— Как мы договорились, дадут несколько выстрелов в воздух, толпа бросится бежать, и бандиты схватят красных. Назначено это на девять утра. Тогда же начнутся скачки мулов и парад повозок, все дети будут там. Место это в два раза больше футбольного поля. В одном конце происходят все зрелища, а в другом — политический митинг. Те люди, которые собираются развлекаться, даже не будут знать, что делается на другом конце. Успокоился?
— Нет, не успокоился, — ответил Локателли, — потому что в подобных операциях часто все бывает совсем не так, как задумано. Слишком много мне довелось видеть типичных военных накладок. Я успокоюсь только тогда, когда все будет позади.
— Тут никакой накладки не случится, потому что разработала эту операцию голова совсем не военная. Десять минут — вот и все, что требуется для нашей маленькой операции, а потом мы можем ехать домой.
— Хотелось бы верить этому, — отозвался Локателли. — Ох, как бы хотелось!
* * *
Спали они плохо. Из тьмы доносились смех, грубые шутки и звуки шарманки, эхом разносившиеся по глухим улочкам. За завтраком Локателли попробовал козьей сыворотки с хлебом и отодвинул от себя миску.
— А где Марко? — спросил он.
— На крыше с биноклем, — ответил Брэдли. Для такого дня он был удивительно спокоен.
— Куда, по-твоему, понеслась вдруг вся полиция?
— Могу сказать: в Фермагосту. Там сегодня утром было совершено нападение на бараки карабинеров.
— Далеко это отсюда?
— Нет, но на сегодня они уже вышли из строя. Чтобы не нарваться на засаду, им придется идти туда пешком.
— Какое совпадение!
— Я бы этого не сказал, — отозвался Брэдли. Он позволил себе улыбнуться всезнающей самодовольной улыбкой, но тотчас же осторожным взглядом окинул маленькую голую комнату, убранную бедно, но со вкусом. В дальнем углу двое крестьян в толстой праздничной одежде молча ели кукурузную кашу. Над подношением из восковых хризантем мадонна, прижимая к груди обезьяноподобного младенца, безучастно взирала на происходящее. — Все будет прекрасно, — заверил он. — Политиканы полчаса назад ушли вместе с оркестром, но на площади осталось еще человек пятьсот — шестьсот.
— Митинг собрал больше народу, чем я думал, — сказал Локателли и опять почесался. Нервный зуд перекинулся на горло.
— Марко считает, что из Мьеры придет около тысячи человек. А с Другой стороны перевала, наверное, раза в два больше.
— Слишком много народу. Что-нибудь обязательно пойдет не так.
— Почему обязательно? Вовсе нет.
— Начнется стрельба. Ты сам сказал, что выстрелы должны обратить толпу в бегство. Собьют с ног детей и помчатся по ним. Многие погибнут в панике.
— Надеюсь, этого не случится, — сказал Брэдли.
— От твоей надежды мало проку.
— Разумеется, несчастные случаи не исключены. Мы должны быть готовы к тому, что несколько человек пострадают. Но на это стоит пойти ради положительных результатов операции. Нацисты обращали в паническое бегство толпы на дорогах Франции. После этого в сражениях уже не было необходимости. Народ надо отпугнуть от красных. Подобная акция может приостановить политическую борьбу на этом острове на целое десятилетие.
— Террор — плохой помощник, — возразил Локателли.
— К сожалению, хороший.
— Нужно убеждать людей, а не терроризировать. Если эта операция превратится в бойню, положение станет в сто раз хуже.
— Десяток переломанных костей — это еще не бойня, — сказал Брэдли. — Не будем утрачивать чувство перспективы.
Последняя в процессе шарманка на запряженной осликом тележке заиграла старую популярную мелодию «Mamma sono tanto felice». Локателли почувствовал, что на глазах у него выступили слезы. Он был растроган.
— Есть ли на свете такой народ, который все эти годы продолжал бы распевать серенады своим матерям?
— В прошлом месяце они единодушно проголосовали за красного на предварительных выборах, — сказал Брэдли.
Он положил ложку на стол и примирительно улыбнулся. Когда-то Локателли вызывал у него чувство восхищения, ибо был способен попирать все законы, пренебрегая последствиями. Но постепенно вместе с физическими силами ушло и мужество. Теперь каждую проблему он рассматривал с двух сторон, и к исходу операции им овладевала жалость, вызванная частично слабостью, а частично нервным истощением. В этот раз было бы куда разумнее обойтись без него. На следующей встрече с генералом Брэдли попробует как можно деликатнее затронуть вопрос о замене.
