Корабль теперь напоминал паука посередине своей паутины.
Все трое осторожно, рука об руку, двинулись к небольшим космическим саням, которые казались еще меньше рядом со сферическими топливными баками, выстроенными в ряд для последующего подсоединения к «Атланту».
– Выглядит так, как будто какой-то ненормальный построил на астероиде нефтеочистительный завод, – прокомментировал профессор наглядный результат, достигнутый за столь поразительно короткое время флетчеровской командой из людей и роботов. Торин Флетчер, обычно работающий на Деймосе, был единственным человеком, кто действительно мог управлять космическими санями в условиях еще более слабого гравитационного поля Кали.
– Вы должны быть осторожными, – поучал он претендентов на роль водителя. – Даже улитка, страдающая артритом, и та смогла бы здесь набрать вторую космическую скорость. У нас нет никакой охоты терять время и реакционную массу, буксируя вас обратно, если вы решите направиться к Альфе Центавра.
Едва заметно нажав на газ, Флетчер оторвал сани от поверхности астероида и не спеша отправился в кругосветное путешествие, пока Дрейкер жадно разглядывал окрестности Кали, которые еще никогда не видел собственными глазами. До сегодняшнего дня он был вынужден довольствоваться образцами, доставляемыми членами команды. И хотя дистанционный обзор с помощью передвижных камер давал неоценимую информацию, она нисколько не заменяла опыт поколений, подкрепленный умелыми ударами молотка. Дрейкер жаловался, что он никогда не сможет вырваться с «Голиафа» дальше чем на несколько метров, поскольку капитан Сингх отказывается рисковать своим самым знаменитым пассажиром, а выделить кого-нибудь, чтобы присмотреть за ним снаружи, никак не может («Как будто я нуждаюсь в присмотре!»). Но столетний юбилей перевесил все возражения, и ученый напоминал маленького мальчишку, впервые вырвавшегося на каникулы из дома.
Сани скользили над поверхностью Кали со скоростью резвой ходьбы, если допустить, что человек смог бы ходить по этой микропланете. Сэр Колин продолжал жадно озирать окрестности на манер старинного поискового радара, рыская глазами от горизонта до горизонта (что иногда составляло расстояние всего в пятьдесят метров) и время от времени бормоча что-то себе под нос. Не прошло и пяти минут, как они были уже в противоположном полушарии. «Голиаф» с «Атлантом» скрылись за горизонтом, когда Дрейкер попросил:
– Нельзя ли здесь остановиться? Мне хотелось бы выйти.
– Конечно. Но мы привяжем вас тросом на случай, если придется втаскивать обратно.
Геолог с отвращением фыркнул, но стерпел подобное унижение. Затем он осторожно оттолкнулся от остановившихся саней и запарил в свободном падении.
При такой ничтожно малой гравитации назвать это падением можно было только с некоторой натяжкой. Прошло почти две минуты, прежде чем он ощутил под собой твердый грунт Кали, преодолев высоту в целый метр со скоростью, едва заметной невооруженным глазом.
Колину Дрейкеру случалось стоять на многих астероидах. Иногда на гигантах типа Цереры чувствовалось, как сила притяжения прижимает вас к поверхности, пусть и незначительно. Здесь же этого практически не ощущалось; малейшее неосторожное движение – и Кали разжала бы свои слабые объятия.
И все же, худо-бедно, он стоял на самом известном – или неизвестном – астероиде за всю историю. Даже с его научными познаниями Дрейкеру трудно было до конца поверить, что этот крошечный блуждающий обломок космического мусора представляет для человечества большую угрозу, чем все накопленные за эпоху ядерного безумия боеголовки, вместе взятые.
Быстрое вращение Кали погружало их в ночь, и, когда глаза привыкли к темноте, они увидели проступившие вокруг звезды – картина звездного неба была точно такой же, как при наблюдении с Земли: ведь они все еще так близки к родной планете, что далекая Вселенная выглядит как прежде. Однако низко на небосклоне появился один незнакомый и удивительный объект – яркая желтая звезда, которая в отличие от всех остальных не была неопределенной световой точкой.
– Посмотрите, – сказал сэр Колин. – С Земли и даже с Марса такого никогда не увидишь.
– Что в этом особенного? – поинтересовался Флетчер. – Это всего лишь Сатурн.
– Конечно, но посмотрите внимательно. Очень внимательно.
– Ой, я вижу кольца!
