Вы знаете, кто они такие? Знаете?
Чарли откашлялся, словно освобождаясь от охватившего его легкого смятения.
— Мне известно, кем вы их считаете, — сказал он.
— Дело не в том, что я считаю. Дело в том, что я знаю.
Бог сказал мне об этом. Мальчишка — Антихрист, а его мать — черная Мадонна.
Чарли не ожидал такой откровенности, будучи уверен, что она будет отрицать всякий интерес к Джою, как делала это, когда ее допрашивала полиция. Прямолинейность настораживала, но он пока не знал, как к этому отнестись.
— Я знаю, вы не записываете наш разговор, — сказала Грейс. — У нас имеются детекторы, которые обнаружили бы включенный магнитофон, и мне было бы известно об этом. Сейчас я могу быть откровенной с вами. Мальчишка пришел в мир, чтобы установить свое тысячелетнее царство.
— Но ведь он всего лишь ребенок, — сказал Чарли, — обыкновенный шестилетний ребенок.
— Нет, — сказала она, держа руки ладонями вверх, чтобы была видна сочившаяся из ран кровь. — Он гораздо хуже. И он должен умереть. Мы должны уничтожить его.
Такова воля божья.
— Вы действительно имеете в виду...
— Теперь, когда вам это известно, когда бог явил вам истину, вы не должны больше защищать их.
— Они мои клиенты, — сказал Чарли. — Я...
— Если вы будете упорствовать, бог проклянет вас, — с тревогой говорила старуха, убеждая их спасти свои души.
— Мы связаны обязательствами...
— Проклятье, неужели вы не понимаете? Вы будете гореть в аду. Вы лишаете себя последней надежды. Вы обрекаете себя на вечные страдания. Вы должны слушать и учиться.
Он заглянул в ее возбужденные глаза, в которых горела неистовая одержимость. К чувству жалости примешивалось чувство отвращения, и он не мог и не хотел вступать с ней в дискуссию. Он понял, что приходить сюда не имело смысла. С этой женщиной невозможно объясниться с позиций здравого смысла.
Теперь он боялся за Кристину и Джоя больше, чем прошлой ночью, когда один из соратников Грейс Спиви стрелял в них.
Она воздела вверх свои окровавленные ладони:
— Его знамение явлено вам, вам, чтобы вы убедились, что я истинный посланник божий. Вы видите? Вы верите теперь? Вы понимаете ?
— Вам не следовало делать этого, миссис Спиви. Вы зря теряете время, рассчитывая найти в нашем лице легковерных простаков.
По лицу ее пробежала тень, она вновь сжала кулаки.
— Если вы проделали это ржавым или грязным гвоздем, советую вам немедленно пойти к врачу и сделать прививку против столбняка. Это очень серьезно, — сказал Чарли.
— Вы потеряны для меня, — сказала она категорическим тоном и положила руки на стол.
— Я пришел, чтобы попытаться убедить вас, — сказал Чарли. — Теперь я вижу, что это невозможно. Поэтому мне остается только предупредить вас...
— Вы служите сатане. У вас был шанс...
— ..Если вы не отступитесь...
— ..и вы не воспользовались этим шансом...
— ..если вы не оставите семью Скавелло в покое...
— ..и теперь дорого заплатите за это!
— ..я буду копать под вас, несмотря ни на какой ад или всемирный потоп, пока вы не окажетесь на скамье подсудимых, а вашу Церковь не лишат положенных ей налоговых льгот, пока у вашей паствы не откроются глаза, пока не раздавлю вашу безумную секту. Я заявляю это со всей серьезностью. Я могу быть безжалостным и решительным не меньше вашего. Я уничтожу вас. Остановитесь, пока не поздно.
Она молча смотрела на него.
— Миссис Спиви, мы можем рассчитывать, что вы положите конец этому сумасшествию? — обратился к ней Генри.
Она не ответила. Лишь опустила глаза.
— Миссис Спиви?
Ответа не было.
— Довольно, Генри. Пойдем отсюда.
Когда они подошли к двери, она отворилась, и огромный детина, пригнув голову, чтобы не задеть за притолоку, вошел в комнату. За два метра ростом, лицо как из кошмарного сна, он казался не правдоподобным. "Такие бывают только в фильмах ужасов", — подумал Чарли. Он походил на Франкенштейна с накачанным телом Конана — героя Шварценеггера, — убогое детище плохого сценария и скудного бюджета. Гигант увидел слезы на глазах Грейс Спиви, и лицо его исказило выражение отчаяния и гнева, от которого кровь стыла в жилах. Он протянул руку, схватил Чарли за шиворот и едва не оторвал от пола.
Генри потянулся за пистолетом, но Чарли остановил его:
— Подожди, не надо, — считая, что ситуация хотя и была критической, еще не вышла из-под контроля.
— Что вы ей сделали? Что вы сделали? — спрашивал гигант.
— Ничего, — сказал Чарли, — мы...
