«Боже мой!» — подумал Геркулес, кончив читать. Пока что растение не испускало одуряющего запаха, от которого будущая жертва должна была потерять сознание, но все остальное практически совпадало. Геркулес вернулся домой воистину встревоженным.
Открыв дверь теплицы, он постоял, глядя вдоль зеленого коридора на свой призовой образец. Потом тщательно прикинул длину отростков — он уже поймал себя на том, что называет их щупальцами, — и подошел на безопасное, по его мнению, расстояние. Растение, несомненно, вызывало ощущение настороженности и угрозы, куда более подходящее для животного, а не растительного царства. Геркулес вспомнил печальную историю доктора Франкенштейна, и она его не порадовала.
Да ведь это смешно, в конце концов! В реальной жизни такое не происходит. Что ж, есть только один способ проверить…
Геркулес ушел в дом и вскоре вернулся с палкой от метлы, к концу которой он привязал кусок сырого мяса. А потом, чувствуя себя полным идиотом, осторожно двинулся к орхидее, как приближался бы укротитель к клетке со львом во время кормления.
Секунду ничего не происходило, но вот два щупальца возбужденно дернулись и стали покачиваться, словно растение принимало решение, а потом… мгновенно и с потрясающей скоростью метнулись вперед и обвились вокруг куска мяса. Геркулес ощутил мощный рывок, и мясо с конца палки исчезло: орхидея уже прижимала его, если допустимо смешивать такие метафоры, к своей груди.
— Разрази меня гром! — завопил Геркулес. К столь сильным выражениям он прибегал чрезвычайно редко.
В последующие сутки орхидея не проявляла новых признаков жизни, потому что ждала, пока мясо немного протухнет, а сама тем временем обзаводилась пищеварительной системой. На следующий день вокруг все еще видимого куска мяса проросли короткие корешки. К вечеру мясо исчезло.
Растение познало вкус крови.
К своему питомцу Геркулес испытывал весьма противоречивые чувства. Иногда орхидея едва не награждала его кошмарными снами, и он предвидел широчайший спектр жутких последствий. Растение уже обрело чрезвычайную силу, и если Геркулес попадет к нему в щупальца, ему конец. Но, разумеется, подобная участь ему ни в малейшей степени не угрожала. Он провел систему труб и теперь мог поливать его с безопасного расстояния, а менее ортодоксальную пищу просто бросал туда, где до нее могли дотянуться щупальца. Сейчас оно съедало фунт сырого мяса в день, и Геркулес не мог избавиться от неприятной мысли о том, что растение справилось бы и с куда большим количеством, подвернись ему такая возможность.
Однако вполне естественные опасения Геркулеса в целом перевешивало чувство триумфа — ведь в его руки попало такое ботаническое чудо. И он, если пожелает, в любой момент может стать самым знаменитым орхидееводом в мире. Типично для его несколько ограниченной точки зрения, ему и в голову не приходило, что, кроме любителей орхидей, его питомцем могут заинтересоваться и другие.
Существо вымахало уже на шесть футов и продолжало расти, хотя уже гораздо медленнее, чем прежде. Все прочие растения давно были передвинуты в другой конец теплицы, и теперь Геркулес мог заботиться о них, не опасаясь за свою жизнь. Он даже натянул веревку поперек центрального прохода, чтобы случайно не оказаться в пределах досягаемости восьми мощных отростков.
Стало очевидно, что орхидея обладает высокоразвитой нервной системой и даже зачатками разумности. Она знала, когда он собирался ее кормить, и проявляла несомненные признаки удовольствия. Но самое фантастичное — хотя Геркулес все еще немного в этом сомневался — заключалось в том, что она умела издавать звуки. Иногда, перед самым кормлением, Геркулесу казалось, будто он слышит тончайший, на грани слышимости, свист. Такой звук могла бы издавать новорожденная летучая мышь, и он гадал, какой цели этот звук служит. Неужели орхидея каким-то образом с его помощью подманивает добычу? Если даже так, то вряд ли он поддастся на такую уловку.
Пока Геркулес совершал эти интересные открытия, ему продолжала досаждать тетя Генриетта, а заодно и ее собаки, далеко не столь выдрессированные и воспитанные, как она утверждала. Обычно тетя шумно подкатывала к дому воскресным днем с одной собакой на соседнем сиденье и второй в багажнике. Затем взбегала на крыльцо через две ступеньки, почти душила Геркулеса в объятиях, наполовину парализовывала рукопожатием и выдыхала ему в лицо сигарный дым. Были моменты, когда ему с ужасом представлялось, что она его вот-вот поцелует, но он уже давно понял, что подобные нежности чужды ее натуре.
Тетя Генриетта поглядывала на орхидеи Геркулеса с некоторым презрением. Убивать свободное время в какой-то теплице было, по ее мнению, весьма жалким отдыхом. Когда ей хотелось выпустить пар, она отправлялась в Кению охотиться на крупную дичь. Такое хобби не прибавляло ей симпатий в глазах Геркулеса, не выносившего кровавых развлечений. Однако он, несмотря на все растущую неприязнь к тетушке, каждый воскресный день терпеливо заваривал для нее чай, и они устраивали вполне дружеский — внешне — тет-а-тет. Генриетта никогда не догадывалась, что Геркулес, наливая ей чай, нередко жалел о том, что тот не отравлен: глубоко под своими мощными фортификациями тетушка была женщиной добросердечной, и такая догадка ее бы сильно огорчила.
Геркулес так и не рассказал тетушке про своего растительного осьминога. Время от времени он демонстрировал ей наиболее интересные образцы, но эту тайну решил сохранить для себя. Как знать, вдруг его подсознание уже готовило почву для будущего дьявольского плана — причем до того, как он его полностью сформулировал…
Именно в один из воскресных вечеров, когда рев «ягуара» стих в ночи, а Геркулес восстанавливал в теплице пошатнувшееся душевное равновесие, в его сознании впервые полностью сложился план. Он посмотрел на орхидею, отметил, что ее щупальца стали уже толщиной с большой палец взрослого мужчины, и тут перед его мысленным взором внезапно предстала приятнейшая фантазия. Он увидел тетю Генриетту, беспомощно вырывающуюся из неумолимых объятий монстра, но бессильную преодолеть хватку хищника. Да ведь это будет идеальное преступление! Племянник появится на сцене трагедии слишком поздно и не успеет помочь, а когда по его отчаянному звонку примчится полиция, с первого же взгляда станет ясно, что произошел несчастный случай. Конечно же, начнется следствие, но суровый коронер смягчится при виде неподдельной скорби Геркулеса…
Чем дольше он обдумывал эту идею, тем больше она ему нравилась. В ней не имелось никаких просчетов — если орхидея согласится сотрудничать. А это, несомненно, станет самой большой проблемой.
1 2 3 4