— Уж не собираешься ли ты выйти из игры, Джон? — тихо спросил он. — Выйти из игры и оставить меня одного?
* * *
Через час городок был пуст. Локателли подошел к окну, надеясь еще раз услышать слабый напев шарманки, но до него донеслось только воробьиное чириканье. Поросшие рядами рыжих кустов горы окружали Мьеру, но даже в бинокль Брэдли не заметил на склонах никакого движения.
Подъехала машина с Марко за рулем, и Локателли первым сошел вниз.
— Ты что-то притих. Perche stai zitto? Тебя что-нибудь тревожит?
— Нет, мистер Локателли.
— Думаешь, все будет в порядке?
— Все будет в порядке.
— Они все там?
— Большинство. Митинг уже начался.
— А наши друзья?
— Готовы к действию. Вчера вечером я разговаривал с их человеком.
— Думаешь, на них можно положиться?
На гладком, ничего не выражающем лице деревенского жениха промелькнула ехидная усмешка:
— Это — бедные глупые люди, мистер Локателли, но приказ они обязаны выполнить.
Стуча каблуками, спустился по лестнице Брэдли. Глаза его блестели, лицо было напряженным от возбуждения. Радостное предчувствие бурлило в крови, убеждая, что эта операция будет большим козырем в его карьере. Он улыбнулся Локателли и, обняв Марко за плечи, легонько хлопнул по спине.
— Сколько времени нам требуется, чтобы добраться до места, а, Марко?
— Десять минут. Может, и меньше, если дорога свободна.
— Да что ты говоришь? Тогда лучше приехать раньше, чем опоздать на представление.
Брэдли сел за руль «фиата», и они тронулись в путь. Проехав пять миль по извилистой, разбитой и пыльной дороге, они почти добрались до перевала. Но тут им пришлось сбавить скорость — крестьяне, шедшие целыми семьями, с овцами и ослами, занимали всю дорогу. Марко наклонился и тронул Брэдли за рукав.
— Если хотите все видеть, остановитесь здесь.
Брэдли съехал с дороги и выключил мотор. Они вылезли из машины, поднялись по склону и огляделись. В двух милях от них вздымалась к небу уродливая вершина горы Пиццута, на которой в засаде сидел основной отряд бандитов. А за перевалом туманился похожий на пирамиду пик Кумета, где набранные в помощь пастухи под дулом бандитских винтовок готовились напасть на толпу крестьян с тыла. Колло лежал между этих двух гор, среди огромных валунов, занесенных туда еще в доисторические времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Нет, не успокоился, — ответил Локателли, — потому что в подобных операциях часто все бывает совсем не так, как задумано. Слишком много мне довелось видеть типичных военных накладок. Я успокоюсь только тогда, когда все будет позади.
— Тут никакой накладки не случится, потому что разработала эту операцию голова совсем не военная. Десять минут — вот и все, что требуется для нашей маленькой операции, а потом мы можем ехать домой.
— Хотелось бы верить этому, — отозвался Локателли. — Ох, как бы хотелось!
* * *
Спали они плохо. Из тьмы доносились смех, грубые шутки и звуки шарманки, эхом разносившиеся по глухим улочкам. За завтраком Локателли попробовал козьей сыворотки с хлебом и отодвинул от себя миску.
— А где Марко? — спросил он.
— На крыше с биноклем, — ответил Брэдли. Для такого дня он был удивительно спокоен.
— Куда, по-твоему, понеслась вдруг вся полиция?
— Могу сказать: в Фермагосту. Там сегодня утром было совершено нападение на бараки карабинеров.
— Далеко это отсюда?
— Нет, но на сегодня они уже вышли из строя. Чтобы не нарваться на засаду, им придется идти туда пешком.
— Какое совпадение!
— Я бы этого не сказал, — отозвался Брэдли. Он позволил себе улыбнуться всезнающей самодовольной улыбкой, но тотчас же осторожным взглядом окинул маленькую голую комнату, убранную бедно, но со вкусом. В дальнем углу двое крестьян в толстой праздничной одежде молча ели кукурузную кашу. Над подношением из восковых хризантем мадонна, прижимая к груди обезьяноподобного младенца, безучастно взирала на происходящее. — Все будет прекрасно, — заверил он. — Политиканы полчаса назад ушли вместе с оркестром, но на площади осталось еще человек пятьсот — шестьсот.
— Митинг собрал больше народу, чем я думал, — сказал Локателли и опять почесался. Нервный зуд перекинулся на горло.
— Марко считает, что из Мьеры придет около тысячи человек. А с Другой стороны перевала, наверное, раза в два больше.