— Отпусти их, Кайл, — сказала старуха. — Пусть идут.
Великан колебался. Глаза его, словно светящиеся глубоководные чудовища, взирали на Чарли с такой неумолимой яростью, от которой содрогнулся бы сам дьявол.
Наконец он отпустил Чарли и грузно зашагал к столу, за которым сидела женщина. Он заметил кровь на руках Грейс и снова повернулся к Чарли.
— Она сделала это сама, — объяснил тот, ретируясь к двери. Ему не нравились заискивающие интонации собственного голоса, но в этот момент было не до гордости.
Сейчас связываться с этим детиной было бы неразумно. — Мы и пальцем ее не тронули.
— Отпусти их, — повторила Грейс Спиви.
— Убирайтесь, живо, — произнес гигант низким угрожающим голосом.
Чарли и Генри поспешно ретировались.
Возле входной двери стояла та самая женщина с одутловатым лицом и глазами навыкате, она отворила дверь и, как только они оказались на крыльце, с грохотом захлопнула ее и закрыла на замок.
Чарли не стал прятаться под зонт, а, напротив, поднял голову, подставляя лицо дождю, чтобы смыть всю грязь, которая, как ему казалось, прилипла к нему в этом сумасшедшем доме.
— Да поможет нам бог, — сказал Генри.
Его голос дрожал от волнения.
Они вышли на улицу.
Потоки воды, пенясь, устремлялись к водостоку, образуя на перекрестке грязно-бурое озеро, по которому ветер гонял целую флотилию из мусора и щепок.
Чарли обернулся и посмотрел на дом, из которого только что вышел. Казалось очевидным, что царившие в нем грязь и разложение — это не просто упадок, а отражение нравов обитателей дома. В его представлении покрытые слоем грязи стекла, облетающая краска, просевшее крыльцо и потрескавшаяся штукатурка отражали не просто небрежение, но служили материальным воплощением человеческого безумия. В детстве он любил научно-популярную фантастику, время от времени читал ее и сейчас. и, может быть, поэтому вспомнил о законе энтропии, согласно которому Вселенная движется в одном направлении — к загниванию, упадку, разложению и хаосу. Создавалось впечатление, что Церковь Сумерек, пропагандируя откровенное безумие и хаос, увидела в энтропии высшее выражение божественной сущности.
Ему стало страшно.
Глава 31
После завтрака Кристина позвонила Вэл Гарднер и еще нескольким приятельницам и сообщила, что у них с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Чарли откашлялся, словно освобождаясь от охватившего его легкого смятения.
— Мне известно, кем вы их считаете, — сказал он.
— Дело не в том, что я считаю. Дело в том, что я знаю.
Бог сказал мне об этом. Мальчишка — Антихрист, а его мать — черная Мадонна.
Чарли не ожидал такой откровенности, будучи уверен, что она будет отрицать всякий интерес к Джою, как делала это, когда ее допрашивала полиция. Прямолинейность настораживала, но он пока не знал, как к этому отнестись.
— Я знаю, вы не записываете наш разговор, — сказала Грейс. — У нас имеются детекторы, которые обнаружили бы включенный магнитофон, и мне было бы известно об этом. Сейчас я могу быть откровенной с вами. Мальчишка пришел в мир, чтобы установить свое тысячелетнее царство.
— Но ведь он всего лишь ребенок, — сказал Чарли, — обыкновенный шестилетний ребенок.
— Нет, — сказала она, держа руки ладонями вверх, чтобы была видна сочившаяся из ран кровь. — Он гораздо хуже. И он должен умереть. Мы должны уничтожить его.
Такова воля божья.
— Вы действительно имеете в виду...
— Теперь, когда вам это известно, когда бог явил вам истину, вы не должны больше защищать их.
— Они мои клиенты, — сказал Чарли. — Я...
— Если вы будете упорствовать, бог проклянет вас, — с тревогой говорила старуха, убеждая их спасти свои души.
— Мы связаны обязательствами...
— Проклятье, неужели вы не понимаете? Вы будете гореть в аду. Вы лишаете себя последней надежды. Вы обрекаете себя на вечные страдания. Вы должны слушать и учиться.
Он заглянул в ее возбужденные глаза, в которых горела неистовая одержимость. К чувству жалости примешивалось чувство отвращения, и он не мог и не хотел вступать с ней в дискуссию. Он понял, что приходить сюда не имело смысла. С этой женщиной невозможно объясниться с позиций здравого смысла.
Теперь он боялся за Кристину и Джоя больше, чем прошлой ночью, когда один из соратников Грейс Спиви стрелял в них.
Она воздела вверх свои окровавленные ладони:
— Его знамение явлено вам, вам, чтобы вы убедились, что я истинный посланник божий. Вы видите? Вы верите теперь? Вы понимаете ?
— Вам не следовало делать этого, миссис Спиви. Вы зря теряете время, рассчитывая найти в нашем лице легковерных простаков.
