его Пьер, возможность
воспринимать собственные движения словно бы от третьего лица - приходилось
даже пояснять самому себе, что именно ты только что сделал. Эта отдельность
мысли от действия была забытым искусством, крайне редко встречавшимся в
современном мире.
Медленное движение: его палец сгибается, медленно, медленно спускает
курок. Нога привратника судорожно скользит по воздуху ближе, еще ближе к
линии сигнализации. Пальцы Майка чувствуют легкое сопротивление, когда курок
оказывается вдавленным до упора. Затем из ствола вылетает пуля. Даже в том
отрешенном состоянии, в котором он находился, воспринимая все словно из
другого измерения, он увидел только промельк, только черточку в воздухе, то
ли взаправдашнюю, то ли нарисованную воображением. Он позволил курку
вернуться в прежнее положение и приготовился выстрелить снова. Пуля прошла
через шинель, через рубашку громилы и вошла в грудную клетку. Нога
остановилась, не дотянувшись до сигнализации, только судорожно дернула.
Охранник понял, что сейчас умрет. Он даже не успел испугаться, хотя страх и
успел дотянуться до него своими щупальцами. Мягкий страх, который усыпил
душу и теперь медленно поднимался на поверхность, искажая черты лица. Затем
из груди охранника выплеснулась кровь. Кровь и плоть. Алые сгустки испятнали
землю. Капли крови лениво кружились в воздухе, словно кусочки густого желе,
и опускались на нападающих, усеивая их лица алыми брызгами.
- Очень быстро, - сказал водитель аэромобиля, возвращая его к
действительности.
Тело убитого лежало на промерзшей земле, обескровленное лицо стало
белым, как рыбье брюхо.
- Идемте, - выдохнул Майк. Неожиданно получилось так, что контроль над
ситуацией оказался в его руках, теперь он был не ведомым, но лидером.
Возможно, так получилось потому, что теперь он вошел в дело - бесповоротно,
и пути назад не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40