Еще раз направо, фактически замкнув круг вокруг квартала.
«Неужели она вернется? А если он все же улизнул? Нет, это немыслимо. Это было бы просто ужасно. Означало бы, что нас слабо защищают».
Потом раздались какие-то слабые шорохи. Незнакомый, хрупкий, совершенно необычный звук. Тихий звук, перекрывающий своей непохожестью грубое лязганье Машины. Прерывистый. То были шаги человека.
«Он возвращается сюда. Только бы… только бы это не произошло прямо здесь, на этой улице, у меня на глазах».
Улица была слишком чистая, непомерно светлая. Деревья чересчур ухоженные, листья неестественно гладкие.
Шаги замерли. Человек и Машина остановились перед самым перекрестком. Господин Феррье их не видел, но отчетливо различал сухой тон вопросов Машины и неуверенное шарканье чужака об асфальт.
– Ваша фамилия? Вы посторонний? Зачем прибыли в этот Город?
– Ни за чем. Просто прогуливался. Прохаживался.
– Значит, вы не из этого Города? Вы бродяга?
– Нет. Мой Город – там, за этими холмами. Но мне не хотелось там жить и дальше. Я думал, что здесь все по-другому.
– Разве вы не знали, что этот Город посещать не разрешается?
– Знал. Прочитал на стендах: «Посторонним вход воспрещен».
– Там есть и продолжение, – уточнила Машина.
– Верно.
Господин Феррье услышал слова, произнесенные почти шепотом: «Под страхом… смертной казни».
– Вы хотите еще что-нибудь сказать?
– Подождите. Вы Машина, которая действует в автономном режиме?
– Точно.
– И никто из людей вами не руководит?
– Нет.
– То есть не существует человека, который говорил бы вашим голосом и слышал бы вашими органами слуха?
– Все правильно.
– Следовательно, никто не может вас остановить и изменить?
– Никто. Я защищаю этот Город. Бессмертна. И кто, как не враг, захотел бы меня отключить?
– В таком случае мне нечего больше сказать. Слишком поздно.
– Хорошо. Вы готовы?
Тяжкое молчание. «Хоть бы ветерок какой-нибудь поднялся, ставни бы заскрипели, листики зашелестели», – тоскливо вздохнул господин Феррье.
– Полагаю, что готов.
Господин Феррье услышал очередь. Он живо представил себе острый язычок пламени, кучку мгновенно взвихренного струей воздуха и рассыпавшегося по сторонам пепла. В общем – ничего страшного.
– Чистенько, – протянул он. Сухой язык с трудом ворочался во рту. «Сам виноват. И никто больше. Что за безумная идея – уйти из своего Города! И все же жаль, – думал он. – Приятный был парень. Но все сделано правильно. Явный шпион. А почему бы и нет? Или еще хуже – бродяга».
Машина, явно куда-то торопясь, проехала мимо.
– Здравствуйте, господин Феррье, – раздался спокойный голос.
– Добрый день, – машинально ответил он. Подумал: «Не стоит ни о чем сожалеть. По-другому и окончиться не могло. Нелепо. Смешно…»
Он протянул руку к стоявшему на столе бокалу и принялся рассматривать болтавшийся в нем кубик льда. Весело искрившийся солнцем кусочек, этакая неутомимая юла. Раньше растает, чем перестанет егозить. Прежде исчезнет, чем пресытится своей игрой. Как кто-то, кто вот также неутомимо вышагивал бы по заброшенным дорогам без собственного Города и родного дома.
Сверкнула молния, обжигающий ветер пронесся над Городом.
– Бомба! – громко воскликнул господин Феррье. «Правда, бомба. Ведь идет война. Хотя прошло вот уже много лет, а ничего так и не случилось. Ей суждено длиться вечно, без конца. Без выстрелов, без пламени».
«Видно, промахнулись, – через минуту продолжил он свой внутренний монолог. – Ну что же, дождемся и следующую – лет эдак через десять. – Он перевел дыхание. – И ведь все время целят в купол. Надеются поразить мозг Города и тем самым задавить в нем жизнь. Говорят, внутри купол напичкан магнитными барабанами и лентами. Это – память. Гигантская электронная память Машины. В нее занесены фамилии, возраст, пол, размеры, запахи, лица всех жителей Города. Весь Город расписан, упрятан в молекулы и кристаллы, которые магнитно сориентированы. Человеческий глаз расшифровать эти данные не в состоянии. Это – абсолютно секретные сведения. Потому что идет Машинная война между Городами. – Его взгляд ласково пробежал по изящным контурам купола. – И никто, ни одна человеческая душа не заглядывала туда уже много лет, не меньше сотни. Как долго эти купола ведут свой тайный образ жизни? Сменилось целое поколение людей с тех пор. Или уже три? Думаю, что так оно было от века. Любопытно… а мы тоже забрасываем их бомбами, стремясь непременно угодить в купола? А что, если какой-нибудь Город вдруг окажется разрушенным, а часть его жителей уцелеет, оставшись без Города и обороняющей их Машины? Должно быть, это ужасно».
