– Вы так неестественно душите свою Дездемону, что, ей-богу, – жить не хочется!
Иному артисту, чтобы вызвать овацию, достаточно только покинуть сцену.
Если этот режиссер «умрёт в актёре», актёру не жить.
По лицу вахтера театра было видно, что за свою долгую жизнь в искусстве он пережил не одну трагедию.
Что общего между театром и тюрьмой? – ни там, ни тут не знаешь, с кем будешь сидеть!
– И ты уснул на этой пьесе!? Счастливец!..
Комедия обещала быть смешной, но слова своего не сдержала.
Должен ли актёр, получивший квартиру от театра, продолжать жить на сцене?
«Не верю!» – сказал Станиславский. «Не вижу!» – сказал Немирович-Данченко. А ведь так они проработали вместе всю жизнь!
Приказ по театру: Объявить выговор исполнителю роли Гамлета, прочитавшего вместо монолога «Быть или не быть…» монолог «А судьи кто?»
Думающий актёр: выйдя на сцену, он сразу же начинает думать, что играет.
Проходя мимо сидящего в ложе автора, актёры восклицали: «Обреченные на смех приветствуют тебя!»
– Условность театра, – сказал режиссер, – я понимаю так: то, что мы показываем на сцене, лишь условно можно назвать жизнью.
Если первое действие слабое, это не значит, что два последующих будут лучше.
Настоящий артист везде артист, даже на сцене.
– Зажгите свет в зале! – закричал зритель. – Мне страшно одному!
Афоризмы эпохи дури и натиска
Идеи живут, пока за них умирают.
Правда все равно всплывет, но это не значит, что её надо топить.
Ложь тем опаснее, чем правдивее.
Все, кто оказался на голову выше тирана, поплатился ею.
«Да здравствует свобода!»– кричали рабы, радостно плывя вольным стилем.
– Сегодня люди смелее поднимают головы, – признался палач. – С ними стало просто приятно работать!
Мы все находимся за чертой бедности – только по разные её стороны.
Чтобы говорить от лица народа, собственное иметь необязательно.
– Хлеба! – умоляли гладиаторы.
– Зрелищ! – ревела толпа.
Политика кнута состояла в том, чтобы заставить съесть чёрствый пряник.
Смельчак: наотрез отказался ползать у повелителя в ногах – предпочитал лизать тирану руки.
И из бронзы можно отлить дубовую фигуру.
Частая смена фасада расшатывает фундамент.
Заблудился, отстав от тех, кого вел за собой.
– На баррикаду! На баррикаду! – призывал он, перебегая с одной её стороны на другую.
Когда вина сильных мира сего обнаруживается, они великодушно делят её между слабыми.
Я знаю: мы сегодня живем пока ещё плохо, но верю – завтра мы будем жить ещё лучше!
Истину – в закрома государства!
Один за всех, все – за…
Тех, кто не шел на поводу, тащили на аркане.
Хорошо народу, во главе которого стоит светлая личность: с такой легче блуждать в потемках!..
Может ли большинство считаться демократическим, если оно – подавляющее?
Какой же прекрасной будет лет через триста жизнь людей на других планетах!
Пора, наконец, прекратить разговоры о тюрьмах и лагерях: для многих из нас они давно уже стали общим местом.
Воздух свободы вызывает у рабов удушье.
Ничто так не способствует развитию демократии, как её отсутствие.
Поцелуй Иуды – пропуск на Голгофу.
Спросили у диктатора, есть ли у него враги. «Среди живых – ни одного», – был ответ.
Нельзя поставить на колени народ, привыкший ползать.
В доме повешенного только и разговоров, что о веревке – для палача.
– А не начать ли снова охоту на ведьм?
– Так ведь их всех давно извели!
– Не беда: была б охота – ведьмы появятся…
Конечно, вы спросите, о чем же так мечтают люди с кляпом во рту? – Поболтать о свободе слова.
Так и не довелось мне поплясать под чужую дудку: все что-то не устраивало – то музыка, то инструмент, то исполнитель…
Признание вины облегчает участь невиновного.
Они несли транспаранты: «Прошли времена, когда нас можно было купить за тридцать серебреников!»
… И тогда неверующие появились среди самих атеистов…
С кляпом во рту не поговоришь. Зато как думается!
Чтобы ценить свое настоящее, надо хорошо представлять себе будущее.
Молчание народа – золото тирана.
Стоит только завестись пророку в своем отечестве, как его тотчас лишают гражданства.
При обыске у него не нашли ничего компрометирующего, кроме интеллекта.
Чтобы оружие не ржавело, им приходится время от времени бряцать.
Избиение младенцев, глаголивших истину…
Когда запрещают думать, в голову лезут разные мысли…
Опасайтесь единицы, за которой стоят миллионы нулей.
Не все так плохо, как кажется, – многое гораздо хуже.
Когда видишь, как они бросают в костер книги, понимаешь: у этих и рукописи будут гореть.
Регресс гордо называл себя духовной оппозицией прогресса.
Последнее преимущество раба – его нельзя лишить свободы.
Били во все колокола: заглушали всеобщее молчание.
Да здравствует наше Настоящее – будущее всего человечества!
Если у человека есть свобода выбора, он выбирает свободу.
Современная Фемида: на глазах – повязка, в ушах – вата, во рту – кляп.
Я знаю, почему евреи сохраняют чувство юмора до глубокой старости: им всю жизнь не до смеха.
Всё, как у людей
– Ты так красиво паришь в небе! – восхищались орлом.
– Хочется понравиться жертве, – скромно признался тот.
Лев остается львом, даже если он глуп, как осёл.
– Жить в болоте и быть свободным от болота нельзя, – убеждала лягушка.
– В этой жизни главное – уметь вилять, – поучала собака, – лаем ничего не добьёшься.
Сдирая шкуру с овцы, волк продолжал её уверять, что она будет жить. Если захочет.
– Эх, всё течет, всё меняется! – философствовал крот, роя землю носом, как это делали его предки много веков назад.
– И когда только мой успевает, – жаловалась зайчиха: – сегодня уходил из дома – был как огурчик, через пять минут вернулся – уже косой!
Творческая солидарность: узнав, что курица отказывается нести яйца, петух перестал кукарекать.
Неужели надо быть собакой, чтобы стать другом человека?
– Жизнь у нас на болоте суровая, – рассказывала лягушка: – тех, кто отказывается квакать – сразу засасывает!
Берегитесь, овцы! У волков снова в моде овечьи шкуры…
«Одна паршивая овца не должна портить всё стадо!» – говорили волки, таская одну овцу за другой.
…А может, все же стоило заглотить наживку, чтобы она не досталась другому?
И зачем только рыба плавает там, где её ловят!
Щуке пришлось проглотить плотвичку: та никак не хотела заключать договор о ненападении.
– Ну и жизнь пошла! – сокрушался верблюд. – Кому ни откроешь душу, каждый норовит туда плюнуть.
Если осёл уверен, что он идёт, его трудно сдвинуть с места.
Большой стаж дрессировщика – заслуга хищников.
– Что нас всех губит, – говорил волк зайцу, – так это наша серость!
Кто знает? – может, динозавры и не вымерли бы, научись они менять цвета, как хамелеоны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10