– Я не буду ходить вокруг да около.
– Да уж, пожалуйста, – съязвил Андрей. – Не ходите.
Губы снова растянулись в улыбке. Так улыбается кот, глядя на отважного мышонка.
– Если вам угодно. – Пальцы покрутились, словно пауки ощупали друг друга. – Вам предлагается сделка. Нам известно о ваших взаимоотношениях с дочерью академика Фомина, Викторией.
Андрей сжал кулаки. Губы снова улыбнулись. И опять зашевелились, мясистые, сытые, страшные.
– Мы можем помочь вам. Вы должны уговорить академика прекратить сопротивление. Он все равно наш, и он это знает.
– Тогда почему вы сами его не возьмете?
Губы вытянулись в жесткую, злую и презрительную линию.
– А это не ваше дело! Не ваше! – Голос превратился в шипение, и пальцы на столе зазмеились, словно были они пластилиновые и умечи менять форму. Пальцы удлинялись и ползли, в вожделении покачивая приподнятыми кончиками, к Андрею. – Он наш. Он раньше или позже будет наш. – Губы снова раздвинулись в улыбке и захихикали. – Он же подпись-то поставил, поставил. И два приглашения в корзинку выбросил.
– Какие приглашения? – Любопытство оказалось составной частью злости.
Губы ухмылялись.
– Узнаете, узнаете… И тогда уже ничто нам не помешает.
– А я-то тогда вам зачем?
– А вы нам, в общем, не нужны. Но… – Пальцы снова утянулись, сократившись, как пиявки. Голос посуровел, губы отвердели. – Ваше дело – заставить академика отказаться от последнего, третьего приглашения.
– За каким хреном? Вам нужно, вы и заставляйте.
Понятно. Они торопятся. Почему – неважно, сейчас этот фактор времени – его козырь. «И ничего вы мне не сделаете. Вы – ненастоящие. Вы миф. Вас вообще никогда не было, вы тупая придумка».
Мантра не очень помогла. Хотя Андрей никогда не верил в эту самую Гэбню, считая ее грязным конъюнктурным враньем, потому что знал довольно много о том, как же оно тогда было, и страшно оно было, но не так, – но она сидела вот здесь. Перед ним. И угрожала. И даже имела власть, необъяснимую, а потому страшную.
И как же Андрей сейчас ненавидел тех, кто это чертов миф породил и выкормил! Тетрадка Фомина стояла перед глазами – тот раздач о материализации идей. Вот она, идея, сидит. Радуется. Нет, если только удастся выпутаться из всей этой истории, вытащить Фоминых, тогда кое-кто усвоит, что за порожденные тобой мифы надо отвечать.
Пальцы снова шустро побежали по столу, на сей раз оставляя за собой лужицы, словно тающий сургуч. Губы раздраженно заплясали, обретя какую-то противную тягучесть, сползли набок, потекли по щеке. Шипение. Пальцы быстро уползли, растягиваясь, как прилипшая к сукну жвачка, и весь собеседник на мгновение исчез во тьме. У Андрея волосы зашевелились на шее. Черт, давно пора было подстричься… Собеседник снова возник, он снова улыбался, но губы уже не текли, и пальцы почти не пиявились. И говорил он уже гораздо увереннее.
– А Виктория Алексеевна вам нужна? Нужна, – протянул, переходя в шепот, голос. – Нужна-а-ахххх… Так вот. – Снова голос стал прежним, и ободряюще улыбнулись губы. – Если уговорите академика отказаться от приглашения и… сотрудничать с нами, то Вика ваша. Не беспокойтесь, вы будете отправлены в место, где сможете жить сколько угодно вместе, с семейством академика. Вечно жить! И ему ничего дурного не будет – наоборот, все к его услугам! Вы должны заставить его понять, что он не должен нас бояться. Семьдесят лет назад произошло, так скажем… недоразумение. Виновные давно наказаны. Он может вернуться. Он будет прощен! – Губы улыбнулись еще добрее. – А если вы не сумеете уговорить его, то Вику вы потеряете навсегда. Навсегда! Это я вам лично гарантирую… Идите и действуйте! Быстро!
– Сейчас, только шнурки…
Конец фразы застрял где-то в горле, потому что из темноты в круг света вдвинулась рука. Крупнее, чем положено, отблескивающая темным металлом, с аккуратной, застегнутой на покрытую черной патиной пуговичку манжетой бронзовой гимнастерки. Кулак лег на стол с тяжелым ударом.
– Это приказ. Это нужно Родине, – прогудел бронзовый голос. – Вы сын военнослужащего и должны понимать свой долг!
– А без печати не выйдешь, – тягуче прошептал «текучий».
– Вы сделаете это.
– С какой стати? – спросил Андрей.
– Сами знаете, – бесстрастно прогудел «бронзовый», и Андрей впервые по-настоящему испугался. Потому что понял – они знают то, что он понял только сейчас. Ему нужна Вика. Настолько нужна, что…
– Пропуск!
Андрей машинально достал бумажку, выписанную майором.
Бронзовая рука сжалась в кулак и опустилась на нижнюю часть листка, оставив там круглую четкую печать с гербом.
– Вы это сделаете. Идите.
Он не запомнил, как его вывели из кабинета.
Он долго стоял и тупо смотрел на бумажку с фиолетовой печатью, потом вспомнил, что надо выбираться, и побрел к выходу, который на сей раз нашел без всякого труда. И никто ему по дороге не встретился.
На площади перед учреждением шла себе обычная жизнь. День клонился к вечеру. И только теперь, оглядевшись, Андрей осознал, что место это необычное. Он таких в Москве не видал.
Само пятиэтажное желтое здание былого объекта в стиле сталинского ампира было построено «покоем», перекладина этого «покоя» служила фасадом. С одной стороны тянулись серые и желтые дома старой постройки, обветшавшие от времени, нежилые. Наверняка в них ютились какие-то невнятные конторы, судя по казенным табличкам у подъездов. С другой стороны был парк не парк, сквер не сквер, а сзади кошмарного здания тянулась стена. Хороший такой заборчик метра в два высотой, который терялся за деревьями сквера. Площадь перед зданием была вытянуто-овальной формы, и на ней был разворот и конечные остановки нескольких автобусов и троллейбусов. Совершенно не московский пейзаж, что-то провинциальное. И пыльные автобусы – провинциально-древние, из советских времен, лобастые ЛиАЗы с красной полосой по боку и двумя дверями и желтые коробчатые ЛАЗы с узкой дверцей впереди и двумя пошире – по центру и в задней части. В обеих столицах давно уже нет таких, да и в крупных городах осталось мало.
Он поежился. В затылке ощущался холодок от внимательного и злорадного следящего взгляда.
Жгучая, бешеная злость выдавила слезы на глаза.
Скорее уходить. Оторваться. Спасать Вику. Хрен вы ее получите!
Андрей рванул вперед и успел вскочить в дверь переполненного автобуса. Кряхтя, автобус тронулся. Остановки оказались короткими, и на следующей, на углу того же сквера, его вытолкнули. Он не стал ждать – эта остановка прекрасно просматривалась от здания Конторы – и, смешавшись с толпой, нырнул за угол.
За углом обнаружились ларьки и забегаловка с пивом и хот-догами, а дальше Андрей увидел нечто совершенно здесь невозможное. Это больше всего походило на подземные переходы на остановках Ленинградского шоссе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127