На следующее утро он позавтракал очень быстро. Жил Феррье один, бобылем. Глотая бодрящий утренний напиток, внезапно услышал шум и крики в соседнем доме. Потом там воцарилась мертвая тишина. А через открытое окно воровато выбралась Машина.
– Странно, – пробормотал он.
И тут он совершенно неожиданно для себя обнаружил, насколько чужими и далекими для него людьми были эти соседи, совершенно, в сущности, неизвестные ему лица. Даже тот человек, из другого Города, был ему ближе. Выйдя из дома, Феррье удобно расположился на лужайке. Вскоре послышался характерный для Машины скрежет. Потом раздался металлический голос:
– Выходите.
Он поднялся. Повернулся и взглянул в неподвижно уставившиеся на него красные фары – глаза Машины.
– Выходите. Я к вам обращаюсь.
– Ко мне? – поразился он, не веря услышанному.
– Именно к вам. И поспешите.
Он повиновался и оказался посередине улицы лицом к лицу с Машиной.
– Ваша фамилия?
– Феррье. Вы же знаете.
– Вы мне незнакомы. Вы не из этого Города.
– Ну что вы, да я здесь живу.
Он заломил руки. Как убедить это чудовище?
– Вы же сами поздоровались со мной вчера, как, впрочем, делали это каждодневно. Я житель этого Города. Моя фамилия зафиксирована вон там. – И он пальцем показал на купол.
– Не знаю никого, кто носил бы фамилию Феррье.
– Но это же невозможно. – Ногти впились в мякоть ладоней, оставляя розовые следы. – А вот и мой дом, кстати.
– Если бы вы здесь действительно проживали, я бы знала вас.
– Клянусь, что это правда! Послушайте! А кто, по-вашему, тогда здесь живет? Ну, скажите!
Последовала небольшая пауза.
– Никто. Это пустой, заброшенный дом. Вообще не помню, чтобы здесь когда-либо кто-то обитал.
– Да вы просто забыли, запамятовали. Он разрыдался.
– Я не могу что-либо забыть. Не могу ошибаться. И в этот момент его осенило.
– Скажите, а кто живет на этой улице? Перечислите все фамилии. По каждому дому.
– Никто. Эти дома всегда пустовали.
– А в Городе в целом? – зашелся в крике господин Феррье. Вот тут-то он сообразил, что за необычные звуки и шум раздавались поутру у соседей.
1 2 3
«Неужели она вернется? А если он все же улизнул? Нет, это немыслимо. Это было бы просто ужасно. Означало бы, что нас слабо защищают».
Потом раздались какие-то слабые шорохи. Незнакомый, хрупкий, совершенно необычный звук. Тихий звук, перекрывающий своей непохожестью грубое лязганье Машины. Прерывистый. То были шаги человека.
«Он возвращается сюда. Только бы… только бы это не произошло прямо здесь, на этой улице, у меня на глазах».
Улица была слишком чистая, непомерно светлая. Деревья чересчур ухоженные, листья неестественно гладкие.
Шаги замерли. Человек и Машина остановились перед самым перекрестком. Господин Феррье их не видел, но отчетливо различал сухой тон вопросов Машины и неуверенное шарканье чужака об асфальт.
– Ваша фамилия? Вы посторонний? Зачем прибыли в этот Город?
– Ни за чем. Просто прогуливался. Прохаживался.
– Значит, вы не из этого Города? Вы бродяга?
– Нет. Мой Город – там, за этими холмами. Но мне не хотелось там жить и дальше. Я думал, что здесь все по-другому.
– Разве вы не знали, что этот Город посещать не разрешается?
– Знал. Прочитал на стендах: «Посторонним вход воспрещен».
– Там есть и продолжение, – уточнила Машина.
– Верно.
Господин Феррье услышал слова, произнесенные почти шепотом: «Под страхом… смертной казни».
– Вы хотите еще что-нибудь сказать?
– Подождите. Вы Машина, которая действует в автономном режиме?
– Точно.
– И никто из людей вами не руководит?
– Нет.
– То есть не существует человека, который говорил бы вашим голосом и слышал бы вашими органами слуха?
– Все правильно.
– Следовательно, никто не может вас остановить и изменить?
– Никто. Я защищаю этот Город. Бессмертна. И кто, как не враг, захотел бы меня отключить?
– В таком случае мне нечего больше сказать. Слишком поздно.
– Хорошо. Вы готовы?
Тяжкое молчание. «Хоть бы ветерок какой-нибудь поднялся, ставни бы заскрипели, листики зашелестели», – тоскливо вздохнул господин Феррье.
– Полагаю, что готов.
Господин Феррье услышал очередь. Он живо представил себе острый язычок пламени, кучку мгновенно взвихренного струей воздуха и рассыпавшегося по сторонам пепла. В общем – ничего страшного.