По лицу ее пробежала тень, она вновь сжала кулаки.
— Если вы проделали это ржавым или грязным гвоздем, советую вам немедленно пойти к врачу и сделать прививку против столбняка. Это очень серьезно, — сказал Чарли.
— Вы потеряны для меня, — сказала она категорическим тоном и положила руки на стол.
— Я пришел, чтобы попытаться убедить вас, — сказал Чарли. — Теперь я вижу, что это невозможно. Поэтому мне остается только предупредить вас...
— Вы служите сатане. У вас был шанс...
— ..Если вы не отступитесь...
— ..и вы не воспользовались этим шансом...
— ..если вы не оставите семью Скавелло в покое...
— ..и теперь дорого заплатите за это!
— ..я буду копать под вас, несмотря ни на какой ад или всемирный потоп, пока вы не окажетесь на скамье подсудимых, а вашу Церковь не лишат положенных ей налоговых льгот, пока у вашей паствы не откроются глаза, пока не раздавлю вашу безумную секту. Я заявляю это со всей серьезностью. Я могу быть безжалостным и решительным не меньше вашего. Я уничтожу вас. Остановитесь, пока не поздно.
Она молча смотрела на него.
— Миссис Спиви, мы можем рассчитывать, что вы положите конец этому сумасшествию? — обратился к ней Генри.
Она не ответила. Лишь опустила глаза.
— Миссис Спиви?
Ответа не было.
— Довольно, Генри. Пойдем отсюда.
Когда они подошли к двери, она отворилась, и огромный детина, пригнув голову, чтобы не задеть за притолоку, вошел в комнату. За два метра ростом, лицо как из кошмарного сна, он казался не правдоподобным. "Такие бывают только в фильмах ужасов", — подумал Чарли. Он походил на Франкенштейна с накачанным телом Конана — героя Шварценеггера, — убогое детище плохого сценария и скудного бюджета. Гигант увидел слезы на глазах Грейс Спиви, и лицо его исказило выражение отчаяния и гнева, от которого кровь стыла в жилах. Он протянул руку, схватил Чарли за шиворот и едва не оторвал от пола.
Генри потянулся за пистолетом, но Чарли остановил его:
— Подожди, не надо, — считая, что ситуация хотя и была критической, еще не вышла из-под контроля.
— Что вы ей сделали? Что вы сделали? — спрашивал гигант.
— Ничего, — сказал Чарли, — мы...
— Отпусти их, Кайл, — сказала старуха. — Пусть идут.
Великан колебался. Глаза его, словно светящиеся глубоководные чудовища, взирали на Чарли с такой неумолимой яростью, от которой содрогнулся бы сам дьявол.
Наконец он отпустил Чарли и грузно зашагал к столу, за которым сидела женщина. Он заметил кровь на руках Грейс и снова повернулся к Чарли.
— Она сделала это сама, — объяснил тот, ретируясь к двери. Ему не нравились заискивающие интонации собственного голоса, но в этот момент было не до гордости.
Сейчас связываться с этим детиной было бы неразумно. — Мы и пальцем ее не тронули.
— Отпусти их, — повторила Грейс Спиви.
— Убирайтесь, живо, — произнес гигант низким угрожающим голосом.
Чарли и Генри поспешно ретировались.
Возле входной двери стояла та самая женщина с одутловатым лицом и глазами навыкате, она отворила дверь и, как только они оказались на крыльце, с грохотом захлопнула ее и закрыла на замок.
Чарли не стал прятаться под зонт, а, напротив, поднял голову, подставляя лицо дождю, чтобы смыть всю грязь, которая, как ему казалось, прилипла к нему в этом сумасшедшем доме.
— Да поможет нам бог, — сказал Генри.
Его голос дрожал от волнения.
Они вышли на улицу.
Потоки воды, пенясь, устремлялись к водостоку, образуя на перекрестке грязно-бурое озеро, по которому ветер гонял целую флотилию из мусора и щепок.
Чарли обернулся и посмотрел на дом, из которого только что вышел. Казалось очевидным, что царившие в нем грязь и разложение — это не просто упадок, а отражение нравов обитателей дома. В его представлении покрытые слоем грязи стекла, облетающая краска, просевшее крыльцо и потрескавшаяся штукатурка отражали не просто небрежение, но служили материальным воплощением человеческого безумия. В детстве он любил научно-популярную фантастику, время от времени читал ее и сейчас. и, может быть, поэтому вспомнил о законе энтропии, согласно которому Вселенная движется в одном направлении — к загниванию, упадку, разложению и хаосу. Создавалось впечатление, что Церковь Сумерек, пропагандируя откровенное безумие и хаос, увидела в энтропии высшее выражение божественной сущности.
Ему стало страшно.
Глава 31
После завтрака Кристина позвонила Вэл Гарднер и еще нескольким приятельницам и сообщила, что у них с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115