– На самом деле нет, вам это только кажется. Они как раз на грани видимости. Но ваш глаз уловил что-то необычное, а поскольку вам известно, на что вы смотрите, ваша память восполнила детали. Теперь вы понимаете, почему Сатурн доставлял такую головную боль бедному Галилею. В его слабенькие телескопы было видно, что с планетой что-то неладное, но кто мог предположить кольца'! Потом они слабели и совсем исчезали, поэтому он думал, будто зрение обманывает его. Он так никогда и не узнал, на что смотрел.
На мгновение все трое умолкли, засмотревшись на восход Сатурна, по мере того как близилась к концу недолгая ночь на Кали, и размышляя на тему, насколько можно доверять собственным глазам. Потом Флетчер тихо сказал:
– Пожалуйте обратно на борт, профессор. Нам еще предстоит долгий путь. Мы только на полпути кругосветного путешествия.
За следующие пять минут они преодолели большую часть из оставшейся половины и вновь увидели над горизонтом небольшое, но все еще ослепительное Солнце. Сани скользили вверх по склону маленького бугра, когда Дрейкер вдруг заметил нечто почти невероятное. Всего в нескольких дюжинах метров (теперь он поднаторел в оценке расстояний) на фоне угольно-черного ландшафта переливалось яркое цветовое пятно.
– Остановите! – закричал он. – Что это? Оба его спутника взглянули туда, куда он указывал, и снова повернулись к нему.
– Я ничего не вижу, – проговорил капитан.
– Наверное, просто сохранился зрительный образ после того, как вы пристально смотрели на Сатурн. Ваши глаза не адаптировались к дневному свету, – добавил Флетчер.
– Вы что, слепые? Да посмотрите же!
– Лучше выполнять все прихоти бедняги, – сказал Флетчер. – Он может стать буйным, а ведь мы этого не хотим, не правда ли?
И пока ошеломленный Дрейкер и рта раскрыть не успел, Флетчер без всяких усилий ловко развернул сани. Через несколько секунд изумление геолога переросло в полное недоумение. Я схожу с ума, подумал он.
Раскачиваясь на тонком стебельке в полуметре над бесплодной поверхностью Кали, цвел большой золотистый цветок.
В одно мгновение у Дрейкера в голове вихрем замелькали мысли, выстроившись с логикой ненормального в следующей последовательности:
1) это сон;
2) как я смогу оправдаться перед доктором Виджератне;
3) он выглядит не таким уж неземным;
4) жаль, что я не очень силен в ботанике;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Все трое осторожно, рука об руку, двинулись к небольшим космическим саням, которые казались еще меньше рядом со сферическими топливными баками, выстроенными в ряд для последующего подсоединения к «Атланту».
– Выглядит так, как будто какой-то ненормальный построил на астероиде нефтеочистительный завод, – прокомментировал профессор наглядный результат, достигнутый за столь поразительно короткое время флетчеровской командой из людей и роботов. Торин Флетчер, обычно работающий на Деймосе, был единственным человеком, кто действительно мог управлять космическими санями в условиях еще более слабого гравитационного поля Кали.
– Вы должны быть осторожными, – поучал он претендентов на роль водителя. – Даже улитка, страдающая артритом, и та смогла бы здесь набрать вторую космическую скорость. У нас нет никакой охоты терять время и реакционную массу, буксируя вас обратно, если вы решите направиться к Альфе Центавра.
Едва заметно нажав на газ, Флетчер оторвал сани от поверхности астероида и не спеша отправился в кругосветное путешествие, пока Дрейкер жадно разглядывал окрестности Кали, которые еще никогда не видел собственными глазами. До сегодняшнего дня он был вынужден довольствоваться образцами, доставляемыми членами команды. И хотя дистанционный обзор с помощью передвижных камер давал неоценимую информацию, она нисколько не заменяла опыт поколений, подкрепленный умелыми ударами молотка. Дрейкер жаловался, что он никогда не сможет вырваться с «Голиафа» дальше чем на несколько метров, поскольку капитан Сингх отказывается рисковать своим самым знаменитым пассажиром, а выделить кого-нибудь, чтобы присмотреть за ним снаружи, никак не может («Как будто я нуждаюсь в присмотре!»). Но столетний юбилей перевесил все возражения, и ученый напоминал маленького мальчишку, впервые вырвавшегося на каникулы из дома.
Сани скользили над поверхностью Кали со скоростью резвой ходьбы, если допустить, что человек смог бы ходить по этой микропланете. Сэр Колин продолжал жадно озирать окрестности на манер старинного поискового радара, рыская глазами от горизонта до горизонта (что иногда составляло расстояние всего в пятьдесят метров) и время от времени бормоча что-то себе под нос. Не прошло и пяти минут, как они были уже в противоположном полушарии. «Голиаф» с «Атлантом» скрылись за горизонтом, когда Дрейкер попросил:
– Нельзя ли здесь остановиться? Мне хотелось бы выйти.