– Чистенько, – протянул он. Сухой язык с трудом ворочался во рту. «Сам виноват. И никто больше. Что за безумная идея – уйти из своего Города! И все же жаль, – думал он. – Приятный был парень. Но все сделано правильно. Явный шпион. А почему бы и нет? Или еще хуже – бродяга».
Машина, явно куда-то торопясь, проехала мимо.
– Здравствуйте, господин Феррье, – раздался спокойный голос.
– Добрый день, – машинально ответил он. Подумал: «Не стоит ни о чем сожалеть. По-другому и окончиться не могло. Нелепо. Смешно…»
Он протянул руку к стоявшему на столе бокалу и принялся рассматривать болтавшийся в нем кубик льда. Весело искрившийся солнцем кусочек, этакая неутомимая юла. Раньше растает, чем перестанет егозить. Прежде исчезнет, чем пресытится своей игрой. Как кто-то, кто вот также неутомимо вышагивал бы по заброшенным дорогам без собственного Города и родного дома.
Сверкнула молния, обжигающий ветер пронесся над Городом.
– Бомба! – громко воскликнул господин Феррье. «Правда, бомба. Ведь идет война. Хотя прошло вот уже много лет, а ничего так и не случилось. Ей суждено длиться вечно, без конца. Без выстрелов, без пламени».
«Видно, промахнулись, – через минуту продолжил он свой внутренний монолог. – Ну что же, дождемся и следующую – лет эдак через десять. – Он перевел дыхание. – И ведь все время целят в купол. Надеются поразить мозг Города и тем самым задавить в нем жизнь. Говорят, внутри купол напичкан магнитными барабанами и лентами. Это – память. Гигантская электронная память Машины. В нее занесены фамилии, возраст, пол, размеры, запахи, лица всех жителей Города. Весь Город расписан, упрятан в молекулы и кристаллы, которые магнитно сориентированы. Человеческий глаз расшифровать эти данные не в состоянии. Это – абсолютно секретные сведения. Потому что идет Машинная война между Городами. – Его взгляд ласково пробежал по изящным контурам купола. – И никто, ни одна человеческая душа не заглядывала туда уже много лет, не меньше сотни. Как долго эти купола ведут свой тайный образ жизни? Сменилось целое поколение людей с тех пор. Или уже три? Думаю, что так оно было от века. Любопытно… а мы тоже забрасываем их бомбами, стремясь непременно угодить в купола? А что, если какой-нибудь Город вдруг окажется разрушенным, а часть его жителей уцелеет, оставшись без Города и обороняющей их Машины? Должно быть, это ужасно».
На следующее утро он позавтракал очень быстро. Жил Феррье один, бобылем. Глотая бодрящий утренний напиток, внезапно услышал шум и крики в соседнем доме. Потом там воцарилась мертвая тишина. А через открытое окно воровато выбралась Машина.
– Странно, – пробормотал он.
И тут он совершенно неожиданно для себя обнаружил, насколько чужими и далекими для него людьми были эти соседи, совершенно, в сущности, неизвестные ему лица. Даже тот человек, из другого Города, был ему ближе. Выйдя из дома, Феррье удобно расположился на лужайке. Вскоре послышался характерный для Машины скрежет. Потом раздался металлический голос:
– Выходите.
Он поднялся. Повернулся и взглянул в неподвижно уставившиеся на него красные фары – глаза Машины.
– Выходите. Я к вам обращаюсь.
– Ко мне? – поразился он, не веря услышанному.
– Именно к вам. И поспешите.
Он повиновался и оказался посередине улицы лицом к лицу с Машиной.
– Ваша фамилия?
– Феррье. Вы же знаете.
– Вы мне незнакомы. Вы не из этого Города.
– Ну что вы, да я здесь живу.
Он заломил руки. Как убедить это чудовище?
– Вы же сами поздоровались со мной вчера, как, впрочем, делали это каждодневно. Я житель этого Города. Моя фамилия зафиксирована вон там. – И он пальцем показал на купол.
– Не знаю никого, кто носил бы фамилию Феррье.
– Но это же невозможно. – Ногти впились в мякоть ладоней, оставляя розовые следы. – А вот и мой дом, кстати.
– Если бы вы здесь действительно проживали, я бы знала вас.
– Клянусь, что это правда! Послушайте! А кто, по-вашему, тогда здесь живет? Ну, скажите!
Последовала небольшая пауза.
– Никто. Это пустой, заброшенный дом. Вообще не помню, чтобы здесь когда-либо кто-то обитал.
– Да вы просто забыли, запамятовали. Он разрыдался.
– Я не могу что-либо забыть. Не могу ошибаться. И в этот момент его осенило.
– Скажите, а кто живет на этой улице? Перечислите все фамилии. По каждому дому.
– Никто. Эти дома всегда пустовали.
– А в Городе в целом? – зашелся в крике господин Феррье. Вот тут-то он сообразил, что за необычные звуки и шум раздавались поутру у соседей.
1 2 3