— Слишком много народу. Что-нибудь обязательно пойдет не так.
— Почему обязательно? Вовсе нет.
— Начнется стрельба. Ты сам сказал, что выстрелы должны обратить толпу в бегство. Собьют с ног детей и помчатся по ним. Многие погибнут в панике.
— Надеюсь, этого не случится, — сказал Брэдли.
— От твоей надежды мало проку.
— Разумеется, несчастные случаи не исключены. Мы должны быть готовы к тому, что несколько человек пострадают. Но на это стоит пойти ради положительных результатов операции. Нацисты обращали в паническое бегство толпы на дорогах Франции. После этого в сражениях уже не было необходимости. Народ надо отпугнуть от красных. Подобная акция может приостановить политическую борьбу на этом острове на целое десятилетие.
— Террор — плохой помощник, — возразил Локателли.
— К сожалению, хороший.
— Нужно убеждать людей, а не терроризировать. Если эта операция превратится в бойню, положение станет в сто раз хуже.
— Десяток переломанных костей — это еще не бойня, — сказал Брэдли. — Не будем утрачивать чувство перспективы.
Последняя в процессе шарманка на запряженной осликом тележке заиграла старую популярную мелодию «Mamma sono tanto felice». Локателли почувствовал, что на глазах у него выступили слезы. Он был растроган.
— Есть ли на свете такой народ, который все эти годы продолжал бы распевать серенады своим матерям?
— В прошлом месяце они единодушно проголосовали за красного на предварительных выборах, — сказал Брэдли.
Он положил ложку на стол и примирительно улыбнулся. Когда-то Локателли вызывал у него чувство восхищения, ибо был способен попирать все законы, пренебрегая последствиями. Но постепенно вместе с физическими силами ушло и мужество. Теперь каждую проблему он рассматривал с двух сторон, и к исходу операции им овладевала жалость, вызванная частично слабостью, а частично нервным истощением. В этот раз было бы куда разумнее обойтись без него. На следующей встрече с генералом Брэдли попробует как можно деликатнее затронуть вопрос о замене.
— Уж не собираешься ли ты выйти из игры, Джон? — тихо спросил он. — Выйти из игры и оставить меня одного?
* * *
Через час городок был пуст. Локателли подошел к окну, надеясь еще раз услышать слабый напев шарманки, но до него донеслось только воробьиное чириканье. Поросшие рядами рыжих кустов горы окружали Мьеру, но даже в бинокль Брэдли не заметил на склонах никакого движения.
Подъехала машина с Марко за рулем, и Локателли первым сошел вниз.
— Ты что-то притих. Perche stai zitto? Тебя что-нибудь тревожит?
— Нет, мистер Локателли.
— Думаешь, все будет в порядке?
— Все будет в порядке.
— Они все там?
— Большинство. Митинг уже начался.
— А наши друзья?
— Готовы к действию. Вчера вечером я разговаривал с их человеком.
— Думаешь, на них можно положиться?
На гладком, ничего не выражающем лице деревенского жениха промелькнула ехидная усмешка:
— Это — бедные глупые люди, мистер Локателли, но приказ они обязаны выполнить.
Стуча каблуками, спустился по лестнице Брэдли. Глаза его блестели, лицо было напряженным от возбуждения. Радостное предчувствие бурлило в крови, убеждая, что эта операция будет большим козырем в его карьере. Он улыбнулся Локателли и, обняв Марко за плечи, легонько хлопнул по спине.
— Сколько времени нам требуется, чтобы добраться до места, а, Марко?
— Десять минут. Может, и меньше, если дорога свободна.
— Да что ты говоришь? Тогда лучше приехать раньше, чем опоздать на представление.
Брэдли сел за руль «фиата», и они тронулись в путь. Проехав пять миль по извилистой, разбитой и пыльной дороге, они почти добрались до перевала. Но тут им пришлось сбавить скорость — крестьяне, шедшие целыми семьями, с овцами и ослами, занимали всю дорогу. Марко наклонился и тронул Брэдли за рукав.
— Если хотите все видеть, остановитесь здесь.
Брэдли съехал с дороги и выключил мотор. Они вылезли из машины, поднялись по склону и огляделись. В двух милях от них вздымалась к небу уродливая вершина горы Пиццута, на которой в засаде сидел основной отряд бандитов. А за перевалом туманился похожий на пирамиду пик Кумета, где набранные в помощь пастухи под дулом бандитских винтовок готовились напасть на толпу крестьян с тыла. Колло лежал между этих двух гор, среди огромных валунов, занесенных туда еще в доисторические времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87