«Автобус на Эверест»:
Автобус на Эверест
Быть богатым человеком в России до революции было престижно, при советской власти — нескромно, в наше время — нерадостно. Богатый человек не может позволить себе совершать простые человеческие поступки, как-то: кататься с горки в рождество в городском парке с девушкой, пить пиво в двенадцать часов ночи в метро с друзьями и попадать в КПЗ из-за отсутствие штампа в паспорте. Богатый человек скован по рукам и ногам моралью высшего света, деньгами и своей службой безопасности.
Анатолий Ефимович Уголь был очень богатым и, вследствие этого, весьма и весьма закомплексованным человеком. У него было все. Перечислять это все довольно утомительно, достаточно сказать, что при Борисе Николаевиче господин Уголь на посту вице-премьера занимался приватизацией.
Пятнадцать лет Анатолий Ефимович вкалывал как каторжный. Он продавал и покупал, получал и раздавал, бил, давил, крушил и мочил конкурентов в местах общего пользования. И все ради кого? Конечно же, ради ее, Маши. Точнее Марии Львовны, своей любимой женушки, уже третий десяток лет стоящей на страже супружеской верности.
— Черт бы ее побрал, — Анатолий Ефимович поморщился и, подобрав поля бобровой шубы, сел на заднее сиденье автомобиля. — Саша, гони в Белый Дом.
Начальник службы безопасности Александр Глотов кивнул и нажал на газ. После очередного покушения ему и только ему Уголь доверял управление своим бронированным «Линкольном».Два джипа сопровождения, разгребая январский снег, словно приклеенные тащились сзади по пустынному коттеджному поселку.
— Что за жизнь. Ни вздохнуть, ни... — Анатолий Ефимович удержался от грубого слова, так как всю жизнь и сам не ругался и терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним мог позволить себе матюгаться. — Без охраны скоро уже и нужду не справишь. Бросить бы все и уехать в какую-нибудь Ивановку!
— Анатолий Ефимович, — Глотов чуть повернул голову, — Вы только скажите. Баня, девочки — все чин-чинарем. Полная релаксация — гарантирую.
— Ты что, Саша. Сейчас в каждой бане по несколько видеокамер спрятано. Только и ждут, сволочи, чтобы я прокололся. — Уголь поежился. Мария Львовна незримо присутствовала рядом и сковывала все его естественные мужские желания.
— Нет, если хотите, я такой вариант найду, что ни одна собака не узнает. Только нельзя никого посвящать и охрану с собой тащить. Так сказать, инкогнито.
Уголь задумался. Мысль об измене Маше его пугала. С, другой стороны, все, абсолютно все люди его круга обзавелись новыми женщинами в разном статусе. Что ж, рано или поздно это должно случится.
— Ну и что у тебя за вариант?
— Дом в деревне в ста километрах от Москвы. Десять лет назад купил его и никому, абсолютно никому, даже своей Люське не рассказывал про него. Так сказать на всякий случай. Все удобства, дом на окраине, только по-тихому надо. Если желаете — устрою по высшему уровню. А Марии Львовне, скажем, что в Давос улетели на форум, или куда подальше.
— Лучше, в Чили, на саммит. Только, Саша, мне одному как-то в твоей деревне делать нечего.
— Понял, только скажите — кто, и я все устрою. Впрочем, я и сам догадываюсь.
— Вот стервец, — Анатолию Ефимовичу очень нравилась Ирочка из его секретариата. Эти съедобные губки и стервозные с поволокой глазки... — Когда?
— В любое время. Поживете у меня пару дней, в баньке попаритесь, все как рукой снимет. А я на другом конце деревни устроюсь у товарища, рыбки половлю. Страсть как люблю зимнюю рыбалку. И вам мешать не буду, и под рукой все время.

***
На подготовку всей операции ушла неделя. В Чили улетел человек, как две капли воды похожий на Анатолия Ефимовича. Встречу его в аэропорту показали по программе «Время». Мария Львовна была нейтрализована.
Ирочка прелестно и немного излишне громко смеялась над анекдотами, которые Глотов травил всю дорогу. Черный джип «Мерседес» увозил Анатолия Ефимовича и его пассию навстречу... Уголь облизнулся и положил руку на колено Ирочки. Та засмеялась еще громче. Жизнь потихоньку налаживалась.
Приехали затемно. В небольшом, но уютном доме горел камин. Висевшие на стенах и лежащие на полу шкуры волков, медведей и рысей выдавали охотничьи пристрастия хозяина. Напротив обеденного стола, сервированного по высшему разряду, была прибита огромная голова лося с шикарными рогами. Лось печально взирал на гостей, которые, впрочем, не обращали на него никакого внимания.
— Вот Анатолий Ефимович, располагайтесь. Баня готова, припасов — море, спальня наверху. Я на связи. Если что — сразу звоните.
— Ладно, Саша, езжай. Спасибо за все.
— Спасибо потом скажите. Ох, горячая девочка чувствую!
— Давай, давай, проваливай. Без тебя разберемся.
Сашка сел в джип и, мурлыкая, — Тореодор, смелее в бой, — уехал на другой конец деревни.
« Вот это жизнь! Без прислуги, без охраны, без жены, детей, внуков, надоевших партнеров по бизнесу и звонков президента. Только я и она. — Уголь даже поежился. — Кайф»!
— Анатолий Ефимович, прошу к столу, — Ирочка уже переоделась и устроилась в высоком кожаном кресле прямо под головой лося. Она, современная рациональная женщина, прекрасно понимала, какой человек ее выбрал, и собиралась набрать максимум дивидендов после этой поездки.
— Не надо, не надо называть меня так официально!
— А как, Анатолий Ефимович. Вы только скажите.
— Ежик, или можно зайчик. Ирочка поперхнулась коктейлем и долго откашливалась. Затем вызывающе улыбнулась и подмигнула: — Пойдем лучше в баню, зайчик — попрыгайчик.
У Анатолия Ефимовича сладко заныло там, где давно уже ничего не отзывалось. Баня была во дворе. Настоящая русская баня, с небольшим бассейном, парилкой, обделанной липой, дубовыми вениками и холодильником, заполненным под завязку. Словом, в бане было все необходимое для культурного, эротического отдыха, кроме одной маленькой детали. Ирочка сразу заметила:
— Ой, ежик, баня-то не закрывается.
И точно, на дверях не было никакого запора. Видно, Глотов не придал этому значения, а зря. Деревня незнакомая, мало ли что.
— Сейчас я Сашку вызову, он быстро все сделает.
— Зайчик, зачем нам третий. Ты же мужчина, придумай что-нибудь.
Уголь выругался про себя. Кайф потихоньку улетучивался. Ирочка проскользнула в предбанник:
— Милый, я жду тебя! — из динамиков полился Джо Дассен, создавая нужную атмосферу.
Анатолий Ефимович провозился где-то полчаса. Нашел кусок проволоки, несколько гвоздей, сделал изделия, которое он гордо про себя назвал — крючок. Впервые за последние пятнадцать лет Уголь что-то сделал своими руками.
— Днем висит, а ночью в норку попадает, — почему-то вспомнил старую пословицу Анатолий Ефимович.
— Зайчик, ну где же ты? — Ирочка в парилке уже вся истомилась в ожидании.
1 2 3