Барлоу терпеливо ждал.
Мать Грейс воздела руки, пытаясь обнять пустое пространство перед собой, в свете пламени вспыхнули перстни. Затем руки упали, беспокойно, точно умирающие птицы, дернулись и застыли на коленях.
Наконец слабым, дрожащим, как струна, голосом, в котором с трудом угадывался ее собственный, она вымолвила:
— Убейте его.
— Кого? — спросил Барлоу.
— Мальчишку.
Одиннадцать апостолов вздрогнули, обменялись многозначительными взглядами, и от движения их свечей тени заколыхались и стали перемещаться по комнате.
— Джоя Скавелло? — спросил Барлоу.
— Да. Убейте его, — откуда-то издалека прозвучал голос Матери Грейс. — Немедленно.
По непостижимым ни для Барлоу, ни для самой Матери Грейс причинам он был единственным человеком, с которым она могла сообщаться, находясь в состоянии транса. Если к ней обращались другие, она просто не слышала их. Она была единственным медиумом между ними и миром духов, единственным посредником, получавшим откровения с того света; но только благодаря осторожности и терпению Барлоу, задававшего ей вопросы, эти откровения обретали ясную и законченную форму. Выполнение им именно этой миссии, его драгоценный дар, более чем что-либо другое, заставило его поверить, что он принадлежит к числу божьих избранников, как утверждала Мать Грейс.
— Убейте его.., убейте, — тихо бубнила она надтреснутым голосом.
— Вы уверены, что это тот самый мальчишка? — спрашивал Барлоу.
— Да.
— Это точно?
— Да.
— Как нам убить его?
Теперь лицо ее осунулось. На обычно гладкой коже появились морщины. Она была бледна, тело обмякло и стало похоже на мокрую скомканную тряпку.
— Как нам уничтожить его? — повторил вопрос Барлоу.
Ее рот был широко открыт, в горле хрипло клекотало, в уголке рта собралась слюна и медленно скатилась по подбородку.
— Преподобная Грейс! — взывал Барлоу.
Ее голос звучал слабее прежнего:
— Убейте его.., любым способом.
— Застрелить? Зарезать? Сжечь?
— Как угодно.., на ваш выбор.., только действуйте скорее.
— Как скоро?
— Время уходит. День ото дня.., он могущественнее... и неуязвимее.
— Убив его, должны ли мы совершить какой-нибудь ритуал? — вопрошал Барлоу.
— Только одно.., когда он будет мертв.., его сердце...
— Что? Что сердце?
— Надо вырвать, — сказала она голосом, в котором вдруг вновь появились металлические нотки.
— И что потом?
— Оно будет черным.
— Его сердце будет черным?
— Как уголь, и гнилым. И вы увидите...
Она приподнялась в своем кресле. По лицу катился пот. Капли испарины выступили на верхней губе. Мертвенно-белые руки дрожали на коленях, словно опаленные крылья ночной бабочки. Краски вернулись на лицо, но глаза оставались закрытыми. Слюна изо рта уже не текла, но еще блестела на подбородке.
— Что мы увидим, когда вырвем его сердце? — спросил Барлоу.
— Червей, — в голосе слышалось отвращение.
— В его сердце?
— Да. И копошащихся навозных жуков.
Апостолы о чем-то тихо переговаривались. Но это не имело значения. Теперь ничто не могло вывести ее из транса: она погрузилась в него целиком, растворилась в мире охвативших ее видений.
Подавшись вперед, упершись руками в свои жирные ляжки, Барлоу спрашивал дальше:
— Что нам надлежит делать после того, как мы вырвем его сердце?
Грейс с такой яростью принялась кусать губы, что, казалось, на них вот-вот выступит кровь. Она вздернула руки и стала перебирать ими в воздухе, словно ткала свой ответ из эфира.
Затем произнесла:
— Погрузите сердце в...
— Куда?
— В сосуд со святой водой.
— Из церкви?
— Да. Вода останется холодной.., а сердце.., будет кипеть, превратится в черный пар.., и улетучится.
— И тогда мы будем знать наверняка, что он мертв?
— Да. Мертв. Навеки мертв. Ему уже не вернуться в новом воплощении.
— Значит, у нас есть надежда? — спросил Барлоу, боясь в это поверить.
— Да, — глухо отозвалась она. — Надежда.
— Благодарение Господу, — сказал Барлоу.
— Благодарение Господу, — вторили апостолы.
Мать Грейс открыла глаза. Широко зевнула, часто заморгала и растерянно посмотрела вокруг:
— Где я? Что со мной? Меня знобит. Неужели я прозевала шестичасовые новости? Я не могу пропускать шестичасовые новости. Мне надо знать, что задумывают слуги Люцифера.
— Еще нет и двенадцати, — сказал ей Барлоу. — Шестичасовые новости еще очень не скоро.
Она уставилась на него осоловевшим, бессмысленным взглядом, которым всегда бывало отмечено возвращение из состояния глубокого транса.
— Кто ты? Я тебя знаю? Мне кажется, я не встречала тебя прежде.
— Преподобная Грейс, я — Кайл.
— Кайл? — она будто впервые слышала это имя. В глазах мелькнуло подозрение.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Успокойтесь и подумайте. У вас было пророческое видение. Вы сейчас все вспомните. Все вернется.
Он протянул к ней огромные огрубелые руки. Иногда, когда она приходила в себя после транса, ее охватывал такой страх и растерянность, что ей было необходимо дружеское участие. Обычно, взяв его за руки, она черпала силы из его гигантских энергетических резервуаров, и сознание возвращалось, будто ее подключали к огромному аккумулятору.
Но сегодня она отпрянула от него и нахмурилась. Вытерла влажный от слюны подбородок и озадаченно оглядела апостолов.
— Боже, как я хочу пить, — сказала она.
Один из них побежал за водой.
А она обратилась к Кайлу:
— Чего вы хотите? Зачем привели меня сюда?
— Сейчас вы все вспомните, — терпеливо увещевал ее Барлоу с ободряющей улыбкой.
— Мне не нравится это место, — произнесла она слабым, жалобным голосом.
— Это ваша церковь.
— Церковь?
— Вернее, подвал вашей церкви.
— Здесь так темно, — скулила она.
— Вы здесь в безопасности.
Она надула губы, как ребенок, и зыркнула на него исподлобья:
— Я не люблю темноты. Мне становится страшно. — Поежилась, обхватив руками плечи. — Зачем вы затащили меня в эту темень?
Кто-то встал и включил свет.
Свечи задули.
— Церковь? — повторила она, глядя на обитые филенкой подвальные стены и проходящие под потолком балки.
Мучительно пыталась разобраться в происходящем, но все еще не могла взять в толк, что с ней и куда она попала.
Барлоу ничем не мог помочь. Порой ей требовалось минут десять, чтобы сбросить с себя оцепенение, неизменно наступавшее после путешествия в мир духов.
Она встала.
Барлоу вскочил следом, и его огромная фигура нависла над ней.
— Мне надо по нужде. Очень надо. — Лицо скривилось в гримасе, и она схватилась рукой за живот. — Где здесь можно сходить? Мне надо в туалет.
Барлоу кивнул Эдне Ванофф, невысокой полной женщине, которая состояла членом тайного синедриона, и та повела Мать Грейс в туалет, расположенный в дальнем конце подвала. Старуха нетвердо ступала, и Эдне приходилось поддерживать ее, а та в недоумении озиралась по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115