– Конечно. Но мы привяжем вас тросом на случай, если придется втаскивать обратно.
Геолог с отвращением фыркнул, но стерпел подобное унижение. Затем он осторожно оттолкнулся от остановившихся саней и запарил в свободном падении.
При такой ничтожно малой гравитации назвать это падением можно было только с некоторой натяжкой. Прошло почти две минуты, прежде чем он ощутил под собой твердый грунт Кали, преодолев высоту в целый метр со скоростью, едва заметной невооруженным глазом.
Колину Дрейкеру случалось стоять на многих астероидах. Иногда на гигантах типа Цереры чувствовалось, как сила притяжения прижимает вас к поверхности, пусть и незначительно. Здесь же этого практически не ощущалось; малейшее неосторожное движение – и Кали разжала бы свои слабые объятия.
И все же, худо-бедно, он стоял на самом известном – или неизвестном – астероиде за всю историю. Даже с его научными познаниями Дрейкеру трудно было до конца поверить, что этот крошечный блуждающий обломок космического мусора представляет для человечества большую угрозу, чем все накопленные за эпоху ядерного безумия боеголовки, вместе взятые.
Быстрое вращение Кали погружало их в ночь, и, когда глаза привыкли к темноте, они увидели проступившие вокруг звезды – картина звездного неба была точно такой же, как при наблюдении с Земли: ведь они все еще так близки к родной планете, что далекая Вселенная выглядит как прежде. Однако низко на небосклоне появился один незнакомый и удивительный объект – яркая желтая звезда, которая в отличие от всех остальных не была неопределенной световой точкой.
– Посмотрите, – сказал сэр Колин. – С Земли и даже с Марса такого никогда не увидишь.
– Что в этом особенного? – поинтересовался Флетчер. – Это всего лишь Сатурн.
– Конечно, но посмотрите внимательно. Очень внимательно.
– Ой, я вижу кольца!
– На самом деле нет, вам это только кажется. Они как раз на грани видимости. Но ваш глаз уловил что-то необычное, а поскольку вам известно, на что вы смотрите, ваша память восполнила детали. Теперь вы понимаете, почему Сатурн доставлял такую головную боль бедному Галилею. В его слабенькие телескопы было видно, что с планетой что-то неладное, но кто мог предположить кольца'! Потом они слабели и совсем исчезали, поэтому он думал, будто зрение обманывает его. Он так никогда и не узнал, на что смотрел.
На мгновение все трое умолкли, засмотревшись на восход Сатурна, по мере того как близилась к концу недолгая ночь на Кали, и размышляя на тему, насколько можно доверять собственным глазам. Потом Флетчер тихо сказал:
– Пожалуйте обратно на борт, профессор. Нам еще предстоит долгий путь. Мы только на полпути кругосветного путешествия.
За следующие пять минут они преодолели большую часть из оставшейся половины и вновь увидели над горизонтом небольшое, но все еще ослепительное Солнце. Сани скользили вверх по склону маленького бугра, когда Дрейкер вдруг заметил нечто почти невероятное. Всего в нескольких дюжинах метров (теперь он поднаторел в оценке расстояний) на фоне угольно-черного ландшафта переливалось яркое цветовое пятно.
– Остановите! – закричал он. – Что это? Оба его спутника взглянули туда, куда он указывал, и снова повернулись к нему.
– Я ничего не вижу, – проговорил капитан.
– Наверное, просто сохранился зрительный образ после того, как вы пристально смотрели на Сатурн. Ваши глаза не адаптировались к дневному свету, – добавил Флетчер.
– Вы что, слепые? Да посмотрите же!
– Лучше выполнять все прихоти бедняги, – сказал Флетчер. – Он может стать буйным, а ведь мы этого не хотим, не правда ли?
И пока ошеломленный Дрейкер и рта раскрыть не успел, Флетчер без всяких усилий ловко развернул сани. Через несколько секунд изумление геолога переросло в полное недоумение. Я схожу с ума, подумал он.
Раскачиваясь на тонком стебельке в полуметре над бесплодной поверхностью Кали, цвел большой золотистый цветок.
В одно мгновение у Дрейкера в голове вихрем замелькали мысли, выстроившись с логикой ненормального в следующей последовательности:
1) это сон;
2) как я смогу оправдаться перед доктором Виджератне;
3) он выглядит не таким уж неземным;
4) жаль, что я не очень силен в ботанике;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42